— Не спится? — спросила она.

— Я не устал, — признался он. Он подошел ближе, и она увидела, что на нем куртка и ботинки, припорошенные снегом. — Метель разыгралась не на шутку. Я был на улице.

— Тогда грейтесь, — сказала Сара, указывая на скамью у окна.

Уилл скинул ботинки и поставил их под дверью, повесил куртку на крюк. Сара видела, как он полез в карман своей куртки, перекладывая что-то в джинсы. Он был здоровяком, но его движения были по-своему грациозны, и она поймала себя на том, что ей доставляет удовольствие за ним наблюдать.

— Я нарушил ваше одиночество, — извинился он.

— Вот и хорошо, — ответила Сара. — Я сыта им по горло в Форт-Кромвеле.

Уилл кивнул.

— Как тихо, когда их нет рядом.

— Да, — согласилась Сара, зная, что он говорит о детях.

За окном разыгралась настоящая метель, снежные хлопья, подгоняемые сильным ветром, проносились над морем, били в окно. Дрова потрескивали в камине, распространяя по комнате приятный запах смолы. Сара посмотрела на Уилла и улыбнулась.

— Здесь хорошо, — сказал он.

— Я знаю. Я рада, что вы приехали.

— Нет, это я должен благодарить вас за День благодарения с вашими близкими. Спасибо, что вы нас пригласили.

— Пожалуйста, — улыбнулась Сара. — Я чувствовала свою вину, что в такой день заставила вас работать. Наверное, есть место, где вы обычно проводите этот день?

Уилл сделал паузу.

— Вернее сказать, проводил…

— Да? И где же?

— Мы обычно ездили к моим родителям. Мы жили в Нью-порте, а они в штате Коннектикут. Это почти рядом. Каждый год мы ездили к ним.

— И кто же все готовил? Ваша мама?

Уилл кивнул:

— Да, она была хорошей хозяйкой. На День благодарения каждый получал то, что хотел. Так что если кто-то любил клюквенный соус, а другой, к примеру, мятное желе, то на столе было и то и другое.

— Какая щедрость! — рассмеялась Сара. — Совсем в духе старых, добрых пилигримов.

Уилл кивнул и умолк. Может быть, ему показалось, что он сказал достаточно, но вскоре он продолжил.

— Мой отец вырос в городке Мамаронек, в округе Уэстчестер, в его семье коптили индеек. Поэтому вместо того, чтобы выбирать между жареной индейкой и копченой, у нас готовили и то и другое. Когда я женился на Элис, мама первым делом расспросила ее, что готовили в ее семье на День благодарения, а это были сладкий картофель, кукуруза в сливках и шоколадный торт. Эти яства были в новинку для нас, но что поделаешь, они просто дополнили наше привычное меню.

— Наверное, это было хорошее время в вашей жизни? — спросила Сара, с любопытством думая об Элис.

— Да. Я скучаю по родителям. Они умерли пять лет назад.

— Не так давно, — заметила Сара.

— Да. Я до сих пор все помню, словно это было вчера, — сказал Уилл. — Мама ушла первой, у нее случился сердечный приступ как-то весной. Отец не захотел без нее жить. Это было так очевидно: не захотел — и точка. Он просто устал. Перестал выходить, делать привычные дела. В то лето он ни разу не спустил лодку на воду и умер в сентябре во сне.

— Я слышала о таких парах, — сказала Сара, — когда так сильно любят друг друга, что не могут жить один без другого.

— У них так и было, — подтвердил Уилл.

— Мой отец не умер после смерти мамы, — начала Сара, — но он стал совершенно другим. Он не всегда был… таким мрачным, — сказала она, наконец найдя верное слово. — Он так рассердился, что Бог прибрал ее, что никогда не простил никому своей потери. Особенно мне.

— Когда она умерла?

— Когда мне было четырнадцать.

— Почему особенно вам?

— Я ему напоминаю ее, — сказала Сара, но она знала, что сказала не все.

Уилл кивнул. Они прислушивались к тому, что творилось за окном. Камин догорал, в комнате становилось прохладно. Саре не хотелось прекращать разговор, поэтому она пододвинулась к камину и пошевелила угли. Майк заранее запасся дровами; Сара выбрала небольшое полено и подбросила его в камин. Угли были такими горячими, что кора занялась сразу и пламя мгновенно разгорелось.

— Элис праздновала День благодарения после смерти вашей мамы? — поинтересовалась Сара.

Уилл покачал головой.

— Элис не большая любительница соблюдать традиции, — сказал он. — Ей нравилось, когда мы все собирались вместе, но она вполне довольствовалась ростбифом, не утруждая себя приготовлением индейки. И когда после смерти моей матери мы потеряли Фреда, праздник сам собой сошел на нет.

— Могу себе представить, — сказала Сара.

— День благодарения утратил смысл, — сказал Уилл. — Без Фреда.

Сара молчала. Она думала о Майке, о том, что бы было с ней, случись с ним что-то непоправимое. Мысль о празднике, любом празднике, была бы тогда невозможна.

— Но мы не долго оставались вместе, — сказал Уилл. — Элис и я.

— Простите, — сказала Сара.

— Я верил в семейные узы, — продолжал он. — Я думал, это помогает людям преодолеть все испытания.

— Я понимаю, — кивнула Сара, хотя у нее не было собственного опыта, но она всегда думала именно так.

— Но этого не произошло, — вздохнул Уилл. — Наш брак распался.

— Вы знаете почему?

— Я не смог спасти Фреда.

Сара ждала и не торопила Уилла. Она слышала его прерывистое дыхание. Снег стучал в окно. Разве это так просто? Разве объяснение причины распада семьи уложится в пять коротких слов?

— Она тоже была там, — продолжил Уилл. — И видела собственными глазами, как я не смог спасти ее сына.

— Что случилось? — спросила Сара.

— Мы шли на яхте, все четверо. Мачта опасно накренилась, а Фред не заметил. Он получил такой страшный удар… Он свалил бы любого… и мальчик упал за борт.

— О, Уилл, — сказала Сара, беря его за руку.

— Он был прекрасным сыном. Любил спорт: бейсбол, хоккей. Он прекрасно управлял яхтой, любил океан. Мы жили в Ньюпорте, и он всегда был у воды. Вы понимаете? Он сбегал с уроков, чтобы порыбачить, и я не мог даже сердиться на него за это.

— Я тоже сбегала с уроков, чтобы посидеть с удочкой, — сказала Сара, улыбаясь описанию мальчика, который бы наверняка ей понравился.

— Когда меня не бывало дома, а это случалось часто, он заботился о сестре и матери. У меня остались его письма, где он писал мне о Сьюзен, о том, что она научилась плавать или победила в конкурсе по правописанию. Он слышал, как его мать сетовала, что у нее нет денег на новые покрышки, и сообщил мне об этом, беспокоясь, что она врежется во что-нибудь.

— Он заботился о новых покрышках для ее машины?

— Да.

— Фред все замечал. Такой хороший сын, — покачала головой Сара.

— Да. Был.

Сара смотрела на огонь. Она думала о том, что Уилл вспоминает свою семейную жизнь. Какая она, эта Элис? Она ревновала его к женщине, которую никогда не встречала, к бывшей жене человека, которого едва знала. Если Снежинка похожа на мать, то Элис, должно быть, красивая. Большие глаза, струящиеся волосы. Сара подумала о себе, о своей худобе и испорченных волосах, об огромных, слишком серьезных глазах, и покраснела.

— Я не очень разбираюсь в таких вещах, — сказала она, — но для меня пары вроде ваших родителей — это пример. Они проходят вместе через все испытания. И когда один из них умирает, для другого это конец света.

— Да, — сказал Уилл.

— Вы спрашивали меня утром, почему мне кажется, что Майк меня ненавидит? Я не была замужем за его отцом. Я родила Майка, когда была еще совсем девчушкой.

— Это его беспокоит?

Сара кивнула.

— В школе я приходила на все родительские собрания. Его учительница спросила, когда мой муж вернется из рейса. Майк сказал ей, что его отец исследователь, плавает на научном судне.

— Они заставляют учителей поверить во что угодно, — улыбаясь, произнес Уилл. — Но почему он вас ненавидел?

— Он стыдился.

— Чего? У многих детей родители живут порознь.

— Я знаю, но мы никогда не жили вместе. Никогда не были женаты.

Сара обхватила колени руками. Она помнила, как больно ей было, как она плакала ночи напролет. Ее отец стоял на этой самой кухне, размахивая кочергой и пытаясь ударить Зика. Все последующие годы она стыдилась расспросов Майка. Спрашивая себя о том, что думает о ней Уилл, она смотрела на него исподлобья.