Ее единственный сын погиб. Это случилось у них на глазах. Все походило на ночной кошмар, никто не предполагал, что такое может произойти, а когда это случилось, никто не знал, что делать. Все реагировали совершенно неадекватно.

Ничто не сможет вернуть Фреда. Элис осталась в полном одиночестве на этом пепелище. Дочь плакала навзрыд, муж почти лишился рассудка.

Замкнувшись в своем собственном аду, Уилл стал невнимателен к ней. Она понимала, что прежней любви между ними уже не будет. Да и любила ли она его когда-нибудь? Теперь она в этом сомневалась. Он отвернулся от нее именно тогда, когда был так ей необходим. И Элис не простила ему этого. Он ушел в себя, забросил семью и превратил их жизнь в настоящий ад. Она умоляла его взять себя в руки, но он не слушал ее. Тогда она пошла работать просто для того, чтобы иметь возможность уходить из дома. Она полюбила свою новую работу и нового босса.

И новый босс полюбил ее. Она для него была всем: королевой, любовницей, женщиной. У них начался роман, но внезапно и он стал для нее значить очень много, поэтому слово «роман» не могло бы вместить то, что они испытывали друг к другу. Это было именно то, ради чего она появилась на свет: ее судьба, ее предназначение, ее мужчина… И это чувство завладело ею с такой силой, что она не думала о том, что может разбить сердце своего мужа, разрушить жизнь дочери. Ее сын был мертв, но ей казалось, что он с небес благословляет ее. Он был бы только рад, если бы его мать была счастлива.

«Правильно ли я поступаю?» — спрашивала себя Элис. Она будет задавать себе этот вопрос всю оставшуюся жизнь. Она любила своего нового мужа, обожала его всем сердцем; лежа рядом с ним ночью, она благодарила свою судьбу. Она работала в больнице по своей воле, потому что теперь ей не нужно было думать о деньгах. Но боль не уходила. Она ощущала ее всякий раз, когда смотрела в глаза дочери. Она видела потерянного мужчину, которого бросила, и не было ночи, чтобы она не винила себя за это. Долгие часы она лежала без сна и не сомневалась, что то же самое происходит с ним, потому что знала Уилла лучше других.

Она шла по коридорам и лестницам огромного пустого дома и не могла не думать о недавнем скандале. Боже, какой же злостью горели глаза Уилла, когда он набросился на Джулиана! Этот гнев давно копился в нем и просто ждал повода. Она винила во всем себя, но и Сьюзен за ее дурацкую идею с переменой имен, а Уилл все время винил себя за то, что произошло с Фредом.

Ее ногам было тепло и удобно в мягких шерстяных тапочках, шаги ее были легки и бесшумны. Она шла по темному дому, как лунатик. Оставив Сьюзен на Уилла, она сможет спокойно просмотреть ее вещи и решить, что ей нужно купить из одежды. Скоро Рождество, и Джулиан захочет ей подарить что-нибудь особенное.

Но, подойдя к комнате Сьюзен, она молча остановилась.

Здесь, в коридоре, аккуратно прислоненные к стене, обшитой панелями орехового дерева, стояли две картины Гейнсборо, которые Джулиан подарил ей. Великолепная живопись в дорогих золоченых рамах. Маленькая девочка на одной картине, на другой — две крохотные собачки. Она помнила, как Джулиан по дороге на аукцион обмолвился, что Уилл никогда не сможет приобрести такие дорогие картины, как эти. И она закрыла глаза.

Да, с нее довольно. Она все больше ощущала, как подавленное настроение дочери тяжким бременем давит на ее плечи. Элис опустилась на пол и сидела, прислонившись к стене. Обняв себя за плечи, она спрятала голову в колени. Постоянно находясь рядом со Сьюзен, она все меньше походила на женщину, в которую когда-то влюбился Джулиан. Она была достаточно умна, чтобы понять: если так пойдет и дальше, она может потерять все — свою новую семью, свою защищенность, уважение дочери.

Она долго сидела так и шептала одно-единственное слово:

— Помоги, помоги…

Сара едва успела открыть магазин, как услышала звон колокольчика. Было субботнее утро. Яркий утренний свет ударил в глаза, и Сара невольно зажмурилась, прикрывая глаза рукой. Уилл Берк и его дочь стояли в дверях, держа в руках два больших пакета из супермаркета.

— Мы приезжали вчера вечером, но у вас уже было закрыто, — сказала девочка.

— Вы не застали меня, — ответила Сара, — потому что я собралась в кино и закрыла магазин пораньше. — Что это у вас? — спросила она, кивком головы указывая на пакеты.

— Мы привезли вам завтрак, — ответил Уилл. Загорелый, в спортивной куртке цвета хаки, он казался очень привлекательным. Его уши покраснели от холода, а в уголках серо-голубых глаз залегли морщинки, особенно заметные, когда он щурился от солнца.

— Вы, должно быть, прочли мои мысли, — улыбаясь, сказала Сара. — Ужасно хочу есть!

— Правда? — обрадовалась девочка.

— Да, Снежинка, — рассмеялась Сара. — Просто живот подвело.

Приложив к губам ладошку в вязаной перчатке, Снежинка глубоко и проникновенно вздохнула. Бледное лицо, под глазами темные круги.

— Откуда вы знаете, что я изменила имя?

— Ты говорила мне, что зимой хочешь стать Снежинкой, не помнишь? Тогда посмотри в окно, — предложила Сара, кивком головы указывая на заснеженную улицу. Снег лежал повсюду: на крышах домов, на не успевшей опасть листве деревьев, на статуе генерала Джеймса Кромвеля в городском сквере.

Снежинка и ее отец переглянулись. Какое-то беспокойство сквозило во взгляде девочки. Она нервно сжимала руки, но постепенно начала успокаиваться. Глубоко вздохнув, она размотала длинный шарф и бросила его на шелковое покрывало огромной постели.

— Поставьте все сюда, — предложила Сара, освобождая место на письменном столе для пакета с горячими пончиками, картонных коробок сока и кофе. Пончики, величиной с грецкий орех, посыпанные сахарной пудрой, разумеется, не числились в ее списке здоровых продуктов: в них было слишком много сахара и жира. Но разве сейчас она могла удержаться и не взять хотя бы один?

— Я слышала, вы собираетесь в Мэн, — сказала девочка, выкладывая на стол маленький белый пакет. Сара хотела было открыть его, но Снежинка жестом показала, что лучше это сделать позднее. Превозмогая любопытство, Сара отложила пакет в сторону.

— В Мэн? Да, я хотела бы, — сказала она.

— Прогноз на ближайшие пять дней обещает холодную, но ясную погоду, — сообщил Уилл. — Сильного ветра не будет.

— А почему все-таки в Мэн? — продолжала допытываться Снежинка.

— Там живет мой сын.

— У вас есть сын? — удивилась девочка, уронив пончик.

— Да, Майк. Он ненамного старше тебя.

— А он не живет с вами? Почему? Он живет в Мэне со своим отцом?

— Снежинка… — прервал дочь Уилл.

— Ничего, — улыбнулась Сара. — Я люблю говорить о нем. Майк — человек строгих правил и принципов, страшный индивидуалист по натуре, год назад он бросил школу и уехал домой на Лосиный остров. Он помогает моему отцу вести хозяйство на ферме.

— Вы выросли на ферме? — поинтересовалась Снежинка, жуя пончик.

— Да, — кивнула Сара и жестом указала на стопку одеял в углу. — Видите это? Они изготовлены на нашей ферме. Девятнадцать лет назад, когда ферма была на грани разорения, я открыла магазин в Бостоне, точно такой, как этот. Я была девочкой, когда заболела моя мать, а когда мне исполнилось четырнадцать, она умерла. Мой отец впал в отчаяние после ее смерти. Он стал искать, кому бы продать наших гусей. Нашел человека в Камдене, который хотел купить нашу землю. Все это мне не нравилось, и тогда, чтобы спасти ферму, я бросила колледж и начала собственное дело.

— А теперь так поступил ваш сын, — сказал Уилл.

— Пожалуй… Мне некого винить, кроме себя. Вы это хотели сказать?

— Нет, я хотел сказать, что вашему отцу повезло, — возразил Уилл, протягивая ей пластиковый стаканчик с кофе.

Сара поблагодарила и сделала глоток.

— Вам удалось спасти ферму? — спросила Снежинка, присаживаясь на краешек постели.

— Я не могу сказать, что нам полностью удалось ее спасти, — вздохнула Сара, вспоминая полуразвалившиеся сараи, отощалых старых гусей, теряющих перья, свою тетушку Бесс, склонившуюся над старой швейной машинкой. — Но все-таки что-то нам удалось, и это позволяет сыну поддерживать хозяйство.