Симпатичный, между прочим, парень, и в моем вкусе. Я даже пококетничать с ним рискнула бы, когда бы он не был так сильно похож на моего мужа. Мерзавец Женька: я разобьюсь, а он приведет в мой дом молодую!

– На кой черт мне ваш психолог? – психанула я. – Мне не о душе думать надо, а о теле.

– Мы сделаем все, что вы пожелаете, – заверил похожий на мужа. – Удовлетворим все ваши желания, только оставайтесь на месте.

Я посмотрела на него с невыразимым скептицизмом. Чем он там собирается меня удовлетворять, этот идиот? И, главное, кого? Меня? Женщину, видавшую виды? Женщину с моим опытом? До того момента, как нам встретиться, он узнал о жизни меньше, чем я забыла. Единственное, что он может сделать, это окончательно развалить карниз. Господи, до чего же жить хочется! Просто напасть какая-то!

Пожарная машина зачем-то начала отъезжать от дома, что я мысленно совсем не одобрила и даже выругалась втайне от всех. Однако вскоре машина вернулась на прежнее место, совершив замысловатый маневр.

– У меня рука от напряжения отваливается! – громко пожаловалась я.

– Держитесь второй, – посоветовал мне кто-то снизу.

– Вторая занята, – пояснила я, с удивлением обнаруживая, что судорожно сжимаю в ладони… сотовый телефон.

Моя тяга к информации порой изумляет даже меня.

– Выбросите телефон и держитесь крепче за выступ, – крикнул мне тот, который ласковый. Я возмутилась:

– Ага, умный какой! Выбрось ему телефон! Цену его знаешь?

Как бы занимательна ни была эта тема, развернуть ее не удалось, – мой сотовый зазвонил. Я прижала его к уху и услышала раздраженный голос Тамарки.

– Мама, ты невозможная! – закричала она. – Куда ты пропала?!

Опа! Куда я пропала! Разве по телевизору меня еще не показывают? Съемочные группы в подобных случаях прибывают раньше спасателей.

Во мне проснулась гордость, а с гордостью и скромность.

– Тома, ты чуть-чуть не вовремя, – попыталась смущенно объяснить я, но наглая Тамарка и слушать меня не стала.

– Я всегда не вовремя, – возмутилась она. – И ты всегда при делах и, как правило, глупостями занимаешься.

«Здесь она права», – мысленно согласилась я, но вслух тоже возмутилась.

– Тома! – завопила я. – Смерти моей жаждешь?

– Не вздумайте прыгать! – взревел кто-то снизу.

– Сейчас с вами будет говорить психолог, – нервно пообещал из окна ласковый.

Пожарная машина снова совершала немыслимые маневры, я же по-прежнему околачивалась на карнизе и клацала зубами от холода.

– Мама, ты невозможная! – озверела Тамарка. – Сколько можно тебя ждать? Ты где?

– Даже сказать неловко, – посетовала я. Из окна слева выглянул пожилой, но очень симпатичный мужчина, думаю, психолог.

– Давайте поговорим, – лаская меня взглядом, предложил он.

– Давайте, – согласилась я, мгновенно забывая про Тамарку.

– Вы очень хорошо выглядите, – сказал психолог. – Платье красивое. Версаче?

– Втюхини, – потупившись и краснея, сообщила я. – Последняя коллекция.

– Еще лучше, – одобрил психолог; Тамарка насторожилась.

– Мама, с кем ты там разговариваешь? – почему-то шепотом спросила она.

– С психологом, – не без гордости сообщила я. – Утром я была у стилиста, а теперь консультируюсь с психологом – шагаю в ногу со временем, как мне, умнице, это ни смешно. Но если будешь меня отвлекать, разобьюсь вдребезги.

– Только не вздумайте прыгать вниз! – нервно закричал ласковый, зачем-то снова свешиваясь из окна.

– Полагаете, если я прыгну вверх, то вверх и полечу? – удивилась я.

– Держитесь крепче, – посоветовал второй.

– Сколько там мужиков? – сгорая от любопытства, потребовала ответа Тамарка. – И чем ты с ними занимаешься?

– Даже сказать неловко, – посетовала я.

– Платье вам очень к лицу, – продолжил беседу психолог. – Платье красивое, хоть и не от Версаче. Втюхини, думаю, даже лучше.

– Одно и то же, – скромно заметила я.

– Да, нынче в моде Втюхини, – согласился психолог. – И вам очень к лицу.

– Я рада, но в этом платье мне холодно.

– Да, лето нынче неласковое, – пригорюнился психолог.

– Мама, что там происходит? – встряла в разговор Тамарка. – Он кто?

– Их много, – ответила я.

– И кто они? – строго спросила она, но ответить я не могла, потому что вынуждена была уделять внимание еще и психологу.

– Вы на вечеринку собрались, раз так принарядились? – спросил он.

– Думаю, да, – ответила я, совершенно с ним соглашаясь.

Не стала бы я выряжаться в это платье без всякой цели. Раз надела Втюхини, значит, куда-то шла, но почему с утра, если на вечеринку…

Эта мысль была опасна, поскольку сразу вела череду других – в результате все упиралось в этот дурацкий карниз. Как я на него попала? Жуть!

– Вы спортсменка? – любезно поинтересовался психолог. – Занимались альпинизмом?

– Боже меня упаси! – ужаснулась я. – С детства боюсь высоты. Упади хоть раз с коляски, получила бы разрыв сердца.

– Как же вы сюда забрались? – абсолютно искренне изумился психолог.

– Я сюда не забиралась, – ответила я. – Я здесь очутилась.

– Мама, ты невозможная! – взбунтовалась Тамарка. – Чем ты там занимаешься? Сколько можно тебя ждать? Сейчас же отправляйся ко мне!

– Тома, я бы с удовольствием, но жизнь порой закладывает такие виражи – уж не знаю, увидимся ли мы вообще, – со вздохом призналась я.

Меня качнул порыв ветра, посеяв панику в рядах спасателей.

– Только не вздумайте прыгать вниз! – завопил ласковый из окна справа.

– Держитесь крепче! – посоветовали с предыдущего этажа.

– Мужайтесь! – взвизгнул психолог.

– И держусь, и мужаюсь, и не собираюсь прыгать, – заверила я их. – Как вам только в голову такое приходит. Мне Тося крупную сумму должна. Кто с нее спросит, если я прыгну, расписки-то я не брала.

– Иду к вам, – сообщил ласковый и опять попытался поставить на карниз ногу.

– Стоять! – дурным голосом завопила я и добавила:

– Иначе вдребезги разобьюсь. – Ласковый панически вернулся в окно.

– Вы же должны получить крупную сумму, – напомнил психолог. – Зачем вам прыгать?

– Не сошли ли вы с ума? – рассердилась я. – С чего вы взяли, что я собралась прыгать? Видите, как за выступ держусь – пальцы побелели. Только и мечтаю на карнизе остаться.

Психологу и это не понравилось.

– Зачем вам оставаться на карнизе? – принялся он меня увещевать. – Вы так обольстительны, так молоды, так здоровы, впереди у вас много радости, счастья.

– Да, когда закончится ремонт, – деловито согласилась я.

– Вот видите, – пришел в восторг психолог. – Жизнь такая прекрасная штука. Увидите сами, все трагичное пройдет…

– Что пройдет? – опешила я. – У меня ничего и не начиналось, если не считать карниза.

Эта Тамарка буквально меня замучила. С приятным мужчиной уже нельзя побеседовать.

– Мама, что там творится? – прямо в ухо закричала она.

– Отвяжись, – рявкнула я и любезно пояснила психологу:

– Это не вам. Это подруге. Она меня достала.

– А-ааа, так это из-за нее вы на карниз забились? – прозрел наконец психолог.

– Не знаю, может, и из-за нее. Тамарка вообще-то кого угодно доведет.

– Так не разговаривайте с ней. Зачем вы с ней общаетесь, тем более с риском для жизни?

– Сама не пойму, – призналась я. – И риск этот существует всегда, когда с Тамаркой общаешься. Порой совсем слушать ее не хочу, а все говорю и говорю. Остановиться никак не могу, она же этим пользуется. Правда, чаще себе во вред.

Произнося последнюю фразу, я почему-то занервничала, потому что не так уж и част был этот вред. К тому же Тамарка не унималась, все кричала и куда-то меня звала.

Чуткий психолог, встревоженный моим состоянием, залепетал:

– Успокойтесь, успокойтесь, сейчас вам нужно взять себя в руки и дождаться помощи.

– Только об этом и мечтаю, – призналась я.

– И умница, – одобрил он. – Вы так молоды, так хороши, так умны, так здоровы. Вы должны сберечь себя для общества.