Я посоветовал ему обратиться к К. У. Черненко, который познакомился с ним недавно на Кубе во время визита делегации КПСС. Черненко, несомненно, располагал информацией от Ф. Кастро о хорошей работе посла, к тому же имел прямой доступ к Л. И. Брежневу, вследствие чего и мог поддержать обоснованную просьбу В. И. Воротникова.

Виталий Иванович так и поступил. Через два-три дня вопрос о его возвращении в Советский Союз в принципе был решен. И на Политбюро поочередно рассматривалось несколько кандидатур на замену В. И. Воротникову.

Когда была названа моя фамилия, члены Политбюро согласились с тем, что мои хорошие отношения с Фиделем и Раулем Кастро, а также с другими кубинскими руководителями говорили в пользу направления меня на посольскую работу. Против такого решения возразил в то время Председатель Совмина Н. А. Тихонов, попросивший не решать этот вопрос немедленно, а поискать другую кандидатуру, поскольку Катушев возглавляет ответственные участки народного хозяйства (транспорт, связь, лесную и целлюлозно-бумажную отрасль, транспортное строительство), положение на которых стало поправляться.

Л. И. Брежнев согласился. Дело несколько затянулось. Кандидатуры возможного совпосла подбирал отдел ЦК по соцстранам. Им руководили люди, взгляды и действия которых в отношении КНР, руководства ГДР, Монголии нанесли вред политическим интересам СССР. Этим лицам в мою бытность секретарем ЦК КПСС я по мере возможности всячески противодействовал, пользуясь определенной поддержкой А. Н. Косыгина и других членов Политбюро.

Мы попросили Константина Федоровича назвать хотя бы некоторых из этих лиц.

— Мне не хотелось бы этого делать, — сказал К. Ф. Катушев, — но могу сказать, что, к примеру, по китайскому вопросу были большие разногласия. Я, как и А. Н. Косыгин, считал абсурдом доводить ситуацию с Китаем до стрельбы. Однако первый заместитель заведующего отделом ЦК КПСС О. Б. Рахманин способствовал накалу страстей, особенно в СМИ.

Категорически против экстремизма в отношениях с КНР был М. А. Суслов. Против экстремистских крайностей в отношении Китая и за шаги по нормализации отношений с ним был и Л. И. Брежнев.

Л. И. Брежнев также поддержал инициативу А. Н. Косыгина о том, чтобы советская делегация, возвращавшаяся в 1969 году с похорон Хо Ши Мина, залетела в Пекин, и она, вместо Ташкента, приземлилась в Душанбе, а наутро, предупредив китайцев, вылетела к ним. На аэродроме в Пекине А. Н. Косыгина и делегацию встречали Чжоу Энь Лай и еще пять членов Политбюро ЦК КПК. Непосредственно на аэродроме состоялись переговоры, на которых была достигнута договоренность о проведении советско-китайских межгосударственных переговоров по пограничному урегулированию. Был также согласован принцип установления границы двух наших стран по главному фарватеру Амура.

К сожалению, никто из главных тогдашних советских руководителей, понимавших необходимость нормализации отношений с Китаем, не пресек и не одернул публично политических спекулянтов и провокаторов, наносивших насаждением экстремизма к Китаю огромный вред своей стране, — с горечью произнес Константин Федорович.

В связи с этим сообщением К. Ф. Катушева целесообразно обратить внимание читателя на реально существующую огромную силу аппарата. Так было в прошлом, но еще в большей мере проявляется сейчас (пример — администрация президента РФ). Горе тем руководителям, у которых аппарат сложился консервативно-строптивым. Конечно, новый начальник, заступая на свой пост, в какой-то степени «освежает» свое окружение. Но в принципе основная масса аппарата остается, давно пущенные «корни» и сложившиеся взгляды на ряд проблем также продолжают по инерции развиваться в прежнем направлении. И получается, что начальники приходят и уходят, а линия не меняется. Для обоснования «целесообразности» этой линии аппарат всегда найдет нужные и убедительные аргументы.

Вот и в случае с Китаем (как и с другими социалистическими странами, о чем говорит К. Ф. Катушев) — такая же история: не желает аппарат творчески подойти к сложившейся ситуации, не хочет внести поправки в политику, хотя объективные обстоятельства требуют этого. А в чем же основной корень зла? Да в том, что сразу после окончания Второй мировой войны на заре строительства социализма в странах Восточной Европы, а также в Китае и Монголии, а в последующем во Вьетнаме, Северной Корее и на Кубе отдел ЦК, который специально был создан для курирования этой важнейшей мировой проблемы, занял по отношению к названным странам покровительственно-повелительную позицию. Конечно, в начале социалистического строительства в этих государствах это, наверное, было оправдано (все-таки СССР мощно поддерживал создание мировой социалистической системы и финансами, и кадрами, и материально, и политически). Но когда эти страны стали совершенно самостоятельными, то и отношения должны стать другими — на равных, без опеки и тем более без диктата. Но наш отдел ЦК не мог отказаться от прежней барской позы. А эти страны уже не хотели, чтобы им что-то навязывали.

— Когда из жизни, — продолжал К. Ф. Катушев — ушел М. А. Суслов (а он был кроме остального еще и председателем Комиссии по иностранным делам Совета Союза. — Автор), то вместо него заведующим отделом и секретарем ЦК КПСС стал Константин Викторович Русаков. Поле действий для экстремистов было «открыто», и они «бесчинствовали» на нем вплоть до 1985 года…

Ныне, оценивая прошлое, я благодарен судьбе за возможность работать советским послом на Кубе — то есть быть в дружеских, доверительных отношениях с Фиделем Кастро и его соратниками, жить насыщенной политической и деловой жизнью, служить благу своей Отчизны и ее надежного друга героической Кубы, и ныне сохранившей свое достоинство и уважение в мире. Ее престижу не сумели помешать ни шантаж и давление США, ни «короткая память» господина Горбачева и его соратников, ни ядовитые укусы некоторых интеллектуальных импотентов из СМИ, — сказал К. Ф. Катушев.

Будучи честным, скромным и благородным человеком, Константин Федорович, конечно, много сделал для укрепления дружбы с Кубой, но эта созидательная работа не была оценена по достоинству и не сказалась на его служебном росте.

Что касается К. В. Русакова, то просто поразительно, что он мог подпасть под влияние аппарата подчиненного отдела. А если уж сам был таким экстремистом, то это вообще не укладывается ни в какие рамки. Ведь прошел хороший путь — от инженера до министра и Чрезвычайного и Полномочного Посла. С таким опытом в аппарате ЦК, конечно, можно и должно было выступать только с позицией реализма, с диалектическим подходом ко всем явлениям. Увы! И объяснить-то его уродливые взгляды невозможно.

В рассказе Константина Федоровича прозвучало особо интересно его вхождение в высшую сферу руководства. Л. И. Брежнев в свое время отметил его способности и 38- летнего Катушева рекомендовал областной партконференции на пост первого секретаря. А дальше пошло еще более глубокое изучение — брал с собой в поездки за рубеж, давал отдельные поручения и тем самым видел возможности и способности К. Ф. Катушева.

— Само же избрание секретарем ЦК, — рассказывал Катушев, — произошло так. Идет Пленум ЦК. Я сижу в зале. Вдруг подходит дежурный и приглашает меня в комнату президиума. Вхожу, а там сидит один Леонид Ильич. И вот без всяких обиняков говорит мне: «Мы в Политбюро посоветовались и решили рекомендовать Пленуму ЦК избрать вас, Константин Федорович, секретарем ЦК КПСС. Что вы по этому поводу думаете?»

Я поблагодарил за доверие, но выразил сомнение — справлюсь ли с такой ответственной партийной работой, может быть, мне стоило больше набираться опыта в областной партийной организации. Однако Л. И. Брежнев заметил, что Политбюро всесторонне взвесило свое решение и надеется, что я оправдаю доверие товарищей. Я вернулся в зал. Вскоре по предложению Политбюро был единогласно избран Пленумом секретарем ЦК КПСС.

Я неоднократно слышал (в том числе и на Политбюро) повторение рассказа Л. И. Брежнева о том, что на XIX съезде КПСС И. В. Сталин, стремясь «сбалансировать» влияние своих старых соратников, ввел в Секретариат ЦК много «молодежи», и в том числе А. Б. Аристова, Л. И. Брежнева, Н. М. Пегова и других, которых пришедшие к руководству после его смерти «старшие товарищи» (имеется в виду Хрущев. — Автор) вычистили из руководства ЦК и переместили на различные посты. Л. И. Брежнев пошел начальником Политуправления Военно-Морского Флота; А. Б. Аристов и Н. М. Пегов — на дипломатическую работу и т. д.