В 17.00 по московскому времени в VIP-зал международного аэропорта Шереметьево-2 вошел молодой человек, прибывший рейсом из Лондона. По взгляду, исполненному восхищения и сожаления, брошенному на него сексапильной стюардессой, можно было заметить, что он произвел впечатление даже на видавших виды девиц.

Хотя в этом нет ничего странного: выглядел он действительно интригующе, особенно для среднерусских широт.

Черное длинное пальто, под которым угадывался дорогой костюм-тройка, тоже черный, белый шарф, черные, сверкающие чистотой ботинки и черная шляпа. В руке, затянутой в кожаную перчатку, он нес небольшой дорожный кейс. Другой рукой он опирался на тонкую трость с набалдашником в виде оскалившегося льва. Вещица, разумеется, старомодная, но для него бесценная. Он был высок, и некоторым придирчивым особам женского пола мог бы показаться несколько худощавым.

Лицо его было по-мужски красиво: прямой нос, волевой подбородок, темно-карие, почти черные, глаза, слегка выпирающие скулы, — все эти характерные черты не давали покоя трем стюардессам, стремившимся угодить ему во время перелета из Лондона в Москву. Но розовый румянец, обильно покрывающий его вполне мужественные скулы и, к его досаде, оставшийся у него со времен младенчества, указывал на то, что молодому человеку нет и тридцати. Взгляд его устремился в раскрытые двери VIP-зала, за которыми его ожидала кутерьма аэропорта, наполненная той громкоголосой, скомканной суетой простой жизни, к которой он так давно стремился.

Сэр Александр Доудсен, а молодого человека звали именно так, впервые ступил на землю своей исторической родины. Людям, всю жизнь проведшим рядом с могилами их предков, вряд ли понять те чувства, с коими сын отверженных праотцев делает первый шаг в незнакомый мир своей родовой истории. Впрочем, назвать Александра Доудсена чистокровным русским было бы по меньшей мере несправедливо. История его семьи столь запутана, что с подобным чувством он мог бы ступить как на русскую землю, так и на земли многих европейских стран, а также побродить по побережью Индийского и Атлантического океанов. Пращур Александра, чистокровный англичанин, попал в Россию при Петре I и тут осел, получив поместье, а выгодно женившись — и княжеский титул.

При русских царях Доудсенам жилось весьма вольготно. Они отличались лояльностью к властям и всегда умудрялись выбирать именно те дворцовые коалиции, кои впоследствии становились правящими. К XX веку Доудсены, уже окончательно обрусевшие, достигли немалых высот. Тому способствовал передававшийся из поколения в поколение инстинкт самосохранения, не разрешавший им добираться до самого верха, однако позволявший дружить с сильными мира сего, не участвовать в склоках, но выносить из них максимальную выгоду. Род Доудсенов считался в России знатным, богатым и достаточно влиятельным. Накануне революции инстинкт самосохранения автоматически сработал у прадеда Александра — князя Аркадия Доудсена, который умудрился вывезти в Великобританию не только всю семью, но и большую часть имущества. Это позволило Доудсенам занять неплохое положение среди английской аристократии. Положение семьи упрочил дед Александра Павел Доудсен — военный летчик, которому за заслуги во Второй мировой войне пожаловали титул пэра. Отец Александра сэр Петр Доудсен приумножил родовое состояние, посвятив себя фармакологии и произведя на свет «Эликсир Доудсена», вот уже пятнадцать лет успешно спасавший англичан от изжоги, мигрени и бессонницы, связанных с перееданием.

Таким образом, Александру Доудсену вовсе не обязательно было заниматься каким-либо полезным делом, чтобы прокормить себя. Окончив сначала Итон, а потом и Оксфордский университет, он по-прежнему не знал, где применить свой интеллект, обогащенный классическими знаниями. В основном он его использовал на заумные рассуждения в курительной комнате лондонского аристократического клуба «Пеликан». Однако жажда деятельности, столь мучившая его в молодости, диктовала Александру искать себе достойное дело.

Химия его совсем не занимала, поэтому продолжить отцовский бизнес он не мог. Страстное увлечение его матушки Беллы Доудсен — журнал для молодых матерей «Моя крошка» — интересовал его еще меньше. Решение родилось неожиданно. Дядя Александра по матери Реджинальд Блэр владел транспортной компанией с громким названием Speed, не так давно открывшей свой филиал в Москве. Филиал приносил больше неприятностей, нежели доходов его владельцу. Каждый новый его руководитель, педантично засылаемый в Россию раз в два месяца, не выдерживал и возвращался в Лондон с грустным лицом, которое могло выразить лишь малую толику тех горестных мыслей, которые его обуревали. Спустя год российский филиал Speed уже заслужил сомнительную славу «ссылки», куда отправляли не слишком угодных начальству сотрудников.

Поднять транспортные перевозки в России на должную высоту англичане оказались не в состоянии. Однако, к ужасу своих клерков, Реджинальд Блэр показал себя настоящим спортсменом, решившим идти до победного конца. Он не желал верить в провал, а потому не соглашался с разумными предложениями советчиков закрыть представительство в Москве. Неделю назад в компании Speed назрел вопрос о засылке в Россию очередного директора.

По понятным причинам добровольцев не находилось.

Как раз в этот судьбоносный для компании момент Реджинальд Блэр оказался в гостях у своей сестры Беллы Доудсен. Таким образом Александр Доудсен, вовремя показавший интерес к дядиной проблеме, неожиданно для всех стал новым директором филиала английской транспортной компании в Москве.

— Пусть попробует, — попытался дядя успокоить свою сестру, когда та, заламывая руки, принялась причитать о несостоятельности этого предложения.

Отец Александра лишь недоуменно хмыкнул и вернулся в оранжерею к своим любимым розам, коим посвящал последние десять лет гораздо больше времени, нежели сыну. Он вовсе не возражал против его решения, поскольку считал, что каждый, в ком течет русская кровь, должен побывать на родине предков. Сам он посетил Москву, Санкт-Петербург (в то время еще Ленинград) и города Золотого кольца с туристической компанией «Легкий ветер», увезя в Лондон смешанные ощущения от прикосновения к абсолютно чужой культуре. В семье Доудсен из поколения в поколение передавалось незыблемое правило: каждый из рода обязан свободно изъясняться на русском языке, дабы прочесть русских классиков в подлиннике. В этой странной семье всячески приветствовалось знание географии и истории России. Зачем все это нужно английским аристократам, никто из Доудсенов не задумывался. Просто так было заведено. И, отдавая дань традиции, Александр большую часть детства и отрочества провел за книгами. Теперь же сэр Петр Доудсен считал вполне логичным решение сына посетить страну, история, география, литература и язык которой столь долго отравляли ему жизнь. Сам он не был русофилом и, не противясь явно устаревшей традиции наносить на семейство легкий налет России через принятые в этой стране имена, являлся обыкновенным англичанином. В нынешней ситуации он полагал, что сын не задержится на месте директора дольше своих предшественников и, вернувшись домой, займет достойное положение в английском обществе. Но он ошибался. Александр не желал пасовать перед врагом. Его распирал горячий энтузиазм поднять филиал транспортной компании на должную высоту.

Рассказы бывших московских директоров, с которыми он успел встретиться, его не испугали и не привели в уныние. Он не слишком задумывался о важности своего визита в Россию. Знание языка, истории и географии, как он весьма объективно считал, было его козырем против незримых пока противников. Если бы он был знаком с культурой Филиппин, наверное, он схватился бы за место директора филиппинского отделения компании с тем же азартом. Он не мог сказать о себе, что очарован Россией заочно. Все, что он желал, так это победить. И географическая принадлежность поля битвы для него значения не имела.