Литмир - Электронная Библиотека
A
A

В начале ноября была объявлена общепартийная дискуссия по вопросам, волнующим партактив. Сохраняя видимость примирения и частичного признания правильности позиции Троцкого, Сталин и другие члены Политбюро предложили Троцкому подготовить совместную резолюцию о внутрипартийной демократии. Троцкий согласился, не просчитав, в какую ловушку попадает. «Можно предвидеть революцию и войну, но нельзя предвидеть последствия осенней охоты на уток», – саркастически писал он в мемуарах[37]. Несколько неформальных встреч между болеющим Троцким и Сталиным и Каменевым прошли в квартире Троцкого, в его домашнем кабинете. Седова вспоминала: «Это были тяжелые дни, дни напряженной борьбы… Я сидела в спальне рядом и слышала его выступления. Он говорил всем своим существом, казалось, что с каждой такой речью он теряет часть своих сил, с такой «кровью» он говорил им. И я слышала в ответ холодные безразличные ответы. Ведь все предрешалось заранее. Зачем им было волноваться? Каждый раз после такого заседания у Л[ьва] Д[авидовича] подскакивала температура, он выходил из кабинета мокрый до костей и ложился в постель. Белье и платье приходилось сушить, будто он промок под дождем. Заседания происходили в то время часто, в комнате Л[ьва] Д[авидовича] с тусклым старым ковром, который мне из ночи в ночь снился в виде живой пантеры: дневные заседания ночью превращались в кошмар»[38].

Выступления 1923 г. еще не были оппозицией, как это стали утверждать вскоре сталинисты, объявив действительную оппозицию Каменева и Зиновьева в конце 1925 г. «новой оппозицией» и противопоставив ее «старой оппозиции» Троцкого. Вслед за партаппаратчиками легенду об оппозиции 1923 г. повторяли советские историки. Традиционно эта легенда сохранилась до наших дней. На самом деле пока что речь шла о критических выступлениях совершенно закрытого, секретного характера в узких кругах партийной элиты, о критике «недостатков» официального и единственно правильного курса, а не о противопоставлении, тем более открытом, официальному курсу какой-либо принципиально иной (пусть тоже коммунистической) линии. Действительно оппозиционные бои только еще предстояли.

Сталин тем временем не упускал ни одной возможности скомпрометировать или хотя бы уязвить своего врага публично, пусть в замаскированной форме. Он особенно хорошо помнил собственные столкновения с Троцким во время Гражданской войны, в которых, как правило, оказывался побежденным, и теперь прилагал все усилия, чтобы развенчать, бросить тень на репутацию Троцкого как организатора победы. 17 ноября 1923 г., выступая в Военно-научном обществе на заседании в честь 4-летия Первой конной армии, генсек вроде бы делился воспоминаниями, но на деле чернил наркомвоенмора. В Царицын, по его словам, в 1918 г. приехала высшая военная инспекция, которая выступила против конницы. «Дескать, вот положение, утвержденное наркомвоенмором, которых тогда было несколько[39], и из которого следует, что никакой конницы нам не полагается». Сталин приказал арестовать инспекцию, посадить ее на месяц в тюрьму, дабы «она могла легко убедиться, что без конницы Гражданская война немыслима»[40]. Все это рассказывалось так, будто именно он, Сталин, а не Троцкий, выдвинул известный лозунг «Пролетарий, на коня!». Никто из присутствовавших на заседании с возражениями или вопросами выступить не рискнул. Это молчание для Сталина означало, что «армия» за Троцким уже не идет.

2. «Новый курс»

Для подготовки резолюции о внутрипартийном положении Политбюро образовало комиссию в составе Каменева, Сталина и Троцкого. Как писал Каменев, в кабинете Троцкого в те дни «шла грубая торговля из-за каждой поправки». Троцкий считал необходимым дать более решительную и категорическую формулировку для вроде бы намечаемых шагов по «демократизации» партийного режима, тогда как Каменев и Сталин заверяли, что его опасения необоснованны, что перестраховываться словесными заявлениями не следует, что они действительно намерены обеспечить принципы партийной демократии[41].

В результате была выработана резолюция «О партстроительстве», утвержденная 5 декабря на заседании Политбюро и Президиума ЦКК и затем опубликованная в усеченном виде[42]. Она состояла из набора общих фраз, которые декларировали добрую волю по отношению к «сверхдемократическим» претензиям Троцкого и должны были в то же время успокоить недовольных, чьи голоса все громче слышались на партийных собраниях. «Только постоянная, живая идейная жизнь может сохранить партию такой, какой она сложилась до и во время революции, с постоянным критическим изучением своего прошлого, исправлением своих ошибок и коллективным обсуждением важнейших вопросов, – говорилось в резолюции. – «Требуется, чтобы руководящие партийные органы прислушивались к голосу широких партийных масс, не считали всякую критику проявлением фракционности и не толкали этим добросовестных и дисциплинированных партийцев на путь замкнутости и фракционности». Прекраснодушные лозунги процитированного документа почти полностью были заимствованы у Троцкого. Троцкий полагал, что одержал победу. Проблема оказалась в том, что лозунги никто не собирался выполнять.

Троцкий отлично понимал, что борьба за власть и за правильный, с его точки зрения, политический курс еще не завершена, но без должных к тому оснований он считал себя победителем на данном этапе схватки. Он стремился закрепить занятую позицию новым циклом выступлений. В то же время он убеждался, что сделать это будет не просто, ибо одновременно с принятием компромиссной резолюции высшие партаппаратчики продолжали нападки на его взгляды и на него лично. Как раз накануне принятия названной резолюции Сталин, выступавший на собрании партактива Краснопресненского района Москвы, получил записку: «Скажите, какое основание имеет слух в среде партийцев о каком-то письме тов. Троцкого? Каково его содержание? Довольно секретов. Сообщите». В ответ Сталин сначала заявил, что содержание этого документа по решению пленумов ЦК объявлено секретным, но вслед за этим якобы разгласил партийную «тайну», умышленно дезинформировав своих слушателей: «Переходить через известную грань дискуссии – это значит создать фракцию, это значит расколоть правительство… Это значит погубить советскую власть… На этом основании пленумы ЦК и ЦКК осудили товарищей».

Троцкий выступил с протестом, указав, что Сталин не имеет права самолично решать, что можно, а что нельзя говорить, раз содержание объявлено секретным. Вопрос обсуждался на Политбюро, которое одобрило поступок Сталина. Собственно, именно тогда Зиновьев в записке несколько параноидального характера предложил сталинскому большинству сплотиться для дальнейшей борьбы с Троцким: «Они действуют по всем правилам фракционного искусства. Если мы немедленно не создадим своей настоящей архисплоченной фракции – все пропадет. Я предлагаю этот вывод сделать в первую очередь. Я предлагаю завтра (в воскресенье) собраться специально по этому вопросу, – может быть у Сталина за городом или у меня. Промедление смерти подобно»[43].

Разумеется, вечно паниковавший Зиновьев, призывая, вопреки решению X съезда, формально зафиксировать создание фракции, которая и так существовала в действительности, весьма преувеличивал опасность, нависшую со стороны Троцкого. Но теоретически угроза того, что после временного перемирия Троцкий может, перейдя в наступление, овладеть положением и повести за собой значительную часть партактива, бесспорно сохранялась. Поэтому на записке Зиновьева появились подписи Сталина, Томского, Каменева и Рыкова, засвидетельствовавшие согласие с Зиновьевым. По всей видимости, конспиративное совещание сталинской группы состоялось, хотя никаких сведений о нем в источниках нет.

вернуться

37

Троцкий Л. Моя жизнь: Опыт автобиографии. Берлин: Гранит, 1930. Т. 2. С. 238.

вернуться

38

Эта запись Седовой была приведена в мемуарах Троцкого (Троцкий Л. Моя жизнь. Т. 2. С. 240). В книгу мемуаров Н.И. Седовой она включена не была.

вернуться

39

Сталин так выразился, будто наркомвоенморов было несколько.

вернуться

40

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Ед. хр. 1101. Л. 159.

вернуться

41

Известия ЦК КПСС. 1990. № 12. С. 169 – 171. Полностью этот документ был опубликован в стенографическом отчете XIII партсъезда (XIII съезд Росийской коммунистической партии /большевиков/: Стенографический отчет. М.: Политиздат, 1963. С. 777 – 780).

вернуться

42

Правда. 1923. 7 декабря.

вернуться

43

Известия ЦК КПСС. 1990. № 12. С. 164 – 168.

5
{"b":"197239","o":1}