Эти две фигуры — Гречко и Устинов — были полярно противоположными по своим этическим взглядам и действиям. Если А. А. Гречко был последовательным в своих действиях, не склонялся перед авторитетами, вел свою линию честно и открыто, но был независим, то Д. Ф. Устинов изо всех сил старался показаться генсеку в лучшем свете и ради этого мог изменить любому своему взгляду, но добиться главного — утопить противника, чего бы это ни стоило.

В последнее время Устинов, находясь постоянно около Брежнева, затравил Гречко, и тот в порыве гнева и обиды мог принять значительно большую дозу нитроглицерина, что и привело к смерти. Он не видел выхода из сложившегося положения, а унижаться даже перед генсеком не мог. Вот и ушел из жизни.

В этом я убежден.

Конечно, многие детали их отношений я узнал позднее. Пока же мы сидели с начальником штаба округа В. Я. Аболинсом и сокрушались по поводу кончины Андрея Антоновича. Настроение было как во время смерти и похорон Сталина. Совершенно не мог собраться с мыслями. Единственное, что мог сделать, так это сказать члену Военного совета Фомичеву, чтобы в обед везде были проведены политинформации о смерти дважды Героя Советского Союза маршала Советского Союза Андрея Антоновича Гречко. А на другой день чтобы в каждом подразделении прошли политзанятия о боевом пути Гречко.

Через два дня были похороны. Я распорядился, чтобы все в округе смотрели телепередачу из Москвы. Вообще-то на похороны могли пригласить командующих войсками военных округов и флотов. Но этого сделано не было. Думаю, что при причине незаинтересованности определенных лиц.

Абашин, Фомичев и Аболинс собрались у меня, и мы вместе смотрели, что происходит в Москве. Церемония похорон напоминала мне похороны Сталина. Очень много народа. А для Гречко было еще и «море» цветов.

Позвонил В. Ф. Добрик, тоже смотревший трансляцию из Москвы:

— Валентин Иванович, обратите внимание, кто впереди вышагивает под носилками, на которых установлена урна с прахом. Это же Устинов. Секретарь ЦК, член Политбюро. Надел генеральскую форму. То, что он председатель похоронной комиссии и идет впереди, — особый знак. Он может стать министром обороны.

Виктор Федорович как в воду глядел — его пророчество подтвердилось. А мы-то после его звонка никак не могли согласиться с таким предположением. Вообще единодушно сходились на том, что министром обороны станет Иван Игнатьевич Якубовский. Все-таки дважды Герой Советского Союза, командовал Группой Советских войск в Германии, уже почти 10 лет маршал и первый заместитель министра обороны — Главнокомандующий Объединенными Вооруженными Силами стран Варшавского Договора. Конечно, это не Гречко, но достойный кандидат. Вторым кандидатом у нас шел генерал армии В. Г. Куликов. Командовал Киевским военным округом и тоже Группой войск в Германии и уже четыре года начальник Генерального штаба ВС. Не исключали мы и варианта, что на пост министра могут рассмотреть генерала армии С. Л. Соколова. Он командовал Ленинградским военным округом, девять лет был первым заместителем министра обороны СССР. Других кандидатов мы не видели. Да их и не было. Как крайний вариант, мог быть кто-то рассмотрен из числа главнокомандующих видов Вооруженных Сил или командующих войсками военных округов (как П. А. Белик или И.М. Третьяк). Наконец, могли назначить из КГБ или МВД, но только не технократа. Но с нами никто не советовался.

Конечно, было невыразимо тяжело и жалко расставаться с А. А. Гречко — умным, сильным министром обороны. Но жизнь продолжалась. И надо было смотреть вперед.

Мы оторопели: министром обороны назначен Дмитрий Федорович Устинов! Одновременно ему же присвоили воинское звание «генерал армии» и он был избран членом Политбюро ЦК (переведен из кандидатов в члены). Через несколько месяцев ему присваивается звание маршала Советского Союза. А еще через два года он получает Героя Советского Союза (к двум Золотым Звездам Героя Социалистического Труда). В общем, звания и награды на него посыпались как из рога изобилий. Кстати, воинское звание маршал Советского Союза согласно статусу присваивается президиумом Верховного Совета СССР за выдающиеся заслуги в руководстве войсками. Но Дмитрий Федорович видел эти войска только в кино или на парадах на Красной площади. И самое главное, мы не представляли, как технократ будет руководить такой гигантской, сложнейшей военной машиной? Ведь он ничего не смыслил ни в военной теории, ни в военной практике.

Это назначение прозвучало среди офицерского состава (особенно старшего звена) как взрыв бомбы. Во-первых, Устинов совершенно неизвестен Вооруженным Силам; во-вторых, он сугубо гражданский человек. Ну, как может директор завода (даже оборонного) руководить Вооруженными Силами, в которые входят Ракетные войска стратегического назначения, Сухопутные войска, Военно-Воздушные Силы, Войска противовоздушной обороны страны, Военно-Морской Флот, множество других родов войск? Да никак. Руководить станет другой, а он будет при сём в мундире со звездами. Поэтому надо было реформировать систему управления Вооруженными Силами (по принципу, например, Запада). Но и этого не делалось.

У нас уже была неудачная практика, когда полугражданского полуполитика Николая Александровича Булганина назначали министром обороны СССР. Но он до этого хоть как-то натерся военному делу: во время войны был членом Военного совета Западного, 2-го Прибалтийского и 1-го Белорусского фронтов. Он видел и слышал, как готовятся операции, в том числе, как готовятся войска, как ими управляют в ходе операций и т. д. Кроме того, он работал заместителем наркома обороны и был членом Государственного Комитета Обороны. И при всем при том его дважды назначали на должность министра обороны (первый раз при Сталине, второй — при Хрущеве), и оба раза он себя не проявил, а потому находился в этой должности непродолжительное время.

Казалось бы, этот отрицательный опыт должен послужить уроком на будущее. Увы! Случай с Устиновым — еще более показательный пример неудачного назначения: Дмитрий Федорович вообще не имел никакого представления о военном деле (как, кстати, и о большой политике, о чем свидетельствует хотя бы Афганистан).

Но, как мне стало известно позже, Устинов стремился во что бы то ни стало занять пост министра обороны, используя покорность Брежнева и сметая всех и всё на своем пути к облюбованной им цели. Уверен, что он и сам понимал, что никогда не станет настоящим министром обороны. Видимо, рассчитывал на Генеральный штаб, заместителей министра, на главнокомандующих видами Вооруженных Сил, на командующих родами войск, войсками военных округов (групп войск) и флотов, а также на руководителей центральных и главных управлений. Оно, собственно, так и получилось. Правда, в отличие от Булганина, который ни во что не вмешивался и никому ни в чем не мешал (в том числе А. Василевскому, а при повторном назначении — В. Соколовскому — оба были начальниками Генштаба и тянули главную ношу), Устинов лез во все и, естественно, только портил дело. В какой-то степени он напоминал Хрущева.

Тот тоже был с превеликим гонором, а потому с напором лез во всё. Но, будучи человеком невежественным, он, как известно, во всех областях жизни государства и народа оставил о себе недобрую память, особенно в промышленности, сельском хозяйстве, культуре, Вооруженных Силах, в системе управления страной. Хрущев успел поссориться со многими ближними и дальними соседями, в том числе и с Китаем, с которым 14 февраля 1950 года при Сталине был подписан Договор о дружбе, союзе и взаимопомощи.

Вот и Устинов, фактически являясь невеждой в военных вопросах, но подталкиваемый окружением, лез во всё и везде, принося не пользу, а вред. Так что во времена его назначения не только военные, но и многие гражданские деятели были поражены таким решением.