Все сказанное конечно же справедливо. Однако не следует забывать и о том, что отказ брата царя от престола был оформлен с нарушением всех полагающихся формальностей. К тому же, по большому счету, великий князь и не имел права отрекаться от того, что не могло «по закону» быть ему передано. На это обстоятельство обратил внимание M. M. Сафонов, указавший, что для составителей текста отречения Михаила Александровича главное заключалось в том, чтобы, не прерывая монархической традиции, передать всю власть первому общественному кабинету, одновременно сообщив и о созыве Учредительного собрания. Самодержавная власть переуступалась Временному правительству, возникшему по почину Государственной думы. Представитель династии призывал на него Божье благословение.
Получалось, будто Временное правительство не захватило, а «наследовало» власть. Добившись отречения самодержца и получив от него же утверждение Временного правительства еще 2 марта, через день новые хозяева России сосредоточили в своих руках все политические рычаги управления (хотя вскоре и вынуждены были поделиться властью с Петроградским советом рабочих и солдатских депутатов). Революция победила: начав с попытки реализовать идею о создании ответственного министерства, Государственная дума в лице ее Временного комитета добилась максимального успеха в деле борьбы с самодержавием и олицетворявшим его Николаем II. Думские либералы из оппозиционеров превратились в революционеров, столкнув страну в хаос гражданской войны. Конечно, они этого не желали, надеясь на возможность «остановить поток». Но если у революции, по словам поэта, есть начало, то конца обыкновенно нет. Начав с врагов, революция по традиции пожирает своих детей. Все происходит по слову древнего провидца: «И возвращается ветер на круги свои» (Еккл. 1:6).
…В Ставке Николая II встречали все чины штаба во главе с генералом Алексеевым. Казалось, никаких изменений не произошло: Верховный главнокомандующий вернулся к войскам. Жизнь текла по ранее определенному порядку, обращение к царю оставалось прежним: «Ваше Императорское Величество». 4 марта Николай II пришел в управление генерал-квартирмейстера Ставки и, узнав из доклада, что за время его отсутствия никаких крупных событий не произошло, выразил свое удовлетворение и добавил: «Ведь ответственность за фронт все еще лежит на Мне…» После этого Николай II решил официально сдать должность и на листе бумаги написал: «Сдал фронт. Николай». Ниже генерал Алексеев подтвердил это: «Принял фронт. Алексеев». Только после этой процедуры царь мог считать себя частным человеком.
В Ставке он провел пять дней, до 8 марта. Время пребывания отрекшегося царя зависело от Временного правительства, от которого он тогда же потребовал личных гарантий. Николай II желал беспрепятственно выехать в Царское Село для воссоединения с семьей, свободно проживать в своей резиденции до полного выздоровления детей, беспрепятственно с семьей проехать до Романова на Муроме (для дальнейшего отъезда по морю в Англию) и, после окончания войны, вернуться в Россию для постоянного жительства в Ливадии. До сведения новых властей эти пожелания довел генерал Алексеев, попросивший князя Г. Е. Львова командировать представителей правительства для сопровождения поездов отрекшегося императора «до места назначения». 6 марта положительный ответ на первые три просьбы был получен. Относительно проживания царской семьи в Ливадии ничего не говорилось. Об аресте царя речи тогда не шло. Не думал об этом и бывший властитель России.
Однако жизнь распорядилась иначе: уже 6 марта Исполнительный комитет Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов от своего председателя Н. С. Чхеидзе узнал, что Временное правительство «видимо, не возражает» против переезда Николая II за границу. Протесты против «министров-капиталистов» усилились. Раздались требования арестовать отрекшегося царя. Под давлением улицы Исполком разослал «по всем железным дорогам и другим путям сообщения» радиотелеграмму с требованием немедленно задержать Николая II. Возмущение лидеров Совета, подогревавшееся призывами революционизированной толпы, приняло столь резкий характер, что Временное правительство после переговоров с Исполкомом приняло решение об аресте «Николая Романова». Последствия этого не могли не быть фатальными: бывший самодержец отдавался на волю антимонархически настроенных политиков, открыто провоцировавших «народные массы» демагогическими заклинаниями о необходимости покончить с «проклятым прошлым», символом которого и был «Хозяин Земли Русской».
Но в то время о действиях Совета царь ничего не знал. Начиная с 4 марта он постоянно встречался с приехавшей в Могилев матерью — императрицей Марией Федоровной, гулял, принимал генералов. 5 марта он простился с графом В. Б. Фредериксом и его зятем — генералом В. Н. Воейковым, которые должны были покинуть Могилев. Николай II не понимал, почему их присутствие «всех» в Ставке раздражало. Многие из тех, кого отрекшийся от престола царь считал преданными ему людьми, подвергались общественному остракизму и безосновательной критике. Вскоре эту чашу, еще более горькую и несправедливую, предстоит испить и самому Николаю II. Заканчивалась и его «свободная» жизнь: решение об аресте последовало вскоре после согласия предоставить бывшему монарху гарантии. Рано утром 8 марта в Могилев прибыли уполномоченные Временного правительства (депутаты Думы А. А. Бубликов, В. М. Вершинин, С. Ф. Грибунин и С. А. Калинин). Они привезли указ об аресте Николая II. Генерал Алексеев немедленно доложил об этом царю, который якобы сказал, что необходимо повиноваться, и поставил условие — никому до его отъезда в Царское Село об этом не сообщать. В то же утро он написал свой последний прощальный приказ по армиям, который стараниями Временного правительства был от войск скрыт. Его простой и ясный текст лишний раз свидетельствовал о желании бывшего Верховного главнокомандующего видеть свою Родину победительницей сильного врага.
«В последний раз обращаюсь к вам, горячо любимые мною войска, — писал Николай II. — После отречения за себя и за сына моего от Престола Российского власть передана Временному правительству, по почину Государственной думы возникшему. Да поможет ему Бог вести Россию по пути Славы и Благоденствия. Да поможет Бог и вам, доблестные войска, отстоять нашу Родину от злого врага.
В продолжение двух с половиной лет вы несли ежечасно тяжелую боевую службу, много пролито крови, много сделано усилий, и уже близок час, когда Россия, связанная со своими доблестными союзниками одним общим стремлением к победе, сломит последнее усилие противника. Эта небывалая война должна быть доведена до полной победы. Кто думает теперь о мире, кто желает его, тот изменник отечества, его предатель. Знаю, что каждый честный воин так мыслит. Исполняйте же ваш долг, защитите доблестную нашу Великую Родину, повинуйтесь Временному правительству, слушайтесь ваших начальников и помните, что всякое ослабление порядка службы — только на руку врагу. Твердо верю, что не угасла в ваших сердцах беспредельная любовь к нашей Великой Родине.
Да благословит вас Господь Бог, и да ведет вас к победе Святой Великомученик Победоносец Георгий».
Это было своеобразное завещание царя войскам, его благословение и напутствие. Опасаясь возможного влияния на солдат, еще сохранявших монархические симпатии, министры сочли за благо впредь в армии имя царя не вспоминать (разумеется, если речь шла о каких-либо связанных с ним позитивных моментах). Вскоре решили не вспоминать и имя нового-старого Верховного главнокомандующего — великого князя Николая Николаевича. Еще во время пребывания отрекшегося самодержца в Ставке, 6 марта, генерал Алексеев говорил по прямому проводу с князем Львовым и А. И. Гучковым. Новые властители вынуждены были признать, «что догнать бурное развитие невозможно», что события несут их, а не они этими событиями управляют. Руководители Временного правительства заявляли о желательности отказа Николая Николаевича (ввиду негативного отношения к дому Романовых) от поста Верховного главнокомандующего. Алексеев пробовал говорить о популярности великого князя в войсках, о том, что для окончательного решения поднятого в разговоре вопроса лучше дождаться его приезда в Ставку, но вновь услышал, что в настоящий момент «события рождаются психологией масс, а не желанием правительства». Тем самым Львов и Гучков констатировали свое бессилие как руководителей страны. На тот момент и премьеру, и военному министру казалось, что единственный выход из сложившегося положения — назначить на должность главковерха генерала Алексеева. К 11 марта вопрос был «благополучно» решен — Николай Николаевич сложил с себя должность, на которую был поставлен неделей ранее, и попросил уволить его в отставку. Он намеревался уехать с семейством в Крым. Князь Г. Е. Львов от имени кабинета уже официально уведомил Николая Николаевича, что «ввиду назначения его, состоявшегося одновременно с отречением Николая Романова, оно недействительно». Временное правительство победило само себя. Таких побед у него еще будет много. История не прощает власти бессилия.
