Очевидно, и у Л. И. Брежнева была такая задумка — сформировать в руководстве КПСС монолитный по взглядам, личным связям и действиям коллектив, на который он мог бы надежно опираться, соблюдая принцип коллективного руководства.
В связи с этим в Политбюро и Секретариат наряду с деятелями 1902–1909 годов рождения были введены более молодые, родившиеся в 1914–1920 годах: Ф. Д. Кулаков, М. С. Соломенцев, М. В. Зимянин. А потом и родившиеся в 1924–1930 годах: В. И. Долгих, К. Ф. Катушев,Я. П. Рябов и другие.
Однако эта здоровая в принципе идея была у Л. И. Брежнева трансформирована порожденными «старшей группой» страхами в постепенную «чистку» состава руководства от «потенциальных оппозиционно настроенных лиц».
Начало этого процесса спровоцировали. У Л. И. Брежнева была стратегическая линия, и он ее осуществлял тактически: начал постепенно чистить руководящий состав, производить перестановки политических деятелей. Первую перестановку произвел в 1967 году. Связана она была для меня с до сих пор необъяснимым выступлением Н. Г. Егорычева и В. С. Толстикова на апрельском Пленуме ЦК в 1967 году о том, что страна якобы беззащитна, что в военной сфере еще со времен Н. С. Хрущева проводится неверная линия. Косвенно в этих выступлениях были выдвинуты обвинения против Л. И. Брежнева и заменившего его на этом участке Д. Ф. Устинова.
Егорычева немедленно освободили от обязанностей первого секретаря Московского горкома партии. А Василий Сергеевич Толстиков через некоторое время был направлен послом в Китай. Кстати, разобравшись там с ситуацией, он потом вел курс к тому, чтобы создать пути нормализации отношений с этой страной, искал новые связи и возможные сферы сотрудничества. Ему немало мешала в этом оголтелая экстремистская антикитайская пропаганда с нашей стороны.
Эти первые шаги по чистке аппарата вызвали своего рода цепную реакцию. В Московский горком направили из ВЦСПС В. В. Гришина. На место В. В. Гришина, выведя из секретарей ЦК, назначили А. Н. Шелепина, потому что он был сильной фигурой, за ним, как опасались, стояла когорта людей, которые работали с ним в комсомоле и в КГБ. По этой причине через некоторое время бывшего секретаря ЦК ВЛКСМ В. Е. Семичастного, который заменил А. Н. Шелепина в КГБ, отправили на Украину заместителем Председателя Совета Министров, а Ю. В. Андропова с поста секретаря ЦК КПСС назначили председателем КГБ. Многих бывших комсомольских деятелей убрали из аппарата ЦК и средств массовой информации (Месяцева, Григоряна и др.).
М. Т. Ефремова примерно в 1972 году переместили с поста зампреда Совмина послом ГДР. Этот сильный организатор и политик вполне мог использоваться на партийной работе в ЦК. Но поскольку наушники, очевидно, создали у Л. И. Брежнева впечатление, что М. Т. Ефремов тесно контактирует с А. Н. Косыгиным, А. Н. Шелепиным, его переместили из правительства на дипломатическое поприще.
Здесь я прерву повествование К. Ф. Катушева, чтобы заметить: ни одно такое крупное перемещение не обходилось без ведома М. А. Суслова. Еще в хрущевские времена он подгребал эту проблему под себя, а с приходом на пост генсека Л. И. Брежнева Михаил Андреевич оседлал этого «коня» полностью. Без его ведома никто, в том числе и Леонид Ильич, не мог передвинуть ни одну крупную фигуру.
Вторым лицом, имевшим хоть и побочное, но значительное влияние на кадровые проблемы, был Устинов. С сожалением могу сказать, что у Д. Ф. Устинова было два лица. С одной стороны, он блестящий организатор военного производства. Но с другой — слабый политик и нулевой военный. Однако самое тяжелое (а по выражениюН. В. Огаркова — «самое страшное») — это то, что он был главным интриганом в высшем эшелоне власти. Но об Устинове я уже говорил в двух предыдущих книгах.
— Старшая группа, — рассказывал Катушев, — постепенно убирала политически авторитетных членов Политбюро, особенно тех, кто работал в сфере экономики сА. Н. Косыгиным. Так, был выведен из Политбюро и отправлен на пенсию Г. И. Воронов. Направлен на дипломатическую работу (послом в Японию) Д. С. Полянский. Несколько позже, по мотивам болезни, был отправлен в отставку К. Т. Мазуров. В мае 1977 года неожиданно был выведен из Политбюро и освобожден от поста Председателя Президиума Верховного Совета СССР Н. В. Подгорный, а на его место, в нарушение постановления октябрьского (1964 года) Пленума ЦК «О недопустимости совмещения поста руководителя партии с каким-либо еще высшим постом государства», был утвержден Л. И. Брежнев. Он стал для «старшей группы» своеобразным «щитом» и символом «долголетия» в руководстве.
Подытоживая этот раздел беседы с Константином Федоровичем, можно сделать вывод: да, конечно, после Сталина его преемники тоже следовали его примеру в вопросах выращивания кадров для страны в целом. Процесс шел нормально, что результаты развития государства наглядно подтверждали. Однако в высшем эшелоне власти в послесталинский период были серьезные перекосы.
Действительно, в Политбюро была «старшая группа», которая вершила все дела. Ею фактически командовалМ. А. Суслов по одной простой причине: он был старше всех (1902 года) и еще в 1947 году был поставлен Сталиным на пост секретаря ЦК КПСС (тогда — ВКП(б). И это обстоятельство довлело над всеми и поставило его в положение эдакого мэтра в Политбюро…
В эту группу входили Л. И. Брежнев, А. П. Кириленко,Н. В. Подгорный, Д. Ф. Устинов, А. А. Громыко.
По возрасту и своему положению сюда должны бы входить, естественно, и А. Н. Косыгин, Г. И. Воронов иК. Т. Мазуров. Однако к закулисным обсуждениям кадровых вопросов они не допускались, а лишь принимали участие в их обсуждении только на официальном заседании Политбюро ЦК, когда «ядро» уже все обговорило и оставалось только проголосовать.
У читателя может возникнуть вопрос — почему я как автор позволяю себе такие комментарии? Ведь я же лично всего этого не видел и не слышал?! Действительно, это так. Но источник, который посвящал меня во многие деликатные вопросы высшего звена власти, был со 100-процентной гарантией точности. Это Георгий Сергеевич Павлов — управляющий делами ЦК КПСС, член ЦК и депутат Верховного Совета СССР нескольких созывов. Вырос он на Украине, где прошел путь от мастера на заводе до первого секретаря Днепродзержинского горкома партии. Был дружен с Владимиром Васильевичем Щербицким, корни которого тоже в Днепродзержинске. Впервые я повстречался с ним в 1975 году в Киеве — в кабинете у В. В. Щербицкого, сразу после сложных для меня, как для командующего войсками Прикарпатского военного округа, событий: а мое дело о возможном «исключении из КПСС» разбиралось в Москве у А. Я. Пельше. Я рассказал Владимиру Васильевичу в присутствии Г. С. Павлова все подробности и поблагодарил его за партийную характеристику, которую Политбюро ЦК Компартии Украины направило в Контрольно-ревизионную комиссию ЦК КПСС и которая сыграла решающую роль в моей судьбе. Выслушав мой рассказ, оба чертыхались. Позже, встречаясь с Георгием Сергеевичем на сессиях Верховного Совета СССР, мы не раз вспоминали мои злоключения. Возможно, это нас и сблизило. Иногда он мне рассказывал о некоторых «тайнах королевского замка», естественно, проявляя при этом деликатность и осторожность. Однако о существующем «холодке» между Брежневым и Косыгиным говорил открыто и прямо, очень сожалея об этом. Называл также заушателей, которые настраивали Леонида Ильича против Алексея Николаевича. И обычно заключал: «Все это не к добру».
Продолжая тему о коллизиях в верхнем эшелоне власти, о чем нам поведал К. Ф. Катушев, можно, несомненно, согласиться с тем, что Брежнев искренне хотел подражать Сталину, когда тот на XIX съезде КПСС ввел в состав Секретариата ЦК много «молодежи». Но такое желание было у Брежнева только в самом начале его деятельности на посту генсека. А затем образовалась «старшая группа», которая все и вершила.
Особо странным выглядела передача Брежневу поста Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Конечно, Н. В. Подгорный был уже в годах и мог бы спокойно и заслуженно уйти на пенсию. Но дело в том, что и Брежнев в 1977 году был уже далеко не молод, к тому же с 1975 года он болел. Это был не тот Брежнев, это был другой, второй. Болезнь прогрессировала, и в 1977 году он вообще был слаб для государственной деятельности. А в 1979–1980 годах и позже, наблюдая его фактически рядом на заседаниях Совета обороны, можно было однозначно сделать вывод, что он уже был недееспособен. И вдруг к посту генсека добавляется еще пост Председателя Президиума ВС! К чему все это? Чем вызвано?
