13 июня 1925 года в «Известиях» был помещен некролог. «Бронислава Корнблит родилась в Варшаве в 1891 году… Она принимала активное участие в организации Автономной индустриальной колонии Кузбасс с начала ее основания и до последних дней, когда она была оторвана от работы тяжелой болезнью. В Кемерове она была заместителем главного директора и одновременно административным руководителем — две должности, которые, пожалуй, никогда не занимала женщина в тяжелой промышленности. Она была исключительно способным и энергичным человеком. В день ее похорон были получены телеграммы от многих товарищей и групповые, которые посылали последний привет боевому другу — Бронке, как ее называли в Кемерове…»

Большая семья колонистов тяжело переносит утрату Бронки, порой несдержанной, но всегда отзывчивой, забывавшей о себе ради работы.

Инженер Струйк 8 июня пишет в Амстердам своему брату Дирку: «Неукротимой энергией, умением добиться осуществления поставленной цели Бронка сыграла значительную роль в развитии нашего предприятия. Для Рутгерса лично это также большая потеря. Она не просто почитала, а почти боготворила его».

Бронки нет. Себальд потерял самого близкого помощника и друга. Отпуск и лечение прерваны. Возвращаясь из Ялты в Москву, Себальд думал сразу поехать в Голландию, чтобы все-таки отдохнуть.

Но в московской штаб-квартире Борис Фут рассказывает: в Кемерово вновь выехала комиссия СТО под председательством Растопчина. Ее задача — обследовать, как идут дела на принятых АИК шахтах Южного района и на Гурьевском заводе.

— Разберутся без тебя, поезжай отдохнуть, — уговаривает Себальда Фут, — ты ведь болен.

— Не могу, я должен быть в Кемерове. Я ненадолго. Встречусь с комиссией, договорюсь обо всем, налажу, что нужно, и уеду. Я и Барте обещал, что скоро вернусь и буду основательно лечиться.

Себальд уезжает в Кемерово. Дела здесь идут неплохо. В Южных шахтах добыча угля растет. Комиссия признает успехи АИК, хотя в самом Кемерове развитие производства несколько замедлено в связи с освоением новых объектов.

Два месяца Себальд упорно работает, старается все предусмотреть и организовать так, чтобы в его отсутствие работа шла без перебоев.

Своим заместителем он оставляет Лосьева. В помощь ему организуется совет: в него входят руководитель технического бюро Струйк, инженер-строитель Неметц, главный бухгалтер Дуглас.

Теперь как будто все. В сентябре Себальд выезжает в Москву. И здесь приходится задержаться — обсуждается новый, увеличенный бюджет. АИК. Наконец бюджет утвержден. Теперь можно решиться на длительный отпуск. В конце 1925 года Себальд уезжает в Голландию.

С Кемеровом поддерживается постоянная связь. Письма колонистов полны бодрости. Добыча угля значительно возросла, пущена вторая коксовая батарея, из-за границы приехали новые квалифицированные инженеры и техники.

Есть и неприятные известия: Лосьев недостаточно крепкий администратор, он не всегда умеет ладить с иностранцами…

Ничего, добыча угля продолжает расти, заработок рабочих повышается, у горняков Южных шахт он уже достиг уровня кемеровцев.

«Кузбасский бюллетень» в Нью-Йорке систематически публикует материалы о новых и новых достижениях кемеровцев.

Но больше всего радует Себальда, что «аиковцы» воодушевлены планом строительства Тельбесса, о котором он рассказывал им, еще будучи в Кемерове. Да, теперь настала пора осуществлять его. В газете «Советская Сибирь» уже напечатана большая статья Себальда. Помещая ее, редакция сообщала:

«Настоящая статья принадлежит перу американского инженера, организатора и руководителя АИК Кузбасс. Редакция обращает особое внимание читателей на эту статью, в которой объективно освещены проблемы сибирской металлургии».

Себальд писал:

«…Настоящий момент является для Сибири самым подходящим для вступления полным ходом на путь своего развития. Она имеет вполне разработанный план строительства Тельбесского завода… дающий возможность немедленно продолжать строительство…

…По моему мнению, надо отделить план Тельбесса от других подобных планов Сибири, Урала и юга России. Работу необходимо вести совместно с АИК Кузбасс, имеющей много экономических преимуществ и организованную группу американских рабочих и техников…»

Здоровье Себальда не улучшается. Он откровенно пишет Котляренко и Футу о том, что не хотел бы вновь взять на себя всю тяжесть управления АИК. Сейчас, когда все налажено, когда перед колонией хорошие перспективы, самое подходящее время передать ее управление в другие руки. Пусть будущий руководитель АИК сначала поработает его заместителем, а потом, когда войдет в курс дела, останется на его посту.

В феврале 1926 года Себальд возвращается в Кемерово. Лосьева переводят в Ново-Николаевск. По рекомендации Пятакова СТО назначает Себальду нового заместителя — Коробкина.

Крупный административный работник Донбасса, коммунист, бывший партизан — все говорило в пользу нового заместителя. Его непременное условие — взять на новое место работы свой донбасский штат специалистов — принято. В апреле 1926 года Коробкин со своими специалистами приезжает из Донбасса в Кемерово.

Себальд старательно вводит его в курс дела. Коробкин внимательно прислушивается ко всему, уверяет, что ему понятна специфика колонии, что он, конечно, сохранит всю организационную структуру АИК, ее систему статистики и учета.

Через два месяца совместной работы Себальд считает, что его заместитель достаточно подготовлен.

Снова Голландия. Себальд продолжает лечение, но мысли о Кемерове не оставляют его. Подробные письма идут в Москву к Котляренко и Футу, в Кемерово — к старым соратникам и друзьям. И в Амерсфорт редкий день не приходят конверты со штампами Кемерова и Москвы. Пишут Струйк, Дуглас, Схемергорн, Коос Фис, Фут. Их письма все больше начинают вызывать тревогу. «Коробкин не выполняет ни одного данного вам обещания… Коробкин разваливает всю организацию…» И все письма кончаются одним и тем же рефреном: «Товарищ Рутгерс, если возможно, приезжайте… Приезжайте поскорее… Приезжайте немедленно!»

В августе Себальд снова в Москве. Срочно вызывают Коробкина из Кемерова. Все вопросы подробно обсуждаются в присутствии Котляренко и Фута. И Коробкин снова на все согласен. Себальд подчеркивает, что АИК должна со временем превратиться в русский трест. Это и есть их цель. И задача администрации — помочь перевести АИК в общую систему советских предприятий. Но при этом необходимо сохранить все лучшее в ее организации, все прогрессивное и рациональное, что удалось ввести колонистам.

Создано новое правление АИК: Себальд, Коробкин, Котляренко, Струйк.

В октябре Себальд снова возвращается в Голландию.

И снова из Кемерова поток взволнованных писем.

Об этом же пишут и Струйк и Гаи.

В сентябре 1926 года колонисты отправляют Рутгерсу коллективное письмо:

5 ноября Себальд посылает из Голландии в Москву подробную телеграмму Куйбышеву, в которой предлагает немедленно снять Коробкина, и в конце года сам выезжает в Москву.

Совещание под председательством Косиора обсуждает положение АИК. Несмотря на плохое состояние здоровья, Себальд соглашается остаться руководителем колонии и обещает вновь наладить ее работу, если будут выполнены два его условия: первое — немедленное снятие Коробкина, второе — назначение дельного заместителя из русских товарищей.

Эти условия не были выполнены. Себальд вынужден просить освободить его от руководства АИК. В конце года он получает разрешение оставить свой пост.