Природа и виконт де Моро никогда не были наилучшими друзьями.
– Ах, вот и вы! – воскликнула Беранжера де Фурнье, пожилая вдова и владелица одной из самых роскошных библиотек в городе. – Виконт, у нас возник спор, и, возможно, вы поможете в его разрешении.
Сезар невольно поискал взглядом графиню де Бриан и обнаружил, что она укрылась в углу, сидит на стуле и зло щурится на всех, будто кошка, у которой пытаются отобрать карася.
– Я к вашим услугам, мадам де Фурнье.
– Вы читали в газетах об этой истории с пожарами?
– Мадам, чтение прессы не способствует пищеварению, – не сдержал улыбки виконт, – а я в последнее время чрезвычайно о нем забочусь.
По правде говоря, газеты ему надоели, так что неделю или две назад Сезар перестал их читать. Они лежали унылой кучкой в его кабинете.
– Как-то не похоже на вас, Сезар! – заметила Люсиль.
– Со всяким может случиться. Я весь внимание. Что же произошло в Париже такого, что вызвало столь пристальный ваш интерес?
– Позвольте, я изложу вам события, – прогудел округлым басом барон де Брюне, известный в свете тем, что мог чрезвычайно долго рассуждать о лошадях. – Ибо дамы сопровождают свои рассказы излишними подробностями и душевными комментариями, и вы рискуете задержаться здесь до завтрашнего утра. – Он с улыбкой переждал возмущенные женские восклицания и продолжил: – В прошлое воскресенье, в ночь с семнадцатого на восемнадцатое, сгорел дом господина де Шартье. Вместе с хозяином, что весьма прискорбно.
– Алексис де Шартье погиб? – удивился виконт. Он помнил этого худого невысокого человека, не одобрявшего политику Наполеона III. – Он же был сослан в Лион?
– Он оттуда возвратился с месяц назад. Причем официально – никаким преследованиям он не подвергался. Государь простил его. Шартье тихо жил в своем доме, а неделю назад там вспыхнул пожар. Слуги проснулись и пытались вытащить хозяина, но им это не удалось. Некоторые погибли. Лишь чудом огонь не перекинулся на соседние дома.
– Чудом да усилиями пожарной команды, – не выдержав, перебила неторопливого барона Люсиль. Виконт прислонился плечом к каминной полке и скрестил руки на груди.
– В Париже постоянно что-нибудь горит, дорогая мадам! Чем же примечателен сей случай?
– Ничем не примечателен был бы, но послушайте дальше. – Барон де Брюне решительно вернул себе главенство в беседе. – Ночью девятнадцатого снова вспыхнул богатый особняк – на сей раз здесь неподалеку. И принадлежит он семье де Ратте. Глава ее, Ален де Ратте, – знали ли вы его, виконт?
– Не имел чести.
– Прекрасный был человек. Радушный, привечал молодежь. Три дочери на выданье, красавица жена из Испании… Ах, о чем это я? И снова вспыхнуло около полуночи – как назло, в тот вечер никакого приема в особняке не было, так что никто не уследил, как пожар начался. Жена и дочери де Ратте отправились ко сну, а шевалье собрался поработать в кабинете. По всей видимости, он уронил подсвечник, а может, заснул, и свеча упала – кто знает теперь! Пожар начался там. Но у него слуги были расторопнее, запах дыма почуяли почти сразу, бросились, да где уж! Весь кабинет в пламени, и упавшим шкафом загородило дверь. Хозяина, конечно, не вытащили, половина особняка выгорела, жена и дочери рыдают…
– Что за печальная история! – не выдержал кто-то из женщин.
– И не говорите, мадемуазель! – воодушевленно воскликнул барон. – Но и это еще не все. Позавчера вот снова случай: Фредерик де Надо и его дом.
– Как?! – огорчился Сезар. – Весельчак Фредерик? Вот уж поистине потеря!
Пожалуй, его добровольное заточение и впрямь было показательным, раз никто не решился сообщить ему о смерти Фредерика. Не то чтобы виконт де Моро и граф де Надо были лучшими друзьями, однако пару раз охотились вместе, встречались в различных компаниях и имели схожие вкусы. Вполне возможно, правда, что кто-то и писал ему об этом, однако приходящую почту Сезар тоже не разбирал.
– Увы, увы, большая потеря! Тут дело деликатное: вроде бы у Фредерика было назначено свидание с дамой. Поэтому он отпустил всех слуг, оставив лишь доверенного камердинера. Вместе с камердинером и погиб, увы…
– А дама?
– Никаких следов дамы. Пожар начался в гостиной, там же обнаружили тело графа де Надо. А камердинер был в гардеробной наверху и, видать, поддался панике: не решился прыгать из окна, споткнулся, ударился затылком и потерял сознание. Задохнулся от дыма, обгореть не успел.
– Барон! – осуждающе воскликнула мадам де Жерве. – Прошу вас в этом обществе оставить такие подробности!
– Не для того ли вы звали виконта де Моро, чтобы он именно подробности услышал? – возразил Брюне. – К тому же все это изложено в газетах.
– Я понимаю, дела невеселые, однако всякое случается в столице, – пожал плечами Сезар. – К чему мое участие? Или же вы желали испортить мне настроение?
– Ни в коей мере. – Глаза барона вспыхнули. Общество затаило дыхание. – Сегодня стало известно следующее: на Кэ д’Орфевр после каждого пожара получали письмо на имя начальника полиции. И поначалу в Сюртэ все восприняли как шутку. Но затем… затем пришлось поверить, что это серьезно. Есть версия, будто все это – дело рук одного и того же человека.
– Так что же было в письмах?
– Сие есть тайна, охраняемая бережно и свято. Стало лишь известно, что все письма подписаны инициалами I.P. Пресса уже окрестила преступника Парижским Поджигателем[2].
Барон откинулся на спинку кушетки, весьма собою довольный, и сжал полную руку восседавшей рядом мадам де Брюне.
– В газетах пишут, будто это убийство, и убийство не последнее, – произнесла Люсиль. – Что же вы по этому поводу думаете?
– Я? – вздохнул виконт. – Ничего.
– А Видок? – подал голос тощий субъект – какой-то провинциальный художник, что ли. Сезар не помнил.
– Вы желаете, чтобы я высказал мнение Видока по поводу истории, которой сам не знаю? – иронично осведомился виконт. – В любом случае я могу предположить, что звучать оно будет как: «Это меня не касается». Летом Видок занят, господа и дамы. У него цветут розы. Все остальное перестает его волновать.
– Видок давно не в счет, – буркнул кто-то из мужчин. Сезар смолчал, не желая вступать в дискуссию.
– Но вы, виконт? – нетерпеливо спросила Люсиль. – Скажите же что-нибудь!
– А почему он? – раздался резкий голос из угла. – Он разве работает в Сюртэ?
Графиня де Бриан, о которой Сезар успел позабыть, слушая барона, сидела, неестественно выпрямившись и вздернув подбородок. Виконт с любопытством ждал, что будет. Сам он не собирался отвечать на вопрос, заданный не ему, и хотел посмотреть, как выкрутится Люсиль.
Та, однако, сегодня сохраняла поистине ангельское терпение. Повернувшись к скандальной девице, мадам де Жерве произнесла спокойно:
– Вы еще не встречались до сего дня с нашим виконтом, дорогая мадемуазель де Бриан, а потому не знаете. Виконт де Моро – блестящий сыщик, хотя и не состоит в Сюртэ. Он раскрыл несколько поистине потрясающих дел! Я непременно расскажу вам на досуге.
Графиня поджала губы. Сезар видел, что ей очень хочется высказаться еще, но остатки воспитания не позволяют. Возражать хозяйке салона сейчас было бы неслыханной дерзостью.
Выпад графини тем не менее дал Сезару время поразмыслить и выбрать линию поведения. Не стоит браться серьезно за обсуждение вопроса, о котором он почти ничего не знает; да и не этого хочет от него общество. Чего он достигнет, если начнет выспрашивать подробности, уточнять, как лежали тела и отчего, по мнению пожарных, занялся огонь? Только всех утомит. Дамы заскучают, мужчины углубятся в занудные рассуждения… А потому виконт с легкой улыбкой заговорил:
– В газетах, пожалуй, и не такое придумают. Даже если в Сюртэ получали письма и на них стоят какие-то инициалы, это совсем не значит, будто в городе появился безжалостный убийца, который к тому же предпочитает дело столь ненадежное, как пожар. Зачем ему убивать всех этих людей? Они не были дружны и, насколько мне известно, даже знакомы. Скорее всего, мы имеем дело с несчастными случаями. История с письмами вполне может быть сочинена прессой, или же вновь выискался в Париже какой-то сумасшедший… А инициалы могут значить что угодно. Например… – он выдержал паузу, – насекомое-философ.
