Гармонист заиграл спокойную, приятную, как бы воспевающую лунную ночь мелодию.

Парни идут чинно, спокойно. Чувствуется, что они довольны сегодняшним вечером, довольны приездом Ивана Бровкина. Но почему-то Николай Бухаров возбуждён больше других. И как бы спрашивая самого себя, произносит вслух:

— А вдруг Верочка не согласится?..

И сам себе отвечает:

— Не может этого быть… Согласится!

Парни идут всё дальше и дальше. Вот они проходят мимо знакомого нам здания правления колхоза. А направо… здесь… совсем близко — дом Любаши, дом, где Иван ночами простаивал у забора… где так учащённо билось его сердце… где так сладки были его мечты… где часы казались ему минутами…

Вот и двор, где на Ивана когда-то набросилась собака…

Вот и овчарка Руслан. Собака и сейчас стоит за забором и смотрит через щель на Бровкина. Неужели Руслан узнал его?

— Руслан… — ласково зовёт Иван. — Руслан…

Даже эта злая собака кажется ему близкой и дорогой.

Вот и курятник, крыша которого когда-то провалилась под его тяжестью…

Вот окно Любаши… родное окно… любимое окно… Сейчас оно закрыто. А за ним виднеется занавеска, а за занавеской темно… Может быть, Любаша глядит сейчас оттуда?.. Наверное, она не спит. Как она может спать, когда Ваня приехал?..

Да… Любаша не спит. Она лежит на постели, уставившись широко раскрытыми глазами в потолок. Сколько горя и тревоги в её глазах!

Парни поравнялись с домом Коротеевых. Ваня, тяжело вздохнув, на ходу снимает с плеча гармониста гармонь и, приладив к себе трёхрядку, поёт:

Голос Вани разносится по деревне.

Лёжа в постели, Коротеев слушает доносящуюся с улицы песню.

— Да… — вздыхает лежащая рядом Елизавета Никитична. — Хорошо поёт солдат… бедняжка!

— «Бедняжка»! — зло передразнивает её Тимофей Кондратьевич и резко поворачивается набок.

Любаша прислушивается к песне. Она медленно поднимается с постели и глядит в сторону открытых дверей между её комнатой и комнатой родителей.

Коротеев, услышав, как скрипнула постель, громко спрашивает:

— Любаша! Ты что, нездорова?

Любаша, не отвечая, ложится в постель, с головой укрывшись одеялом.

Ваня продолжает наигрывать на гармони.

Льются звуки. И в эти звуки музыки врывается стук колес несущегося поезда.

В купированном вагоне сидят Ваня, Полина, Николай Бухаров и его жена — Верочка.

Верочка, прижавшись к Николаю, дремлет.

Ваня играет.

Поезд несётся по бескрайним Оренбургским степям…

Быстро распахивается дверь, и на пороге появляется встревоженная Любаша. С трудом сдерживая волнение, она спрашивает:

— Где Ваня?

— Ваня… Уехал Ваня, — тяжело вздыхает Евдокия Макаровна, сидящая за швейной машиной.

— Уехал?.. — прошептала Любаша. Из глаз её полились слёзы.

— Эх, дочка, дочка! — укоризненно качает головой Евдокия Макаровна. — Когда я полюбила, — она взглянула на портрет мужа, висящий на стене, — я за ним за тридевять земель погналась, забыла о матери, об отце, о всех забыла… Помнила только его, моего дорогого… Ромашу…

Любаша бросается к Евдокии Макаровне и, уткнувшись головой в её колени, плачет.

— Два дня и две ночи он стоял у твоей калитки, выманивал тебя, измаялся парень. А ты… — она махнула рукой.

— Отец не пускал… Верните его, верните Ваню!..

— Сейчас его уже не вернёшь, дочка! — говорит Евдокия Макаровна. — Эти комсомольцы — они ведь отчаянные… и мой с ума сошёл… Говорит: «Решено, мама, и всё!»

В кузове грузовой машины вместе с группой парней и девушек разместились Иван, Полина, Николай и Верочка. Словно густым дымом их обдает жёлтая степная пыль, поднимающаяся из-под колёс идущего впереди грузовика.

Они очень устали. Все они покрыты пылью; их лица, волосы, одежда — все одинакового жёлтого цвета.

Верочка сердитыми глазами смотрит на Николая.

Николай с нескрываемой злостью поглядывает на Ваню.

Ваня почему-то неестественно улыбается, пытаясь скрасить это «весёлое» путешествие.

Грузовая машина несётся по бескрайней степи. За машиной остается жёлтое облако клубящейся пыли.

В приёмной директора совхоза «Молодёжный», где сидит секретарша Нина, ожидают приема Ваня, Полина, Николай и Верочка.

Распахивается дверь, входят двое парней. Один из них широкоплечий, среднего роста, с наглым выражением лица.

— Нам к директору, — вызывающе говорит он.

— Директор занят, — отвечает Нина.

— А нам некогда, мы спешим! — настаивает парень.

— Здесь все спешат. Директор занят. У него совещание. Как освободится, примет этих товарищей, а потом вас.

Первый парень, оглядев Ваню и его товарищей, с ехидной улыбкой говорит:

— Романтики… энтузиасты. Ничего, скоро будете отсюда драпать.

И, сдвинув набекрень кепку, размашистыми шагами выходит из приёмной. За ним — его товарищ.

— Паразиты! — глядя им вслед, сердито произносит Нина.

Полина вопросительно смотрит на Ваню.

Ваня отводит взор в сторону, делая вид, что не замечает вопросительного взгляда Полины.

Верочка шепчет Николаю на ухо:

— Может, пока не поздно, уедем отсюда…

Николай, ничего не отвечая, задумчиво смотрит на дверь кабинета директора.

Входная дверь распахивается. С рюкзаком, полным вещей, и чемоданчиком в руках, в солдатской форме входит Мухтар Абаев. Направившись прямо к секретарю, он не замечает Бровкина.

— Здравствуйте, товарищ главная хозяйка! Мне к директору, — скороговоркой выпаливает Абаев.

— Во-первых, я не главная хозяйка, а во-вторых, вы пройдёте после этих товарищей, — и она указала на Бровкина и других.

Иван, увидев Абаева, закрылся от него рукой. Абаев оглянулся и, не узнав Ивана, говорит уже заискивающим тоном:

— Да, но я приезжий…

— Они тоже приезжие, — отрезала секретарила.

Абаев медленно повернулся и уселся рядом с Иваном, повернувшимся к нему спиной.

— Давно приехали? — пытается он заговорить с Иваном, толкая его в бок.