Утром в пятницу, в семь часов, Серж Майски поднялся с постели, включил кофеварку и принял душ. Побрился опасной бритвой, оделся, отправился в небольшую кухоньку и налил себе кофе. Пройдя с чашкой в невзрачную гостиную, он уселся и стал пить.

Он думал о том, что пока все идет по плану. Джесс Чендлер поселился в отеле «Бич». Перри жил в отеле «Бэй», Мич Коллинз в отеле «Саншайн», а Уош в мотеле «Уэлкам». Сегодня вечером все четверо соберутся в его домике и проработают каждый предстоящий шаг. Он был доволен, что встретил этих людей, что у него есть надежная команда. Мич Коллинз сделал хороший выбор.

Он допил кофе, вымыл чашку с блюдцем и открыл кладовку, где хранились две пластиковые канистры по пять галлонов каждая. Он наполнил их водой из кухонного крана. Из другой кладовки он вытащил здоровую коробку, набитую консервами. Он подтащил ее к «бьюику» и положил в багажник. После этого вернулся, взял пластиковые канистры и также поместил их в багажник.

Делал он все неторопливо, осторожно. Возраст давал себя знать. Он ясно понимал, что в шестьдесят два года вредны любые нагрузки.

Некоторое время он перебирал в памяти вещи, которые необходимо взять, вспомнил, что нужны батарейки для ручного фонаря, и достал их из ящика в комнате; теперь, кажется, можно было ехать.

Он запер дверь дома, направился к машине, сел за руль и включил зажигание.

Тридцать минут спустя, миновав Сикомб, пригород Парадиз-Сити, Майски перевел автомобиль в крайнюю правую полосу шоссе и съехал на покрытую гравием дорогу, уходившую вверх, петляя по сосновому лесу, который окружал Сикомб и Парадиз-Сити.

Дорога была узкой, и он ехал осторожно. Час, конечно, ранний, но, если кто-нибудь вздумает мчаться вниз, на такой дороге трудно будет разъехаться. Однако навстречу никто не попался. Проехав по лесу минут двадцать, Майски свернул и с этой дороги на совсем узкую тропу, которая вела в чащу. Он замедлил ход, чтобы можно было разглядеть транспарант, который он сам нарисовал и установил два дня назад. Транспарант гласил: «Охота запрещена. Частная территория. Проход запрещен». Он удовлетворенно кивнул и продолжил путь. Казалось, что надпись выгорела на солнце. Майски признал, что работа сделана хорошо и результат выглядит убедительно.

Через несколько секунд он опять сбросил скорость и, оставив тропу, кое-как по твердой, сухой земле выехал на небольшую поляну, которую обнаружил во время тщательных поисков места для надежного тайника. Он уже соорудил здесь навес из трех больших ветвей и вырванных с корнем кустов: это заняло у него несколько дней. Под этот навес он поставил «бьюик». Выйдя из машины, он достал из багажника канистры, выждал некоторое время, убедился, что вокруг никого нет, а затем не спеша удалился с полянки, раздвигая листву, и стал подниматься по тропинке, которая вела к вершине покрытого деревьями холма.

После двух минут неспешной ходьбы, которых было достаточно, чтобы дыхание слегка сбилось, он оказался перед кучей мертвых ветвей с бурыми листьями. Он раздвинул несколько ветвей, наклонился и пролез в темную, пахнущую сыростью пещеру, которую надежно замаскировал на прошлой неделе.

В пещере постоял, чтобы перевести дыхание. Его не радовало, что у него так быстро стала появляться одышка; кроме того, он чувствовал слабую, но подозрительную ноющую боль в груди. Он поставил канистры, подождал. Через несколько минут дышать стало легче, он достал фонарь и обвел погреб мощным лучом.

«Да, – подумал он, – чудес не бывает. Я старею. И слишком много дел беру на себя, но зато пока что все идет так, как я предполагал».

Луч фонаря скользнул по спальному мешку, запасам провизии, радиоприемнику и аптечке: в небольшой пещере был заготовлен запас, необходимый для шестинедельного пребывания.

Он вернулся к входу, прислушался, затем, убедившись, что поблизости нет ни души, спустился к машине, чтобы забрать оставшиеся вещи. Затем он снова совершил восхождение к пещере – продвигался при этом медленнее и чувствовал, что солнечные лучи, бьющие ему в спину во время подъема на холм, становятся все горячее.

Он еще раз осмотрел пещеру внутри, проверяя самого себя: не забыл ли что-нибудь? После этого, кивнув, он вышел и тщательно уложил ветви, сделал вход совсем невидимым.

Он спустился к «бьюику», сел в него, поднял глаза на кучу ветвей с мертвыми листьями, маскировавших его убежище, сказал себе, что все в порядке, развернул автомобиль и направил его назад, к дому в Сикомб.

Лана Эванс открыла глаза, зажмурилась от солнца, пробивавшегося сквозь желтые жалюзи, негромко зевнула, перевернулась на другой бок и прижала к себе подушку. Прошло еще несколько секунд, и она окончательно проснулась. Села на кровати и посмотрела на будильник. Было десять минут десятого.

Она сбросила одеяло, встала и пошла в ванную. Умывшись, вернулась в маленькую мрачноватую спальню, служившую одновременно гостиной, и подошла к комоду. Из-под небольшой стопки белья она выудила пачку стодолларовых купюр. Вернувшись в постель, она стала изучать свое богатство. Кровь побежала быстрее от смешанного чувства радости и страха. Вдруг кто-нибудь в казино узнает, какие тайны она выдала невысокому незнакомцу? Теперь-то было совершенно ясно, что он собирается ограбить казино. Она взглянула на деньги и заставила себя не думать о плохом. В конце концов, казино могло позволить себе эту потерю. Оно было до неприличия богатым, а Лана… Тут она помрачнела и нахмурилась. Как объяснить Терри, откуда у нее внезапно появились эти деньги? Это будет нелегко. Терри был ревнив. Он полагал, что за ней бегают все работающие в казино мужчины… и на этот счет он не ошибался: они действительно за ней бегали, но не интересовали ее нисколько. Однако в это ему было трудно поверить. Ей придется быть очень осторожной, объясняя, что это за богатство свалилось на нее. Вначале деньги вызвали приятное возбуждение, а теперь – беспокойство. Она встала с кровати и спрятала их под свежее постельное белье.

Подошла к окну, подняла жалюзи. Посмотрела на море вдалеке, на солнечные блики, разбросанные по ровной синей воде, и яхты с желтыми и алыми парусами, выходящие из гавани.

Лана подумала, что сказать Терри можно только правду. Но он был таким правильным!.. Нет, пожалуй, эту тайну она прибережет для себя. Она вернулась в постель, и ее взгляд упал на крем для рук «Диана». Она взяла его, сорвала обертку.

«Может, он и мошенник, – подумала девушка, – но вкус у него есть».

Она уже не верила в сказку о журнале «Нью-Йоркер». Он заплатил ей две тысячи долларов – для нее это огромная сумма – за предоставленную информацию. Эта сделка будет на ее совести всю оставшуюся жизнь. Но небольшая баночка с кремом – самым шикарным кремом на свете – заставляла думать, что он славный человек, пусть даже он солгал, подкупил ее и заставил пойти на предательство.

Она отвернула крышку и посмотрела на белую массу, от которой шел тонкий аромат орхидей. С величайшей осторожностью и наслаждением она нанесла смертоносный крем на руки. И немного огорчилась, потому что этот символ роскоши не доставил ей удовольствия, на которое она надеялась. Голова была занята другим. Она закрутила крышку и поставила баночку обратно на ночной столик. Снова ее преследовали все те же мысли: как убедить Терри, что к внезапному появлению у нее денег не причастен мужчина.

Через некоторое время, занятая этими беспокойными раздумьями, она в полудреме прикрыла глаза и по-прежнему твердила себе, что все будет хорошо и что Терри ей поверит. Сегодня днем она зайдет в агентство по недвижимости и поинтересуется однокомнатными квартирами.

Она не заметила, как уснула, а проснулась через час, словно от толчка, внезапно почувствовав какой-то странный холодок. С удивлением взглянула на будильник и увидела, что было уже без двадцати одиннадцать. Она подумала, что неплохо бы выпить кофе, но теперь ей совсем не хотелось вылезать из постели. Она чувствовала не только озноб, но какую-то слабость и пустоту. Ей становилось все холоднее, и она испугалась: может, заболела?