— Очередной паллиатив. А вот поехали бы…

— Перестань.

— Ты бы женился там… тебе даже проще…

— Партнер, прекрати, — потребовал Вальд. — Нудно все это. Давай лучше выпьем.

— Давай.

Поднялись, посетили бар; сидя за стойкой, хлопнули по одной; помолчали, какие-то неудовлетворенные друг другом.

— Какие мы с тобой одинаковые, — с досадой сказал Вальд. — До отвращения одинаковые. Одному из нас вечно нужно плакаться, а другой должен быть сильным и утешать. Это, что ли, дружба?

— А знаешь, — с удивлением сказал Филипп, — похоже, ты сейчас попал в самую тютельку. Именно это и есть дружба.

Вальд хохотнул.

— Я сказал что-то смешное? — осведомился Филипп.

— Да нет. Наверно, ты прав. Я просто подумал, что раньше нам бы и в голову не пришло говорить о таких вещах после удачных переговоров. Мы — помнишь? — сразу бросались к своим триста восемьдесят шестым и если о чем-нибудь и говорили, то только как потолковей провести следующий этап. Ведь мы получили подряд, партнер! Давай хоть для приличия порадуемся!

— Ну, не совсем еще получили…

— Брось! После сегодняшнего он уже не уйдет.

— Надеюсь.

— Так что ж ты не рад?

— Да рад я, рад, успокойся!..

Вальд поджал губы.

— Ну вот, — ухмыльнулся Филипп, — теперь твоя очередь поныть… Да, насчет подряда — знаешь что? Мне понравился Эскуратов.

— Кстати, — осторожно заметил Вальд, — мне совестно признаться, но вообще-то я ни черта не понял, что у них случилось за обедом или раньше.

— А потому что ты не о том говорил с Эстебаном. И меня не так сориентировал. Вообще странно, как я не прокололся; только брэйнсторминг и помог.

— Может, все-таки расскажешь?

— Ну-у, я не уверен, конечно… — прогудел Филипп с номенклатурной интонацией, копируя кого-то высокопоставленного. — Всего лишь версия, понимаешь…

— Короче, врач Геворкян.

— Да он сразу же стал на нашу сторону. Мы же сила! И он это прекрасно знает. Просто… вначале Эстебана укорачивал… это их какие-то свои дела, к подряду вообще никакого отношения… а потом, видно, те что-то почуяли и нажали на свои рычаги.

— Когда он уже обозначился.

— Да, пришлось ему слегка повертеться. Но справился. Вчера утром, когда мы с ним говорили, у него уже было решение.

— Зачем же обед? Если по-твоему, то получается, что ему выгодней было бы ждать…

— Потому-то он мне и понравился. Мы побеседовали, а потом до него дошло, что справился-то не до конца. Как нам известно, эти люди просто так не съезжают… Где-то он, видно, недоработал. И сообразил — или подсказали — что те отыграются не мытьем, так катаньем.

— На нас, — предположил Вальд.

— Да. Но не сразу.

Вальд хмыкнул.

— Ага. А через нас — на нем. Когда платформа будет поставлена, когда начнется поддержка…

— Вот это он и сообразил. И стал быстро улаживать.

— Но зачем же обед-то?

— Партнер, — вздохнул Филипп, — ты бы хоть детективы читал… Ну, что за директор без воображения? Есть над ними какой-то Ильич. Эскуратов попросил его уладить дело, и Ильич пообещал ему, сказал, что договорится с человеком с той стороны. Так Ильич сказал Эскуратову.

Филипп выдержал театральную паузу и потянулся было в карман за сигаретой, но вовремя увидел запрещающую табличку на стене и с сожалением отказался от затеи. Где-то за углом бара возник и приблизился шум группы людей — топот, ропот, возгласы. Из-за угла вначале выбежали дети — разноцветные, беззаботные, радующиеся приключению, — а потом появились и остальные, большей частью смуглые и узкоглазые. Японцы? Стойку географического общества мигом облепила толпа. Вот они, настоящие ночные путешественники! Вальд почувствовал бешеную зависть и тоску. Им, японцам, было хорошо везде. Им, Вальду с Филиппом, везде было плохо.

Он толкнул Филиппа локтем.

— Пошли отсюда.

Они сели там, где разрешалось курить и откуда не видно было счастливых японцев. Несколько наших поодаль, уже освоившихся с обстановкой и потому приступивших к тоске, не мешали — скорее наоборот, создавали антураж, сообразный теме беседы.

— Итак, — продолжал Филипп, дымя сигаретой, — пообещать-то Ильич пообещал, но не все у него получилось. Выяснилось, что человек с той стороны для Ильича труден, недостижим. Почему?.. ну, это вопросы специальные… однако, как и должно было быть, нашелся посредник.

— Сегодняшний кожаный.

— Да.

— Жуткий тип, — поежился Вальд. — Что это с ним такое произошло?

— Откуда мне знать? — пожал плечами Филипп. — Пуля, может, застряла в горле?

Вальд неодобрительно покачал головой.

— Дальше, однако.

— Дальше, э-э… Разговор непростой, ведь нужно было не только обойти те вопросы, из-за которых прямой контакт оказался недостижим, но учесть и интересы самого кожаного. Рядились долго — вначале Эскуратов с Ильичом, а потом Ильич с кожаным. Сторговались — иначе бы хрен нам, а не контракт… но все равно кожаный не очень горел желанием…

Филипп на секунду задумался.

— Ну?

— Ага, — Филипп помолчал, сощурившись, додумывая на ходу. — Вот почему он сказал «предварительная договоренность»… Он так сказал — «предварительная договоренность достигнута». Я вначале решил, это он про договоренность о встрече… Итак, кожаный в принципе не отказывался улаживать, но окончательного ответа не давал. Тяжелая, видно, работа. Он колебался… дал предварительное согласие, но для верности пожелал глянуть на нас, то есть не отяготит ли его миссию что-нибудь еще и с нашей стороны… и поставил условием встречу.

— И девочку Анжелику, — добавил Вальд.

— Ну, заодно и это. В виде премии.

— Девочка Эскуратову небось в копеечку встала…

— Небось. Интересно, сам попользовался?

— А тебе понравилась девочка.

— Отнюдь. Мне сейчас… — Филипп поискал слова и не нашел, — во всяком случае, не до таких.

— Таких дорогих?

Филипп хихикнул.

— Я думаю, если из-за нас приглашают таких дорогих, уже по одному этому мы чего-то достигли.

— Да уж.

Помолчали.

— Но выходит, — сощурился Вальд, — мы еще не выиграли? Если этот тип еще только будет улаживать…

— Я именно это тебе и сказал. Ты говоришь, получили подряд, а я говорю, еще не получили.

— Ну, я думал, ты имеешь в виду Эскуратова.

— А я его и имею в виду.

— То есть, что он съедет с темы, если у кожаного не выгорит?

— Да мы же оба знаем, что у кожаного выгорит, — сказал Филипп с тоской. — Мы не знаем, как это у них получается, но у таких всегда выгорает. Если они берутся, они делают. Они ошибаются, как саперы — один раз.

Он помолчал и добавил:

— В принципе нам плевать, выгорит у него или нет. Эскуратову удалось замутить, то есть если возникнут трудности, ему найдется на кого перевести стрелки. А нам тоже — всегда ведь можно сказать, что не взялись бы, если бы нам не пообещали спокойствие…

— Твоя беда в том, что у тебя слишком много воображения, — строго сказал Вальд. — Твоя реконструкция — так это называется, да? — может, и походит на правду, но вот сейчас ты смолол полную чушь. Кто тебе пообещал спокойствие? Ты даже не знаешь, как зовут этого кожаного. И никакой Эскуратов не подтвердит этого разговора.

Филипп потер лоб жестом усталого следователя.

— Ты прав.

— Конечно, я прав. Я зря, что ли, не хотел пускать тебя одного?

— Вальд… может, бросить к черту, пока не…

— Не надо бросать.

— Чем-то родным запахло…

— Не надо бросать, — упрямо повторил Вальд. — Я взял с собой… Ты слышишь?

Он оборвал незаконченную фразу и поднял палец вверх. В воздухе разлился нежный звук колокольчика.

— По-моему, наш самолет.

— Ага. Точно наш.

— Ты что-то хотел сказать?

— Пошли.

Они поднялись.

Было пора в город Святого Франциска.

— Филипп Эдуардович, — доложила Женечка по спикерфону, — к вам на прием рвется сеньор Гонсалес.

— Не препятствуй сеньору, — распорядился Филипп.