Третья медаль «Золотая Звезда» вручается гвардии полковнику А. И. Покрышкину, награжденному за образцовое выполнение боевых заданий командования и геройские подвиги на фронте борьбы с немецкими захватчиками».
Неизвестны причины, по которым Верховный Главнокомандующий не вручал лично самые высокие награды. Возможно, у него для этого просто не было времени. Фюрер же не упускал возможность сфотографироваться со своими асами при вручении Дубовых листьев, мечей и бриллиантов к Рыцарскому кресту.
Покрышкина вместе с получившими вторые «Золотые Звезды» Григорием Речкаловым и Николаем Гулаевым, а также со ставшим Героем Андреем Трудом фотограф снимает на Красной площади, на Кремлевской набережной. Четыре советских летчика, на груди у которых восемь Золотых Звезд, эпически смотрятся на фоне Покровского собора — храма Василия Блаженного…
В штабе ВВС А. А. Новиков, тепло поздравив Героев, сказал Покрышкину:
— Александр Иванович! Звонили твои земляки и просили отпустить тебя на несколько дней в Новосибирск. Желаешь слетать в родную Сибирь?
Дрогнуло сердце летчика. Ведь когда он узнал о присвоении ему звания трижды Героя, одной из первых его мыслей была такая: «А еще в это утро мне захотелось увидеть Новосибирск, ступить на родную сибирскую землю!»
Этот полет стал одним из самых волнующих в его жизни. Если уж сравнивать жизнь с витками спирали, то это был всем виткам виток! Последние два раза он приезжал в город детства и юности на трагические похороны отца, потом — авиатехником с уже почти несбывшейся мечтой о небе… А теперь прежний неудачник-«технарь» летел домой на самолете Главного маршала авиации, окруженный корреспондентами, в ореоле славы самого знаменитого аса великой державы! Он летел на восток, навстречу восходящему солнцу… Его встречал эскорт истребителей, оркестр и толпа народа на аэродроме. Так когда-то он сам встречал героев рекордных перелетов.
По-осеннему стыло высветилась под крылом лента Оби… Журналист Юрий Жуков, автор очерков, а затем и книги о Покрышкине, оставил живую зарисовку: «Полковник заволновался, как школьник.
Он прижался к стеклу, снял фуражку и пристально стал всматриваться в контуры огромного сибирского города. Тучи, надоедливо тащившиеся над землей от самого Урала, раздались, мелькнула синева, золото солнечных лучей пролилось на мокрые проспекты…»
«Я не узнавал город, — вспоминал Александр Иванович. — Жилые кварталы, крупные заводы раскинулись по обеим сторонам Оби и протянулись к тайге и в степь. Радостное чувство охватило меня…»
Вот она, глубинная родовая покрышкинская Русь… Громадные заводы, где создается по новейшим технологиям оружие победителей. И деревянные избушки окрест индустриальных гигантов… В одной из этих избушек ютилась семья Героя, чье имя не сходит теперь со страниц мировой прессы.
30 августа 1944 года в «Известиях» появилась заметка «Популярность советского летчика в США»:
«Нью-Йорк, 29 июля: газеты «Нью-Йорк таймс», «Нью-Йорк геральд трибун» и другие опубликовали статьи о советском летчике-истребителе подполковнике, дважды Герое Советского Союза А. Покрышкине. Газета «Нью-Йорк таймс» озаглавила статью «Лучший летчик-истребитель в нынешней войне — русский». Газета описывает боевые подвиги Покрышкина, отметив, что он сбил 59 немецких самолетов.
Газета «ПМ» занесла советского летчика Покрышкина в число выдающихся лиц, которых она отмечает за особые заслуги».
Президент США Ф. Рузвельт назвал Покрышкина лучшим летчиком-истребителем союзных армий.
Еще в июне 1943-го по представлению командующего ВВС А. А. Новикова лучший ас Кубани был награжден одной из высших американских наград — медалью «For distinguished service» («За выдающиеся заслуги», MCMXVIII).
…Среди массы встречавших летчика в том сентябре 1944 года на новосибирском аэродроме была и его жена Мария. Ошеломленная нахлынувшей на мужа славой, правительственными телеграммами и фотографиями в газетах, она пребывала в смятении. Сколько людей, выдержавших и огонь, и воду, менялись под звуки медных труб… Нужна ли она теперь такой знаменитости? Мария Кузьминична вспоминала эту встречу в своей книге:
«Он остановился на трапе, оглушенный оркестром, растерянно оглядывая море голов, знамена и транспаранты. Видимо, столь торжественная встреча явилась для него полной неожиданностью, на лице мужа отразилось сильное волнение. Он, увидев с трапа самолета меня, стоявшую в состоянии прострации позади всех встречающих, как будто бы мне на аэродроме и делать было нечего, ни на кого не глядя, сразу пошел в мою сторону.
Собравшиеся у самолета люди постепенно расступались перед ним, образовав как бы живой коридор, в конце которого стояла я… Это запомнилось мне на всю жизнь. Глядя, как он ко мне приближается, я подумала, что на аэродроме, кроме него и меня, никого и нет… Потому что и он никого не видел и не замечал, кроме меня.
Подойдя, он обнял меня, поцеловал и, как-то посветлев от улыбки, сказал:
— Здравствуй, Мария!
А потом наклонился и тихо, только для меня одной добавил:
— Ты не беспокойся, ни о чем плохом не думай. Я такой же, как и был прежде. И я тебя люблю!
После этого я много думала над тем, каким образом, в таком многолюдье и сумятице, он нашел в тот самый волнующий момент жизни такие нужные и важные для меня слова. Как мог Саша безошибочно угадать мои тревоги и сомнения? И сразу мне стало легко и радостно! Как будто какая-то ноша невероятной тяжести свалилась с моих плеч! Счастье мое было со мной! Мы с будущим ребенком ему нужны, и он нас любит! А Саша тем временем здоровался с матерью, сестрой, братьями, многочисленной родней и знакомыми.
Для меня все происходившее расплывалось в каком-то легком и радостном тумане. Мною владело только одно чувство, заполнившее целиком все мое существо: вернулся мой самый дорогой и близкий человек, живой и здоровый, сильный и верный. Мне теперь ничего не страшно и ничего больше не нужно!»
Правда, видела жена в эти дни своего мужа нечасто. Конечно, главного героя страны желали лицезреть земляки. Им, измученным ночными сменами в цехах, так нужен был этот свой сибирский богатырь-победитель. Его коренной русский облик и улыбка освещали сумрачные, душные от чада сгорающих масел заводские цеха золотым сиянием грядущей победы…
«Трудиться для победы, как сражается Покрышкин!» — призывали транспаранты. Александр Иванович обнимает друзей по ФЗУ, ставших инженерами, — Бовтручука и Лобова, что-то говорит плачущей работнице, получившей на днях «похоронку»…
В 1941–1945 годах с новосибирского левобережья было призвано в армию более 10 тысяч человек, погиб или пропал без вести почти каждый второй. «Нас оставалось только трое из восемнадцати ребят…» — поется в известной песне «На безымянной высоте». Из этих восемнадцати стоявших насмерть бойцов 139-й Краснознаменной ордена Суворова Рославльской стрелковой дивизии семнадцать были новосибирцы, десять из них с родного для Покрышкина завода…
Побывал Александр Иванович и в стенах ФЗУ, в классе, где учился. Покорил ребят, взяв в руки напильник и точно обработав заготовку. Мастер замерил деталь кронциркулем. «Под общий смех и гул одобрения объявляется оценка… теперь я здесь свой, фабзавучники окружают меня еще плотней».
«История Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. интересна не только боевыми действиями на фронтах, не менее интересна, драматична, а порой и трагична роль тыла в этой войне», — пишет в книге «Создание оборонной промышленности Новосибирской области (1941–1945 гг.)» (Новосибирск, 2000) В. Н. Шумилов. И это так. Урал и Западная Сибирь стали главными арсеналами державы. Воспоминания тех, кто творил этот подвиг, цифры статистики поражают. Гитлер никогда не мог убедить или даже заставить немцев трудиться с интенсивностью, хотя бы напоминающей ту, с которой работали русские. Из оккупированных стран в Третий рейх свозили миллионы рабов.
То, что сделал в войну советский тыл, показывает — Россия в состоянии свершить все… Новосибирец В. А. Блиновский, в годы войны совмещавший учебу в школе с работой на заводе, вспоминает одного из кадровых рабочих, своего наставника:
