Потом он подошел к сыну:
— Будь мужчиной, Дик! Чем бы ни кончилось… За старшего остаешься. Помни — ты один защита маме, и девочкам, и младшему. Так что — если я не сумею твою невесту отстоять, то ты уж не дай горю возобладать над рассудком. Помни о долге. Пока Маленький Робин не подрастет… Кстати, его с утра не видел. Ты скажи ему, что я его любил, несмотря на все его проказы. Он славный мальчик. И Мэри… Если она еще сердится на меня… Скажи, что я признаю, что был не прав. Я прошу у нее прощения. И… Пусть она выходит замуж за своего шерифа. Я благословляю.
— Отец!
— Ричард! Помни — ты мужчина! Тебя крестил сам король Львиное Сердце, ты носишь его имя — не посрами его! И меня, своего отца…
Они обнялись. Не как отец с сыном — как мужчины.
Откуда-то появился брат Адалард, он приобнял Дика здоровой рукой, прошептал на ухо:
— Крепись, друг!
Робин Гуд вышел из палатки.
Его уже ждал отец Бартольмью.
Робин Гуд, пыхтя, опустился на колени — принять благословение.
Элевтер фрон де Марч тоже вышел из своей палатки — рослый, статный, грозный в своих великолепных зеркально-сверкающих доспехах.
И грациозно опустился на колени перед отцом Никодимом — тоже принимал благословение.
И тут раздался стук копыт, и крики в два голоса:
— Отец! Отец!
Торжественность момента была разрушена.
Элевтер фрон де Марч оглянулся и кисло сморщился.
Отец Никодим гневно полыхнул глазами на «святотатцев».
А Робин Гуд расплылся в счастливой улыбке — ведь это были Маленький Робин и Мэри, те, с кем он еще не успел попрощаться! Робин — на Орлике, Мэри — на бешеной горячей Чертовке. Самые быстрые кони в конюшне Локсли, к которым Робин Гуд строжайше запрещал приближаться своим детям! Ну, да не ругать же их за это в такой момент…
— Детки! Детки мои! Мэри, девочка!
Робин Гуд тщетно пытался подняться на ноги — без помощи Маленького Джона емубы это вообще не удалось.
— Мэри, твой брат Дик должен был тебе передать, да я сам лучше скажу тебе…
Он не договорил, потому что увидел между Мэри и Робином третьего всадника: высокий, стройный рыцарь в вороненых доспехах, с мечом, копьем и щитом, на рослом боевом коне.
Рыцарь легко, словно не чувствовал веса доспехов — и совершенно не нуждаясь в помощи оруженосца! — спрыгнул с коня, преклонил колено перед Робин Гудом, низко склонил голову…
Рядом с рыцарем мгновенно оказалась Мэри — тоже на коленях.
— Отец! Умоляю тебя! — пролепетала Мэри.
— Сударь! — рыцарь поднял забрало и все присутствующие узнали Брайана де Менетрие, шерифа Ноттингемского. — Сударь, я просил у вас руку вашей прекрасной дочери, я получил отказ, но не смирился с ним и намерен снова вернуться к этому разговору, но прежде — прошу вас, окажите мне честь и уступите мне право первым сразиться с этим негодяем, нанесшим оскорбление благородной женщине и гнусно оклеветавшим честного человека!
— Это противоречит правилам! Я не получал от вас вызова! — возмутился Элевтер фрон де Марч.
Шериф Ноттингемский молча поднялся, снял с себя покрытую шипами боевую перчатку, подошел к барону фрон де Марчу и бросил перчатку ему в лицо.
Так же молча барон фрон де Марч поднял перчатку — и принял вызов.
— Теперь все формальности соблюдены. Но у сэра Робина из Локсли есть право первенства в этом поединке. Ведь он первый прислал вызов барону фрон де Марчу… И я умоляю сэра Робина из Локсли уступить право первенства мне и дать мне возможность выступить первым против барона фрон де Марча!
Робин Гуд, тяжело дыша, переводил взгляд с Брайана де Менетрие на своего противника.
— Отец! — снова всхлипнула Мэри.
— Робин! Я тебя умоляю, окажи ему честь и уступи… Иначе я просто с ума сойду! — взывала к нему леди Мэрион.
— Отец, ты же благословил Мэри на брак с сэром Брайаном! И ты можешь позволить ему, как будущему члену семьи, первым сразиться с нашим общим противником! Отец, это будет правильно, — вступился Дик.
— Папа, ты же старый и толстый, ты в жизни не справишься с бароном фрон де Марчем, — с убийственной честностью заявил Маленький Робин. — А Брайан… Брайан его по уши в землю вобьет, вот!
Дик тут же отвесил младшему брату подзатыльник и опасливо покосился на отца: не обиделся ли он, не вознамерится ли теперь любой ценой доказать обратное?
Но Робин Гуд только улыбнулся — и снял с себя шлем.
— Что ж, — выдохнул наконец Робин Гуд, — что ж, вы все правы, а младший мой сын — прежде всех прав… Ну-ка, дети, становитесь на колени, я благословлю вас на супружество! Теперь-то я вижу, каким глупцом я был! Ну, да кто старое помянет… В общем, благословляю тебя, Мэри, будь ласковой женой этому благородному господину, не посрами отца… И тебя благословляю, мой мальчик: будь добрым мужем моей Мэри, но прежде — проучи как следует этого мерзавца! А я отдохну… Стар я стал для таких игр!
Мэри взвизгнула, кинулась отцу на шею.
Затем бросилась к Брайану и они слились в торопливом, но пламенном поцелуе.
Отец Бартоломью перекрестил их молитвенником.
— Вам, сударь, рано надеяться на отдых! — надменно бросил барон фрон де Марч. — Я не забыл о вашем вызове и об оскорблении, вами мне нанесенном! После сэра Брайана наступит и ваша очередь!
— Не наступит! — буркнул Робин Гуд. — Как правильно сказал мой младший сын, сэр Брайан вколотит тебя в землю по самые уши! Будешь знать, как воровать девушек и клеветать на стариков… А потом вернется брат Мартин с посланием от Папы Римского, и этому вот тощему попу, твоему приспешнику, тоже не поздоровится!
— Ты заплатишь за это, разбойник! Ты осмеливаешься сомневаться во власти святой церкви и в правильности принятых ею решений! — взвизгнул отец Никодим. — Я прокляну тебя! Твой душа уже принадлежит дьяволу, тебя ждет ад…
— Ох, сколько я слышал всякого такого еще в годы юности! — вздохнул Робин Гуд. — Что до власти святой церкви и правильности принятых ею решений… Бедняжку Малику и старика Астролога судил ты лично, святая церковь к этому не имеет ни малейшего отношения! Ты даже епископа об этом не соизволил оповестить! И в правильности тобою принятых решений я не то что сомневаюсь, я…
— Хватит! — не выдержал Элевтер фрон де Марч. — Пора разрешить наш спор силой оружия. И пусть победит сильнейший!
— Пусть победит тот, на чьей стороне правда, — тихо сказал Маленький Робин.
И отец Бартольмью, улыбнувшись, положил ладонь на его рыжую макушку и закончил:
— Да будет так!
Все присутствующие перекрестились.
Рыцари сели на коней.
Глава 11. Поединок между рыцарем и шерифом
Запели трубы.
Два рыцаря выехали на арену.
Маленький Робин, сидевший на коленях у отца, почувствовал, как от восторга у него мурашки побежали по спине.
Это было так здорово! Так красиво! Два рыцаря, темный и светлый… Правда, лучше было бы, если бы на Брайане были зеркально-сверкающие доспехи, а на зловредном Элевтере фрон де Марче — вороненые, черные… Но это уже не имело особого значения. Главное — они потрясающе смотрелись друг против друга — оба статные, могучие, на рослых боевых конях, хрипящих и взрывающих копытами землю!
Конечно, страшно жалко было Малику и Астролога — они стояли, прикрученные цепями к столбам, руки скованы над головой — ужасающее зрелище… Ну, да ничего, скоро Брайан докажет их невиновность и их освободят. А пока — Маленький Робин предпочитал просто не смотреть в их сторону, чтобы не портить себе удовольствие от поединка.
Снова пропели трубы — правда, у одного из трубачей, должно быть, неопытного, не хватило дыхание и величественный звук вдруг оборвался каким-то поросячьим визгом. Но никто, кроме Маленького Робина и самого смущенного трубача, не обратил на это внимания.
Вперед вышел герольд и, надрываясь, громогласно зачитал условия поединка:
— Поединок должен продолжаться до смертельного исхода, если только один из поединщиков не пожелает прекратить его, признав свою неправоту, а победитель не согласится с его пожеланиями. Рыцари будут биться на конях или пешими, копьями, мечами или кинжалами. Сломанное оружие не может быть заменено, нельзя заменять также коней и доспехи. Победителя с почетом проводят с поля боя, ему не может быть предъявлено никакого объяснения, его не должна преследовать кровавая месть. Тело побежденного будет отдано его друзьям для похорон также с подобающими почестями.
