Персы великолепно владели дальнобойным луком. Стреляя почти вертикально, они могли обрушить на противника тучу стрел с очень большого расстояния. Царская охрана была вооружена длинными пиками, что давало ей превосходство при сближении с противником. Щитами из кожи или ивовых прутьев персидские воины прикрывались в бою. Кавалерия, в состав которой входили также верблюды и колесницы, в том числе колесницы с косами, применялась в наступлении и обеспечивала защиту пехоты.

По сравнению с западными народами Передней Азии потомки арийцев, привыкшие к лишениям и суровой жизни в горах, проявляли исключительные воинские качества и не знали поражений. Зато их походы против восточных племен, прошедших такую же школу, что и персы, были трудными, с неопределенным результатом, а иногда кончались и поражением.

Если армия не носила характера национальной силы, она все же была на службе нации; Кира называли «Отцом народа». С самого начала он сумел убедить своих солдат, что они будут сражаться за самих себя, за свои семьи, а не за царя или сохранение установленного порядка. Нередко в армии на очень высоких постах находились люди из рядовых воинов. Так, некто по имени Феравлас, ранее занимавшийся сельским трудом, за смелость в боях получил многочисленные награды, был назначен церемониймейстером вхождений Кира в Вавилон, после чего получил титул «скипетроносца царя». Начав с нуля, Феравлас вошел в состав персидской элиты…

Великий царь в своих речах, обращенных к воинам перед боем, не забывал призывать к защите богов и прислушивался к мнению оракулов. После победоносного исхода, в отличие от ассирийцев или вавилонян, устраивавших долгую процессию прославления местных богов, Кир не приписывал благоприятный исход боя одному лишь вмешательству божественных сил. Он не собирался лишать свою армию заслуг в одержании победы и создавал в рядах бойцов чувство признательности и преданности, которое, возможно, и было ключом победоносных походов персов. К тому же он отнюдь не презирал народы, над правителями которых он брал верх. Так укреплялся и без того большой авторитет Ахеменида среди народов-союзников.

Кир не отвергал сияние славы, которое, по общему мнению, ставило его над всеми другими людьми. Но он хотел, чтобы ему подчинялись не как символу государства, раскинувшегося на пять миллионов квадратных километров, с населением в десять миллионов душ, а как воину-победителю, обладателю неограниченной власти. В этом Кир оставался персом, царем Аншана, и это, конечно, было главным.

В отличие от знаменитого Хаммурапи, царя Вавилона, правившего за двенадцать веков до него, Кир не составлял свода законов. И в этом смысле он также предпочел остаться наследником тысячелетней традиции Шумера, не отрицая при этом вклада семитских народов.

Хаммурапи первым зафиксировал правила общественного поведения вавилонян и указал соответствующие наказания за нарушения правил. Это был не гражданский кодекс с продолжением в виде уголовного кодекса, а скорее исследование случай за случаем трудностей, которые могут возникнуть между вавилонянами, с перечислением санкций, применяемых за нанесение ущерба всему обществу. В преамбуле известного свода законов Хаммурапи, имя которого означает «бог Хамму излечивает», писал, что превыше его закона был закон Шамаша, бога солнца и правосудия:

На стеле высотой в два метра двадцать пять сантиметров были высечены 282 статьи кодекса, над текстом изображен Хаммурапи в момент молитвы, с поднятой рукой и лицом, обращенным к богу Шамашу, сидящему на божественном троне. По существу, законы Хаммурапи являются началом развития могущества Мардука, бога Вавилона, он постепенно поднимается по ступеням иерархии божеств и к приходу Кира становится величайшим из богов.

Законы, провозглашенные древним царем Вавилона, свидетельствуют о его желании придать законодательству человеческий масштаб, не прибегая к помощи божеств. Земная юрисдикция постепенно заменяла божий суд.

Принцип божьего суда требовал, например, чтобы человек, обвиненный в колдовстве, или женщина, изменившая мужу, были брошены в Евфрат; если подозреваемому удавалось выбраться на берег, его (или ее) объявляли невиновным, а тот, кто его обвинил, отдавался под суд. Хотя божий суд отменялся, жрецы оставались судебными служащими, как того требует закон. И даже когда были введены светские суды, ответственные только перед царем, храмы остались залами суда.

Такое «обезвоживание» правосудия не вызывало возражений Кира, наоборот, великий царь не стал менять кодекс законов Хаммурапи. Но все же в одном законодательство изменилось. Закон возмездия, весьма уважаемый семитскими народами, предусматривал правило: око за око, зуб за зуб; тот, кто так или иначе вредил свободному человеку, должен был понести такое же наказание. Если мужчина бил девушку, и она от этого умирала, то убивали не нападавшего, а его дочь. Зато, если жертвой был раб или человек, освобожденный из рабства, наказание было менее суровым и определялось целой системой гражданских возмещений путем денежных компенсаций или исполнения работ. Таким образом, наказание менялось в зависимости от тяжести преступления и от личности пострадавшего! Смертной казнью карались многие преступления: изнасилование, похищение ребенка, ограбление, кража со взломом, кровосмешение, убийство женой своего мужа с целью выйти замуж за другого, вход жрицы в питейное заведение, укрытие у себя беглого раба, трусость перед лицом неприятеля, растрата, дурное содержание дома и расточительство хозяйки, мошенничество в торговле пивом и т. д.

Законы Хаммурапи определяли заработную плату, цены и даже размеры чаевых.

«Если человек совершил ограбление и был пойман, то этот человек должен быть убит. Если грабитель не был схвачен, то ограбленный человек может показать перед богом все свое пропавшее, а поселение или градоправитель, на земле и территории которых было совершено ограбление, должны ему возместить все его пропавшее. Если при этом была загублена жизнь, то поселение и старейшина должны отвесить одну мину серебра его родичам»[125].

Законы Хаммурапи носят характер чисто юридический, а не моральный. Конкретно изложенные суждения были редко столь же суровы, как можно было бы предположить исходя из теории права. Многие статьи даже носят отпечаток милосердия, характерного для этой контрастной цивилизации, с которой имел дело Ахеменид.

Законы, касающиеся семейных отношений, отражают похвальное стремление защитить женщину и ребенка, чтобы их не бросали, не относились к ним жестоко и не обрекали на нищету. Наказания порою очень суровы, но могут быть смягчены милосердием и признанием смягчающих обстоятельств. Измена со стороны жены наказуется смертью, но муж может простить свою супругу, а царь — любовника, и тогда они не будут «связаны и брошены в воду».

«Если человек был взят в плен, а в его доме нет пропитания и его жена вступит в дом другого, то эта женщина не имеет вины»[126]. Мужчина может отвергнуть свою супругу и ничего ей не дать, если она плохо себя ведет, но если он разводится потому, что она не способна к деторождению, «он должен дать серебро, равное ее выкупу, а также восстановить ей приданое, которое она принесла из дома своего отца». Муж, супруга которого тяжело больна, может взять другую жену, но должен до конца жизни оставить больную у себя. После смерти отца имущество его делится между детьми, но вдова имеет право пользоваться этим имуществом и свободно распоряжаться домами, землей, садами и мебелью. Если женщина умирает, приданое ее не возвращается отцу, а переходит к детям. Эти последние не могут быть лишены наследства без уважительной причины.