Минуту они смотрели друг на друга, как два осторожных зверька, столкнувшихся на лесной тропинке, а потом одновременно шагнули — Влад к девушке, а она — от него.
— Кто ты? — успел спросить Влад, прежде чем девушка повернулась и, не разбирая дороги, бросилась в чащу.
Княжич, не раздумывая ни секунды, последовал за ней.
Он бежал, опустив голову, чтобы ветки не хлестали его по глазам. Колючие кусты цеплялись за одежду, но Влад не обращал внимания на треск рвущейся ткани. Девушка опережала его шагов на двадцать — не такая уж серьезная дистанция. Вот только темнота, повисшая между деревьями, скрывала ее лучше любого плаща-невидимки. Ориентироваться можно было только по звукам: шелесту раздвигаемых ветвей, хрусту сухих сучков, шороху ткани. И звуки эти говорили о том, что Влад нагоняет незнакомку. Может быть, крикнуть ей, чтобы она не боялась?
Он выскочил на небольшую полянку и в растерянности завертел головой. Девушка исчезла. Растворилась в ночи, подобно ассасину Аббасу.
— Где ты? — безнадежно спросил княжич у темноты. — Почему ты убегаешь? Я не сделаю тебе ничего плохого...
За спиной у него послышался шорох. Влад резко обернулся — девушка стояла в пяти шагах.
— Иди сюда, — прошептала она.
Влад осторожно двинулся к ней. Он был почти уверен, что девушка дразнит его и что, стоит ему приблизиться, она вновь скроется среди деревьев. Но он ошибся.
Ее ресницы вздрогнули и опустились. Манящие алые губы приоткрылись, блеснули белые жемчужины зубов.
Влад подошел совсем близко и, повинуясь древнему инстинкту, положил свои ладони на восхитительно крутые бедра девушки. «Теперь не убежишь», — подумал он торжествующе.
Она запрокинула лицо, безвольно подставляя губы для поцелуя. Влад наклонился, прильнул к ним, успел ощутить знакомый цветочный аромат...
В следующее мгновение девушка отпрянула, словно ужаленная пчелой. Владу казалось, что он держит ее крепко, но она оказалась очень сильной и легко разорвала его объятия.
— Я... я тебя знаю... — прошептала она изумленно. Глаза ее расширились, и в них явно мелькнул страх.
— Знаешь? — переспросил Влад. — Ты, значит, не спала тогда?
— Так это был ты?..
В одно короткое мгновение они сказали друг другу больше, чем иные говорят за долгие часы. Страх медленно таял в широко распахнутых глазах девушки, но она все еще держалась в отдалении. Влад никак не мог понять, что с ней происходит, но еще загадочнее то, что делалось с ним самим: кровь княжича бурлила в жилах, словно крутой кипяток, и единственным способом остудить ее было вновь обнять прекрасную незнакомку и все-таки сорвать с ее губ тот поцелуй, в котором Владу так внезапно отказали.
— Меня зовут Влад Дракул, — сказал он, медленно сокращая расстояние, отделявшее его от девушки. — Я сын валашского господаря.
— А я — Тангуль, — прошептала она. — Я... дочь Синбэда, хозяина Башни Молчания.
— Тангуль, — завороженно повторил Влад. — У тебя очень красивое имя...
— Оно означает «Роза Заката». Я... родилась на западе, далеко отсюда.
— И сама ты очень красивая. — Влад протянул к ней руки, но Тангуль снова отшатнулась. — Почему ты боишься?
По лицу девушки пробежала тень.
— Я... не за себя боюсь, Влад. Не нужно тебе меня целовать.
— Брось, — засмеялся княжич. Бурлящая кровь ударила ему в голову. — Твой отец мне ничего не сделает. Знаешь, у меня лучший в мире телохранитель.
Стоявший в десяти шагах позади него Аббас улыбнулся во тьме.
— Тот, что прячется под раздвоенным дубом? — спросила Тангуль.
Улыбка сползла с лица ассасина. Никто не мог увидеть его в темноте. Никто, кроме...
Влад, казалось, ничуть не удивился.
— Аббас, — сказал он, поворачиваясь, — я приказываю тебе удалиться. Мне ничего не угрожает.
— Он не послушался, — сказала Тангуль.
— Аббас! — Княжич повысил голос. — Немедленно отойди хотя бы на сто шагов. Это приказ.
Точеные ноздри Тангуль раздулись, будто она к чему-то принюхивалась.
— Он уходит, — прошептала она. — И мне тоже пора.
— Нет, — сказал Влад и взял ее за руку. — Я не хочу, чтобы ты уходила.
— Отпусти, — попросила Тангуль тихо. — Ты ничего не понимаешь.
— Я люблю тебя. — Влад сжал пальцы, но испугался, что делает ей больно, и тут же ослабил хватку. — Полюбил тебя еще тогда, в Башне. Я мечтал, что мы встретимся... И вот теперь...
Аббас, отошедший на сто шагов, бесшумно крался обратно к поляне. Слабый ветерок, шелестевший в кустах, дул ему в лицо, и это было очень кстати. Ассасин подозревал, что девушка, с которой любезничал его подопечный, не увидела его, а учуяла.
— Нам нельзя любить друг друга, — еле слышно проговорила Тангуль. — Беги, Влад, беги, пока не поздно...
Но пунцовый ротик ее сам раскрылся навстречу Владу.
И Влад Дракул, боясь, что она снова выскользнет у него из рук, впился в него глубоким и жадным поцелуем.
Перед глазами у него завертелись разноцветные пятна, в голове зашумело, как после бутылки крепкой бузы. Тонкий цветочный аромат, исходивший от Тангуль, усилился так, что у Влада сдавило горло. Он попытался вздохнуть — и не смог, потому что губы его были крепко прижаты к губам Тангуль.
А потом что-то горячее и острое, словно лезвие раскаленного на огне кинжала, вонзилось ему в горло, и наступила тьма.
Глава восьмая
Он пришел в себя, прикрученный кожаными ремнями к жесткой деревянной кушетке.
Шея болела так, будто ему только что отрубили голову тупым ржавым топором, а потом передумали и пришили ее обратно.
Из глубин памяти всплыла картинка: по залитому солнцем двору бегает безголовая курица, заполошно хлопая крыльями, а из горла у нее брызжет алый фонтанчик. Глупая птица может жить без головы несколько минут. Человек, кажется, на такое не способен. Видимо, на этот раз все-таки обошлось без топора.
— Очнулся? — спросил чей-то голос. По-турецки, но с каким-то трудно уловимым акцентом. Впрочем, Владу сейчас было не до тонкостей произношения.
— Развяжите, — прохрипел он и захлебнулся собственным стоном — боль пронзила горло огненной молнией.
— Непременно развяжу, — пообещал голос. — Но пока что тебе лучше пребывать в покое.
«Это ты называешь покоем?» — хотел спросить княжич, но, опасаясь нового удара молнии, не стал искушать судьбу. Вместо этого он осторожно, стараясь не напрягать мышцы шеи, скосил глаза, чтобы разглядеть того, кто с ним разговаривал.
Он увидел край парчового халата, далеко не первой свежести, заляпанного какими-то темными пятнами и прожженного огнем. Больше в поле его зрения ничего не попадало.
— Ты перенес приступ тяжелой болезни, — продолжал, между тем, его невидимый собеседник. — Эта болезнь схожа с бешенством и тоже вызывает сильнейшие судороги. Чтобы ты не поранился, я счел за лучшее привязать тебя к кушетке.
«Когда же я успел подхватить эту болезнь?» — спросил себя Влад. Он напряг память, пытаясь восстановить события последних дней. Игра в кости в кофейне, проигранные пять золотых, одинокая прогулка по ночному городу...
Темные сады у медресе Аль-Шафийя. Он зачем-то решил их посетить... Кто-то ждал его там, в глубине садов... вот только кто?
— Но я должен тебя ободрить, — говорил, меж тем, голос. — Ты не умрешь. В первую очередь, конечно, тебе следует благодарить за свое спасение Аллаха, но поскольку ты неверный, то можешь поблагодарить только меня, старого Синбэда.
Влад скрипнул зубами.
— Я знаю, тебе тяжело говорить. Не нужно, не напрягайся. Ты все равно ничем не сможешь меня удивить или развлечь. А я вот тебя, пожалуй, смогу. Я расскажу тебе историю болезни, от которой я тебя лечу, — а заодно историю своей жизни. Времени у нас много — так что история будет длинной. Тебе следует знать, юноша, что имя «Синбэд» в переводе с древнего языка персов означает «Повелитель Мудрецов». Я родом из города, о котором сложена короткая, но мудрая пословица: Исфахан — нефс-э-джехан. То есть, в переводе на варварский язык османов, «Исфахан — половина мира». О его чудесах и диковинах можно говорить бесконечно, но речь у нас пойдет не о достопримечательностях персидской столицы. А о том, чего до поры до времени не было даже в Исфахане, где, как говорят, есть все. О страшной болезни, называемой Красной жаждой.
