Когда начальник охраны доложил об этом Королю, тот сказал:
— Гоните этого оглоеда в три шеи! Чтобы духу его не было! Он такой же королевич, как я турецкий султан!
И дядьку выгнали из дворца в три шеи. Он сопротивлялся, кричал, что так этого не оставит, что он будет жаловаться в Международный Совет Королей, но стражники были неумолимы и гнали его копьями три версты, а потом надавали тумаков и бросили.
Пещера злого колдуна Занзибада находилась высоко в горах.
Дневной свет в пещеру проникал только через небольшую щёлку в потолке. Связки неведомых сушёных трав свисали с потолка. Повсюду громоздились горы диковинных камней, между которыми ползали змеи. На полу стояли сосуды с какими-то жидкостями. Над некоторыми сосудами поднимался ядовитый пар.
Пахло в пещере отвратительно.
И ещё зеркала! Они были повсюду. Большие и маленькие, кривые и гладкие, круглые, квадратные и многоугольные. Зеркала многократно отражали внутренность пещеры, и от этого терялось ощущение замкнутого пространства. Казалось, что у пещеры нет стен, потолка, пола. Казалось, что ты просто висишь в воздухе.
Хозяин пещеры работал. Булькало в стеклянных пробирках и змеевиках очередное зелье, периодически что-то шипело и взрывалось.
Занзибад, худой лохматый старичок в чёрном тренировочном костюме с начёсом, с лампасами, и в поношенных кедах, был больше похож на пожилого учителя физкультуры, чем на колдуна. Он суетился у своих приборов, хихикал, разговаривал сам с собой, периодически что-то записывая в большую амбарную книгу.
Неожиданно засветилось одно из больших зеркал, и неживой металлический голос сообщил:
«Объект — «дядька». Расстояние до пещеры — 50 м. Скорость движения — 2 км в час. Дыхание неровное. Объект имеет кровоподтёки и царапины на корпусе. На лицевой части имеется синяк типа «фингал». Объект нервничает. Уровень злобы по шкале Реймслера в пределах нормы. Запрос на допуск?»
— Открой ему! — крикнул старик, и зеркало погасло.
Занзибад закрыл амбарную книгу и положил её в сейф. Потом выключил горелку под приборами.
— Вот опять принесла его нелёгкая! До чего же неприятный тип! — буркнул он.
Через минуту в пещеру, подволакивая ушибленную ногу, вошёл дядька и, не останавливаясь, начал надвигаться на старого колдуна.
— Ну что, старикоз?! Ты, типа, вообще, понимаешь, что творишь или нет?! Ты меня знаешь как подставил?!
— Ты садись, — мягко заметил Занзибад. — В ногах правды нет. Потолкуем рядком. Чаю волшебного хочешь? Все твои недуги снимет. Будешь летать, яко птица!
— Не надобны мне твои чаи-кофеи! — Дядька был очень зол. — Ты чего себе позволяешь, плешивый?! Ты зачем мне туфту подсунул?
— Какую туфту? — Старичок был искренне удивлён.
— Какую? Скатерть твоя оказалась простой тряпкой, зеркало — просто стекляшка, а дудка не пищит! Как это понимать?
— Так, может, гарантия кончилась? Каждая вещь имеет срок годности. Я предупреждал.
— Гарантия, говоришь? Это у тебя сейчас гарантия кончится. И запчасти не помогут! — Дядька распалялся всё больше и больше. — Ты мне всё испортил. Ещё бы немного — и Принцесса была бы моя! А теперь она сбежала с этими охламонами.
— Знаю, что сбежала, — спокойно ответил колдун. — Значит, не судьба.
— Молчи, упырь старый! — Дядька схватил Занзибада за бороду и рывком притянул к себе. — Немедленно верни её мне, артишок перезрелый!
— Ты мне не угрожай! — Старик зыркнул на обидчика и с трудом вырвался из его цепких пальцев. — А то вмиг превращу тебя в унитаз белоснежный. Забыл, с кем имеешь дело?
— Ладно, давай делай чего-нибудь! — Дядька немного остыл и наконец-то сел в кресло.
— Это денег будет стоить, — ласково заметил хитрый старик и придвинул к себе счёты. — Значить, так… Тридцать восемь плюс пятнадцать, минус сезонная скидка…
— Я уже в прошлый раз за твоё барахло заплатил.
— Не важно! Всякое дело сейчас требует оплаты. Сейчас даже за добрые дела берут. А мы, волшебники, такие же люди, как все, только умнее. И нам тоже кушать хочется. Задаром чудеса нынче делать никто не станет.
Дядька вынул из кармана кожаный мешочек с монетами и швырнул на стол.
— Вот всё, что у меня осталось!
Занзибад схватил мешочек, высыпал на стол монеты.
— Ну, ничего. Может быть, хватит. Какую гадость им сделать?
— Сам решай. Порчу нашли на них. Пусть они по дороге попадут в катастрофу… Не знаю я! Ты — колдун, ты и придумывай!
— Какая катастрофа может быть, если они скачут на лошадях? Ну, упал, ну, голову сломал… Это скучно, парень! Нам, волшебникам, тоже хочется чего-то свежего, самобытного… Но не всегда позволяет ресурс, так сказать… — Колдун многозначительно пересыпал монеты из руки в руку. — Сделаем! Слово заказчика для нас закон! Будь спокоен!
И начал колдовать.
Сначала подошёл к большой корзине, наполненной яблоками. Сделал несколько пассов руками, плюнул на яблоки, отчего те зашипели, почернели и скукожились.
Потом стал дуть на воду в сосуде. Дул, пока вода не потемнела, превратившись в густую коричневую массу.
Потом взял в руки мягкую игрушку — весёлого зелёного пучеглазого крокодила — и проткнул игрушку толстой иглой. Мягкая игрушка закричала нечеловеческим голосом, забилась в судорогах и затихла со словами «За что?!».
— На всякий случай подстрахуемся, — сказал старичок Занзибад. Он взял с полки гипсовый бюст античного философа Сократа и шарахнул его об пол. Бюст разлетелся вдребезги. Из осколков вылетели белые голуби и взмыли вверх, превращаясь в мыльные пузыри.
— Всё, — сказал Занзибад, утираясь. — Я сделал всё, что мог! Это не пройти и не преодолеть. Это конец! — Он миролюбиво склонил голову. — Да прославятся скромные деяния мои!
Но дядька не слышал его. Он крепко спал, склонив лысую голову на грудь.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Они скакали три дня и три ночи.
Когда наступила четвёртая ночь, сил уже не было.
Путники решили сделать привал. Место выбрали на опушке старого леса.
Кое-как разожгли костёр, согрелись.
Принцесса и Бова вскоре крепко заснули, а Тутукину не спалось. Ему всё время казалось, что из густого тёмного леса в любой момент могут выскочить разбойники.
В лесу кто-то гулко ухал.
«Буду ходить! — решил Тутукин. — Это лучше, чем лежать и вздрагивать при каждом шорохе».
Он стал прохаживаться вокруг спящего Королевича и его невесты. Потом всё же решил посмотреть, кто там так настойчиво ухает, и углубился в чащу.
Через несколько минут он оказался на поляне перед маленькой избушкой.
Ухала сова, сидевшая на крыше. Её хорошо было видно в лунном свете.
Тутукин толкнул дверь и вошёл в избушку. Горница была пуста. Только печь в углу. А на полу лежали три чёрных полированных камня.
Неожиданно дверь распахнулась, как будто от сильного ветра.
Тутукин бросился за печку.
В горницу влетели три голубя, белых, словно пух или облачко в погожий день. Голуби уселись каждый на свой камень и возбуждённо заворковали.
Тутукин прислушался и стал различать слова.
Первый голубь сказал:
— Бедный Королевич! Он спит спокойно и не знает, что его ждёт несчастье в сливовой роще. Если Принцесса надкусит хоть одну сливу, она мгновенно погибнет! Вот что приготовил для них Занзибад.
«Ничего себе! — подумал Тутукин. — Занзибад ещё какой-то…»
Второй голубь сказал:
— Несчастье ждёт Королевича у хрустального родника. Если он зачерпнёт прозрачной воды из родника и выпьет её, он мгновенно умрёт!
«Этого ещё не хватало!» — подумал Тутукин.
Третий голубь сказал:
— Что значат ваши тайны по сравнению с моей! Что значат эти несчастья по сравнению с тем, о котором я поведаю вам! Если Королевич и Принцесса не погибнут в пути, их ждёт гибель в своей постели, потому что в день свадьбы, ровно в полночь, во дворец прилетит страшное Идолище и съест их обоих!
Тутукин не на шутку рассердился:
