Главным заинтересованным лицом был весельчак Стив Шоулс, художественный руководитель Ар-си-эй, ответственный за подбор артистов ритм-энд-блюза и кантри-энд-вестерн (country&western). Шоулс был не новичок в этом деле, поскольку составлял картотеки еще с середины 1930-х годов, хотя начинал простым представителем фирмы с собачкой на эмблеме. Влюбленный в джаз, он отличился во время войны, выпуская V-пластинки (от слова victory — «победа») для солдат, сражавшихся в Европе и на Тихом океане, но самое главное — он сумел предвидеть взлет популярности музыки кантри, благодаря чему и продвинулся по карьерной лестнице в Ар-си-эй. Начиная с 1945 года он заключал контракты с артистами хиллбилли — «Сыновьями пионеров», Четом Аткинсом, Эдди Арнольдом, Хэнком Сноу и Кингом, которые упрочили репутацию этой студии в стиле, которому отдавал предпочтение пролетариат растущих южных городов.
Шоулс одним из первых разглядел, какие перспективы открываются перед индустрией грамзаписи в Нэшвилле, нарождающейся столице кантри, после взлета популярности «Grand Ole Opry». Руководство Ар-си-эй не сочло целесообразным открывать офис так далеко от Нью-Йорка, и Шоулсу поначалу пришлось записывать артистов в пресвитерианской церкви Нэшвилла. Договоренности пришел конец, когда пастор обнаружил под одной из скамей спрятанную бутылку водки и прогнал Шоулса, объявив его агентом коммунистов. Шоулс тогда открыл студию звукозаписи в полуразрушенном здании методистского канала телерадиовещания, официально положив начало процветающей индустрии, которая потом принесла целое состояние столице Теннесси.
Ответственность за заключение контракта с Элвисом полностью легла на плечи Шоулса, начальство Ар-си-эй не скрывало, что на карте — его будущее. «Меня вызвали в дирекцию, которая хотела получить гарантии того, что все расходы окупятся уже в первый год. Я сглотнул слюну и сказал, что, по-моему, это возможно, но откуда мне знать?» — вспоминал Шоулс в 1967 году, за год до своей смерти. Единственная надежда на быструю окупаемость капиталовложений компании была в том, чтобы выйти за рамки стиля кантри, привлечь более широкие круги любителей поп-музыки, о чем и говорилось в статье, помещенной в «Биллборд» сразу после заключения исторического контракта: «Хотя „Сан“ раскручивала Пресли в основном среди любителей кантри-энд-вестерна, Ар-си-эй рассчитывает взять все призы, бросив своего нового артиста сразу на все фронты: поп, ритм-энд-блюз и кантри-энд-вестерн. Великий маниту „сорокапяток“ Стив Шоулс тем не менее намеревается записывать Пресли под такой же аккомпанемент, как у „Сан“: электрогитара, контрабас и ударные, дав в руки самому Пресли бас-гитару».
Не дожидаясь сеансов, назначенных на январь 1956 года, Ар-си-эй решила прозондировать почву в начале декабря, выпустив под своей маркой последний сингл Элвиса, вышедший в фирме «Сан», — «Я забыл не забыть забыть» и «Таинственный поезд». Средства, которыми располагала нью-йоркская фирма, было не сравнить с возможностями Сэма Филлипса; в то время как он объезжал дистрибьюторов и радиоведущих со стопками пластинок в багажнике своей машины, Ар-си-эй покупала целые рекламные страницы в специализированной прессе и рассылала по четыре тысячи опытных образцов главным лицам в профессии — диск-жокеям, журналистам, телепродюсерам… Этот метод доказал свою окупаемость в плане продаж, и компания решила выпустить все остальные записи «Сан» на четырех синглах до Рождества, чтобы поддержать напряжение в ожидании первых «сорокапяток» Ар-си-эй.
Этот успех в полутонах, которого было недостаточно, чтобы стимулировать продажи на национальном уровне, все-таки позволил приободриться, и Стив Шоулс вызвал Элвиса 10–11 января 1956 года в Нэшвилл на один из сеансов, которые имели решающее значение для карьеры их обоих. За эти два дня были записаны пять песен, в том числе «I Got a Woman» («У меня есть женщина») Рея Чарлза и «Money Honey» — хит трехлетней давности, открывший негритянскую группу Дрифтерсов, а также новая композиция под названием «Heartbreak Hotel» («Отель, где разбиваются сердца»).
Эту песню Элвису предложила за несколько недель до того Мэй Борен Акстон — учительница, с которой он познакомился во Флориде через полковника Паркера. Акстон подрабатывала сочинением статей для разных журналов и в результате стала составлять пресс-досье по просьбе полковника, когда его артисты выступали в окрестностях Джексонвиля. Побывав на зажигательных концертах Элвиса во Флориде весной и летом 1955 года, она вместе с другом написала для него балладу, сильно отличавшуюся своей мрачной окраской от сентиментальных шлягеров той поры.
Элвис первым был поражен болезненным романтизмом «отеля разбитых сердец», где невозможная любовь приводит к трагическому финалу. В те времена Голливуд взял моду играть на чувствительности подростков, выводя на сцену запутавшихся молодых героев в таких фильмах, как «В порту» или «Бунтарь без причины». «Отель, где разбиваются сердца» сразу понравился Пресли. Глухая меланхолия мучительного исполнения, подчеркиваемая нереальной атмосферой, созданной Шоулсом во время записи, нашла отклик у американских тинейджеров с самого выхода пластинки 27 января 1956 года.
Ар-си-эй тотчас повела мощный огонь. Растиражированный на радио, разрекламированный первыми появлениями Элвиса на телевидении, «Отель» ворвался в хит-парады «Биллборда» в начале марта и быстро занял верхние строчки во всех чартах кантри, ритм-энд-блюза и поп-музыки: с первого же сингла под маркой Ар-си-эй Элвис начинал выполнять свои обещания.
Это был и успех Стива Шоулса, которому достало мудрости развить звучание первых записей Пресли в студии «Сан», не порывая с весьма специфической атмосферой его музыки. К крепкому ядру обычных аккомпаниаторов — Скотти Муру, Флойду Крамеру, Биллу Блэку, Д. Дж. Фонтане — он добавил капельку утонченности, которой до сих пор не было в записях Сэма Филлипса, пригласив Чета Аткинса, гитариста от Бога, а также Гордона Стокера и еще двух человек на подпевку.
Элвис был фанатом группы Стокера. «Джорданерс» долго выступали вместе с Эдди Арнольдом и уже давно способствовали семейной репутации передачи «Grand Ole Opry». Гордон Стокер был опорой нэшвиллских студий звукозаписи. Его сотрудничество с Элвисом продлится пятнадцать лет, но в тот день он не сознавал, что с его помощью пишется новая страница в истории: «В конце сеанса Элвис нам сказал, что если вдруг его песни будут неплохо расходиться, то он хотел бы, чтобы мы поработали с ним и над следующими. По правде говоря, мы в это вовсе не верили. Хорошо, если я запомнил его имя, для меня это была такая же работа, как другая, не более того».
Чет Аткинс отреагировал совсем иначе. Потрясенный талантом этого еще мало известного певца, он кинулся звонить жене, чтобы та приехала в студию: «Я сказал ей, что она должна увидеть нечто необыкновенное, мне хотелось, чтобы она разделила мой восторг». Ветеран хиллбилли не ошибся. «Отель, где разбиваются сердца» стал водоразделом в репертуаре Пресли, которого Шоулс намеренно подталкивал к более привычной балладе. И все же о том, чтобы отказаться от смеси блюза и кантри, составлявшей его «изюминку» в глазах Ар-си-эй, не могло быть и речи. Пока триумф первых «сорокапяток» не успокоил руководство студии, оно сильно волновалось и требовало от Шоулса как можно большей осторожности в обращении с артистом.
Когда Пресли вернулся в студию в конце января, на сей раз в Нью-Йорке, его потянуло на ритм-энд-блюз: он записал еще две песни Артура Крудапа (автора «Всё в порядке»), переделал на свой лад «Shake, Rattle and Roll» блюзмена Джо Тернера, позаимствовал кое-что у нового кумира негритянской молодежи, неистового Литтла Ричарда и дал свое прочтение последнему хиту фирмы «Сан» — «Синие замшевые туфли» Карла Перкинса.
Все эти песни оказались на пластинке в 33 оборота под названием «Элвис Пресли», выпущенной в марте, когда только-только обозначился успех «Отеля, где разбиваются сердца». На обложке красовалась фотография певца крупным планом, с выставленной вперед гитарой, с непослушным чубом, закрытыми глазами и широко раскрытым ртом. Этот первый альбом резко отличался от обычного благопристойного оформления обложек. Юные владельцы проигрывателей быстро поняли ему цену: он выгодно выделялся на безликом фоне большинства тогдашней продукции. Впервые в истории грамзаписи тинейджеры доказали, что представляют собой доходный рынок, массово скупая альбом, который целых десять недель будет возглавлять списки лидеров продаж и разойдется в полумиллионе экземпляров, — эта пластинка в 33 оборота стала самой хорошо продаваемой за всю историю Ар-си-эй.
