Литмир - Электронная Библиотека

— Только если сам этого захочу!

— Конечно, только если сам этого захочешь. И хоть я вижу твою решимость, все равно от всего сердца желаю удачи. Ты уже не ребенок, и твой путь — тяжелое испытание. Очень тяжелое.

* * *

Люсинда даже представить себе не могла, насколько была права. Это оказалось не просто тяжело, а невыносимо. Несмотря на решимость, несмотря на ненависть к себе и своему телу, несмотря на сыновний долг, пять лет затворнической жизни превратились в настоящий кошмар.

Главный виновник всех несчастий незаметно проник ко мне в душу. День ото дня он набирал силу и, в конце концов, опутал плотными сетями. Это было одиночество. Почему-то раньше я гораздо меньше страдал от него. Может, из-за бесчисленных женщин, с которыми я занимался любовью? Формально я был не один, но, не имея возможности поговорить с ними, испытывал страшные муки. А может, из-за той школьной недели? Ведь, несмотря на драматичный исход, я сохранил ярчайшие воспоминания о своей недолгой свободе. Со временем я понял, что прожил несколько дней обычной жизнью, такой, о которой всегда мечтал папа, когда говорил: «нормальное детство, как у всех мальчишек».

Эти долгие пять лет я мучился от ненормальности своего существования. В огромных комнатах я чувствовал себя еще более покинутым, чем в нашем старом доме, словно одиночество было пропорционально жилой площади. Я умирал от скуки и постоянно жаловался на судьбу — в результате, к моему величайшему удивлению, мама разрешила мне смотреть телевизор. Это существенно облегчило страдания, особенно на первых порах, но уже на второй год я понял, что Люсинда была права. Я выйду отсюда и стану человеком-легендой.

Последние три года я просто сидел и ждал.

* * *

Первое января, день моего дебютного выхода в свет, сопровождалось ужасной неразберихой. Я отпраздновал свое двадцатилетие с двадцатью прелестными девушками, которых прислала Люсинда.

Всюду нагнеталась истерия по поводу моего первого появления на людях, обещавшего стать событием мирового масштаба. Афиши, открытки и футболки с моим изображением стали самыми продаваемыми предметами во всем мире. Всюду шли бесконечные дебаты о том, какая из пяти фотографий самая красивая. Не так давно Люсинда провела международное голосование, чтобы выбрать лучший снимок. Сотни миллионов людей отдали предпочтение прошлогодней фотографии, на которой мне девятнадцать лет. Именно она должна была украшать огромный экран в центре телестудии, где ожидалось мое первое появление на публике.

Люсинда называла это вторым рождением.

А я с нетерпением ждал начала новой жизни.

Вернее, мне очень хотелось наконец начать жить.

— Смотри, на сцене всего два стула. Один для меня, второй для тебя. Плюс огромный экран. Больше нам ничего не понадобится. Через несколько часов десять тысяч счастливчиков займут места в этом зале. Они почтут за величайшую честь увидеть тебя «вживую», как они говорят. Чтобы привлечь внимание к этому событию, мы раздали всего тысячу приглашений, остальные девять тысяч мест достанутся тем, кто придет первыми. Только что мне звонили из полиции, они не понимают, что делать. Знаешь, сколько человек сейчас стоит в очереди перед входом?

— Понятия не имею.

— Около ста тысяч. Несколько часов назад полицейские закрыли въезд в центр города. Ладно, скажи мне лучше, ты все ответы выучил?

— Люсинда, ты уже в сотый раз спрашиваешь!

— Прости, я немного нервничаю. Эта передача станет главным шоу века, поэтому все должно быть идеально.

Я провел за кулисами целых два часа. Все это время на экране крутили репортажи из разных стран мира. Публика изнемогала от нетерпения, но Люсинда, прекрасно осознающая цену первой минуты славы, оттягивала мое появление. Перед тем как выпустить меня на сцену, она организовала небольшую игру.

— Дамы и господа, уважаемая публика и вы, дорогие телезрители! Мне нужна ваша помощь. Нам нужно выбрать Самого красивого человека в мире!

Люди с криками вскакивают с мест.

— Подождите, подождите… Давайте сделаем так: я буду показывать фотографии, а вы выбирайте. Мы определим победителя по силе ваших аплодисментов. Итак, поехали! Первая фотография.

На черном экране возникает изображение Шона Коннери в образе Джеймса Бонда.

— Вы согласны, что Шон Коннери — Самый красивый человек в мире?

— Не-е-ет!

— Тогда… может, Марлон Брандо?

Публика безжалостно освистывает снимок.

— Неужели Джордж Клуни?

— Не-е-ет! Уро-о-од!

Реакция публики немного удивила меня. По-моему, Шон Коннери известен удивительным изяществом и элегантностью, Брандо сражает наповал образом плохого парня, а слегка манерная улыбка Клуни отлично подчеркивает его природную красоту.

— Тогда кто? Брэд Питт?

— У-род! У-род! У-род!

Некоторые в знак несогласия показывают опущенный вниз большой палец.

Ассистент предупреждает, что через десять секунд мой выход. Люсинда тем временем продолжает:

— Да уж, не думала, что здесь собралась такая требовательная публика… Так кто же Самый красивый человек в мире? Может, вы, наконец, поприветствуете… его?

Когда на экране появилась моя фотография, толпа впала в неистовство. Люди вскакивали с мест, прыгали, изо всех сил хлопали в ладоши. Даже Люсинда, привычная к удачно срежиссированным овациям, выглядела удивленной.

Она попыталась взять слово, но в зале стоял такой шум, что ее никто не слышал. Тогда, взмахнув рукой и широко улыбнувшись, она пригласила меня на сцену.

Я прошел несколько метров, отделявшие меня от Люсинды, с ощущением, что попал в другой мир. Казалось, мои барабанные перепонки вот-вот лопнут.

Овация длилась десять минут. Люсинда несколько раз призывала людей к тишине, но напрасно. Тогда мы решили сесть и подождать. В зале творилось нечто невообразимое: одни кричали, другие теряли сознания, а, едва придя в себя, тут же принимались орать что есть мочи.

Когда крики поутихли, Люсинда обратилась ко мне со словами:

— Думаю, публика сделала свой выбор. Вы Самый красивый человек в мире.

Снова раздались аплодисменты. Отодвинув микрофон и прикрыв рукой рот, Люсинда прошептала:

— Не делай этого! Не делай!

Пораженный происходящим, я не успел отреагировать и сделал все в точности, как мы репетировали: глядя прямо в камеру, произнес «Спасибо большое» и широко улыбнулся.

Тут публика снова впала в неистовство, точно так же, как при моем появлении на сцене. Я понял свою ошибку: нельзя было улыбаться. Люсинда строго взглянула на меня и закатила глаза. Она уже поняла, что задавать вопросы бессмысленно. Мы встали и, помахав на прощание зрителям, скрылись за кулисами. Люсинда велела продолжать передачу еще десять минут, поочередно показывая восторженную публику и мою фотографию, парящую над пустой сценой.

После финальных титров овация продолжалась еще минут двадцать, если не больше. Все произошло не так, как Люсинда планировала, но, в общем и целом, ее замысел осуществился.

— Теперь я Самый красивый человек в мире.

Сказав это, я подумал о папе.

* * *

Новая жизнь оказалась новой тюрьмой. Я чувствовал себя узником изобретательности Люсинды, которая еще пять долгих лет заставляла меня то надолго пропадать с экранов, то вдруг появляться на публике, чтобы тут же снова исчезнуть. Все мероприятия с моим участием были умело срежиссированы. Прямым следствием этой стратегии стал рост продаж предметов с моим изображением. Вскоре я уже не представлял размеры своего состояния, не знал, настолько велико оно было, столько домов, денег и ценных бумаг мне принадлежало, а иногда даже не догадывался об их существовании.

Я был Самым красивым человеком в мире. И, очевидно, самым богатым.

Хотя на самом деле ничего собой не представлял.

Я подсчитал, что за десять лет, предшествовавших выпуску передачи «Кто Самый красивый человек в мире?» провел вне дома всего неделю, когда ходил в школу. С момента первого выпуска передачи Люсинда организовала мне тридцать восемь выходов в свет. Итого сорок пять дней за три года. Три дня в год, меньше чем одна сотая жизни.

7
{"b":"197565","o":1}