Выступление на «Grand Ole Opry» было палкой о двух концах: передача могла как оборвать начинающуюся карьеру, так и укрепить ее. Лучшим способом в этом убедиться было принять в ней участие, что и сделал Элвис по настоянию Сэма Филлипса в субботу 2 октября. Это было важным экспериментом, поэтому даже Марион Кейскер после рабочего дня приехала на автобусе из Мемфиса и присоединилась к музыкантам и продюсеру в Нэшвилле. Шоу передавали в прямом эфире из Зала Раймана — неприветливого здания, ценного главным образом тем, что вмещало в себя более трех тысяч зрителей, которые порой часами стояли в очереди, чтобы попасть на передачу.
Во время репетиций к Элвису относились без особой теплоты, тем более что в тот вечер он был заявлен среди дебютантов. Конферансье удивился, увидев его с двумя обычными аккомпаниаторами: он был убежден, что на обеих пластинках Элвис поет в сопровождении более многочисленного оркестра. На том этапе это было распространенным заблуждением, в котором повинна техническая изобретательность Сэма Филлипса. Опережая свое время, он умудрялся придавать записям Элвиса обманчивый объем благодаря одновременному использованию двух магнитофонов (второй создавал искусственное эхо, действовавшее крайне эффективно).
Дневные репетиции позволили сговориться о репертуаре. Элвис хотел исполнить главную песню со своего последнего сингла — «Сегодня вечером всё перевернется», но руководитель шоу предпочитал придерживаться классической музыки кантри, и в конце концов выбрали «Голубую луну Кентукки». Возможно, из-за этого выбора Элвису был оказан весьма сдержанный прием, когда подошла его очередь (около 22.15), в той части концерта, которую спонсировала «Ройял Краун Кола»: публика, приверженная к ортодоксальному кантри, не оценила вольностей молодого бунтаря с непокорным чубом.
Ее сдержанность часто представляли как неприятие, уязвившее Элвиса. Правда, Джим Денни, который вел концерт, тоже не выказал энтузиазма, но он и не сбивал настрой певца, вопреки тому, что часто говорили и писали. И тем не менее Пресли испытал разочарование, так что даже потерял в суете свой чемодан со сценическими костюмами, что не помешало ему тем же вечером ненадолго появиться в передаче «Полуночная вечеринка» певца Эрнеста Табба — раз уж оказался в Нэшвилле.
Но карьера Элвиса быстро развивалась, ему было некогда тревожиться из-за случайных поворотов истории. Не прошло и недели после его неоднозначного выступления в «Grand Ole Opry», как он расширил свою аудиторию, выступив в одном заведении Атланты, а затем спешно помчался обратно в Мемфис, где его ждал новый ангажемент в «Орлином гнезде». Ему приходилось вертеться в сумасшедшем ритме: вечером 15 октября он вновь выступал в своей мемфисской штаб-квартире после рабочего дня, а среди ночи отправился вместе со Скотти и Биллом в Шревепорт, в пятистах километрах от Мемфиса.
Этот речной порт на Ред-Ривер, долгое время живший за счет лесной промышленности, поддерживал музыкальные традиции, восходившие к тому времени, когда бродячие лесорубы собирались в злачных кварталах города, чтобы спустить за один вечер деньги, заработанные тяжелым трудом за неделю. Тротуары, салуны и бордели Шревепорта привечали трубадуров конца XIX века — songsters, архетипом которых был негритянский бард Лид Белли. Вырубка смолистых сосновых лесов и Великая депрессия существенно изменили экономическое положение Шревепорта, выжившего благодаря открытию крупной базы американских ВВС в 1933 году. Два десятилетия спустя культурный подъем этого университетского города со 175 тысячами жителей объяснялся его положением на перекрестке между Глубоким Югом и Новым Югом, олицетворяемым близлежащим Техасом.
Первым музыкальным учреждением Шревепорта была радиостанция KWKH, которая начиная с 1948 года передавала субботними вечерами в прямом эфире музыку кантри, транслируемую по всему Югу через сеть Си-би-эс. «Louisiana Hayride» («Прогулка в Луизиану») с момента своего создания стала главным конкурентом «Grand Ole Opry» из Нэшвилла, которому открыто подражала. Эти концерты передавали из Городского концертного зала Шревепорта, вмешавшего около четырех тысяч зрителей. «Hayride» отличалась от «Opry» более бесшабашной издательской политикой, ее руководителю Горасу Логану достало ума охватить программой шоу и подростковую аудиторию, не утратив симпатий взрослого населения. Передача шла три часа каждую неделю — серьезный козырь для Логана, обладавшего достаточным пространством для маневра, чтобы удовлетворить запросы любой публики.
По мере увеличения популярности «Hayride» между этой передачей и «Grand Ole Opry» началось ожесточенное соперничество, последняя запрещала своим основным артистам выступать в Шревепорте. Эта мера устрашения лишь усилила притягательность луизианского шоу в глазах начинающих артистов, которые могли предложить ведущей программе KWKH нечто гораздо более современное. Эта станция заинтересовала Элвиса после выхода «Всё в порядке»: песня впервые прозвучала в вечерней передаче 16 октября после множества анонсов в эфире.
У Пресли, Мура и Блэка было на всё про всё пять минут в каждом из двух отделений передачи. Задник сцены был украшен девизом спонсора «Лаки Страйк»: «Будь весел, тебе повезет!». О том, чтобы снова провалиться, как две недели назад на «Opry», не могло быть и речи. Они решили втиснуть в это ограниченное время две стороны своей первой пластинки, исполнив их в ускоренном темпе. Элвис, которому не терпелось спеть, по-быстрому ответил на вопросы ведущего, чтобы не терять времени. У Скотти Мура спутались струны гитары посреди «Всё в порядке», но это было не важно: энергетика трио захватила зрителей, которые устроили ему восторженный прием, — небо и земля по сравнению с прохладной встречей на «Opry».
Организаторы «Louisiana Hayride», увидев в Элвисе первую ласточку помолодевшей школы кантри, не ошиблись с выходом на городскую общину южан, бурно развивающуюся в связи с миграцией из сельских районов. Несколько дней спустя «Мемфис Пресс-Сцимитар» с гордостью объявила, что Пресли и его музыканты подписали годовой контракт с организаторами передачи, что гарантировало им выступления по всем южным штатам. Этим хорошие новости не исчерпывались. Паппи Ковингтон, директор «Hayride», был главным организатором концертов кантри в треугольнике, образованном югом Арканзаса, севером Луизианы и востоком Техаса; пленившись пылким трио Элвиса, он быстро устроил им турне по региону под названием «Блу Мун Бойз», иногда в сопровождении Д. Дж. Фонтаны — штатного ударника «Hayride», который быстро стал «четвертым мушкетером».
Выступления в «Орлином гнезде», концерты в школах, гастроли, устраиваемые Ковингтоном, и еженедельные появления в «Louisiana Hayride» — у Элвиса уже не оставалось времени на работу в «Краун Электрик». Типлеры проявили понимание, регулярно предоставляя ему отгулы, однако от Шревепорта до Мемфиса было шесть часов пути, и первые недели настолько его вымотали, что 12 ноября он решил уйти с работы. Принять это решение оказалось легко, потому что его доходы от музыкальной деятельности быстро возросли, хотя говорить о достатке было пока еще рано. Много денег приходилось тратить на гостиницу и на бензин, за концерты платили нерегулярно, а гонорары, выплачиваемые «Hayride», были чисто символическими. Однако в совокупности все эти доходы существенно перекрывали его зарплату.
У Скотти (его жена оплачивала «шевроле», на котором группа колесила по району) сохранилось от этого времени тяжелое воспоминание: нескончаемые переезды, длящиеся часами, заштатные мотели или ночевки на сиденье машины, усталость, счета за химчистку, которые росли из-за нехватки приличного гардероба, непонимание со стороны деревенской публики, привыкшей к «музыке для села». Это был удел большинства начинающих групп, и хотя гастрольная жизнь нелегка, растущая популярность Элвиса позволила ему пройти через критический период всего за несколько месяцев.
В середине ноября «Биллборд» опубликовал хит-парад по опросам диск-жокеев, имя Элвиса Пресли занимало восьмое место в десятке самых перспективных артистов кантри. Через четыре месяца после выхода первого сингла это был подвиг, и тем более значительный, что сфера распространения пластинок «Сан» ограничивалась Югом. В то же время некоторые признанные звезды Нэшвилла начали эксплуатировать нарождающийся успех Элвиса. Например, Билл Монро, разрываясь между гордостью от того, что его взяли за образец, и чувством, что его предали (вполне понятным, если послушать кощунственное исполнение Пресли), в сентябре стал вновь исполнять «Голубую луну Кентукки»; Марти Роббинс, восходящая звезда в мире кантри, предложил собственное прочтение «Всё в порядке» на студии «Коламбия».
