Пожав плечами, я уткнулась глазами в книгу. Лизочка перекочевала за кресло и принялась сопеть мне в ухо, как гиппопотам. Минуты три спустя она поняла, что меня этим не проймёшь, и потопала на кухню. Оттуда донесся голос, некоторые нотки которого подозрительно напомнили мне тётю Алину:

— Что за дом? Где класная икла?

Да уж, чувствуется воспитание. Испробуем молчание.

Лизочка не издавала никаких звуков, явно ожидая ответа. Очевидно, она так и не дождалась, потому что через некоторое время на кухне что-то разбилось. Я только хмыкнула. Бабушка сама нарвалась.

— Инна, я случайно лазбила талелку.

Угу, случайно. Я почти поверила. Руки аж чешутся показать этой маленькой заразке, где раки зимуют. Но по своему опыту хорошо знаю — равнодушие ранит больше всего. Прям интересно, что она ещё придумает, чтоб обратить на себя моё внимание?

Сначала было тихо. Потом послышался шум выдвигающихся ящиков. Гремит что-то…

Нет, я восхищаюсь неповторимой наглостью этой пигалицы. Она будет либо талантливой бизнесвумен, либо женой очередного «честного» политика или «щедрого» предпринимателя, в общем, далеко пойдёт — таково моё мнение.

— Инна! Инна! Иди сюда!

Ну и вопли! Я почти удивлена. Интересно, что она мне скажет? Марсиане атакуют?

— Инна! Инна! Помоги!

Что-то в её голосе мне очень не понравилось. Я вскочила и молнией метнулась на кухню. Книга с мягким стуком упала на пол.

Я влетела в комнату. Лизочка забилась в угол, а над ней нависло бесформенное серебристое сияние. Я узнала иллюзию, похожую на ту, что я создавала для Анны. Фантом ещё не заметил меня, потому не успел принять облик одного из моих страхов. Интересно, что б это было?

Впрочем, сейчас явно не время философствовать. Фантом вполне способен навредить девочке. Пока что он нереален, но стоит ей поверить в него — и для Лизы он будет материальным. В этом, если разобраться, суть магии — для любого живого существа реально лишь то, во что оно верит. Вот я, например, сейчас стойко уверена в том, что эту малолетнюю дурочку надо спасать.

Я сделала несколько резких шагов и очутилась между духом и Лизочкой как раз тогда, когда тот метнулся к девочке. Мне сразу стал виден облик, избранный созданием — чёрная собака с зубами-саблями. Наткнувшись на мой холодный, презрительный взгляд, пёс замер на месте, удивлённо разглядывая нового персонажа. Я же, как сугубая идеалистка, решила успокоить ребёнка:

— Доигралась? Значит, собак боишься? А теперь, дорогая, слушай. Маленькое соглашение. Я прогоняю вон того красавца, а ты за это меня слушаешься беспрекословно. И чтоб никаких капризов. Согласна, или мне отойти?

— Согласна, — ответила девчонка, и надо отдать ей должное: голос почти не дрожал. А она храбрая! Я ж говорила, далеко пойдёт.

Я повернулась к фантому. Да, на словах все герои, но теперь мне надо зафутболить «щеночка» куда подальше. Я прикрыла глаза и сделала шаг по направлению к духу. До ушей донёсся рык, отдалённо напоминающий приглушенный расстоянием рокот моря. Сквозь опущенные веки пробилось зеленоватое сияние. А ведь эта тварь далеко не так проста…

— Лиза! Брысь отсюда, быстро!

Уж не знаю, каким тоном я это сказала, но Лизочка, до этого стоявшая в оцепенении, молнией метнулась в коридор.

Стоило девочке скрыться, фантом мгновенно сменил облик. Передо мной замерла смолянисто-чёрная пантера с сияющими красными глазами. Она зарычала, показав длинные желтоватые клыки. Меня охватил мгновенный страх, но я всё же сумела совладать с ним. Зверя не существует! Я закрыла глаза. Кошка-переросток прыгнула…и пронеслась сквозь меня. Я сумела не поделиться с ней своей энергией. Ещё прыжок. Ещё. И с каждой новой волной холода в душе росла презрительная уверенность: я тебе не по зубам, кошечка!

И тут фантом утихомирился: я больше не чувствовала его прикосновений. А за спиной вдруг раздался шорох. А за ним следом — безумный, хорошо знакомый смех.

Я ощутила, как по телу медленно расплывается оцепенение. Я слишком хорошо помнила этот смех. И я не выдержала — стремительно обернулась, заранее зная, что увижу. Но ошиблась.

Пантера, напитавшись моим страхом, кинулась на меня. Сильные, упругие лапы вполне реального зверя ударили мне по плечам. Из оставленных когтями ран хлынула тёплая кровь. Я увидела, как теперь уже настоящее животное склонилось ко мне и потянулось клыками к горлу. Я зажмурила глаза. В мозгу картинками вспыхнули воспоминания: каты я оставила на столе…

Вдруг послышалось шипение, словно кто-то бросил в воду громадную таблетку от кашля. Я открыла глаза. Громадная кошка растворялась почти в буквальном смысле слова: серебристые сполохи расплывались от тех мест, где тварь коснулась к моей крови, превращая животное в сноп искр. Фантом отчаянным рывком кинулся к моему горлу — и брызнул осколками зеленоватого салюта.

Я лежала, не двигаясь. Из ран плавно сочилась кровь. Её не слишком много — значит, основные сосуды целы.

В принципе, на полу было тепло и спокойно, так что, вполне вероятно, я б ещё полежала часа два, но что-то острое упёрлось мне в спину. С огромным трудом, уперев дрожащие руки в пол, я сумела встать на колени. Как оказалось, в спину мне упирались осколки разбитой Лизочкой тарелки.

— Лиза, зайди, — постаралась сказать я, но мой голос был едва слышен. Тем не менее, дверь всё же открылась — видимо, девочка пряталась просто за ней. Она зашла, взглянула на меня, и зрачки её расширились.

— Инна! У тебя кловь капает! И ты такая бледная! — вздрогнув, сказала она. Я тихо вздохнула, предвидя масштабную истерику, но малявка вновь сумела меня удивить.

— Надо или вызвать влача, или пликлыть чем-то ланы. Тебе лучше сесть. И ещё: надо выпить или анальгина, или коньяка, — выдало сиё чудо хладнокровно.

— Может, и то и другое? Ну, для убойного эффекта? — поймав упавшую челюсть где-то в районе колен, спросила я.

— Нет, нельзя. Вместе вообще с толмозов слывает. Мне мама говолила, а она знает, — вполне серьёзно ответила Лизочка.

Окончательно перестав чему-либо удивляться, я тяжело встала и привалилась спиной к холодильнику.

— Если ты такая умная и развитая, может, ты и раны обрабатывать умеешь?

— Ну, немного. К маме часто Болис Иванович приходит, доктол наш.

Я тихо хмыкнула. Видимо, гипотеза касательно частых командировок была не такой уж и ошибочной.

— Инна, это не то, о чём ты подумала. Хотя…

И мы с Лизой хитро глянули друг на друга. Потом она спросила:

— И где тут у вас была аптечка?

— А, ладно, не надо. Я сама. Лучше расскажи, как это создание здесь появилась, — попросила я. Мне вдруг пришло в голову, что направить фантом не на того человека — дилетантизм. Странно, что Филона совершила такую ошибку. Я ведь могла просто не спасать девочку, и она стала бы совершенно бессмысленной жертвой. А разумные люди обычно не допускают случайных убийств. Да и с чего бы фантому бояться моей крови?

— Я решила поискать…фрукты! Ну, мало ли, вдруг где-то лежат…

Я поощрительно кивнула. Спрашивать, почему она искала фрукты в шкафу для посуды, я тактично не стала.

— Я отклыла шкаф, случайно улонила полочку. Увидела внутли двелцу, отклыла, и на меня кинулся пёс.

Я резко впала в лёгкий ступор, потом вернулась в мир живых и попросила:

— Покажи-ка мне ту дверцу!

Девочка поманила меня к одному из бабусиных шкафчиков. Морщась от утихающей уже боли, я подошла. В задней стеночке и правда обнаружилась ещё одна дверь. Осторожно переступив через «случайно» упущенную кое-кем полочку, я дёрнула ручку.

Баночки с разными снадобьями, восковые фигурки, антикварные вещички, часики, кости и карты — в общем, было чему удивляться. Я узрела набор предметов, которые применялись в разнообразных ритуалах, причём далеко не всегда безобидных. В частности, витые чёрные свечи годятся в лучшем случае для чёрных наговоров и проклятий. И интересно, откуда всё это взялось в моей квартире?