Однако вавилонские евреи ждали своего возвращения в Сион. Их отношение к вавилонскому культу могло быть только временным. Но ни политически, ни духовно иудеи не были в состоянии ускорить свое возвращение в Иерусалим. Значит, надо было ждать и… чем-то заполнять время ожидания. Парадоксально, но идолопоклонство Вавилона позволяло иудеям жить, не нарушая закона Моисея. Много веков спустя толкователи Талмуда, вспоминая ссылку в Вавилон, скажут: «Нет никаких причин спорить и проповедовать против идолов».

Иные иудеи, более строгие и более привязанные к своим убеждениям, полагали, что после разрушения храма в Иерусалиме следовало перенести в Вавилон центр культа Бога единого. Но совершать жертвоприношения вне храма невозможно. Надо ли было строить святилище в Вавилоне? Иезекииль, понимая, что евреи рисковали окончательно лишиться Земли обетованной, решительно возражал против этого. Он напомнил, что Всевышний не допустит, чтобы имя его произносилось на чужой земле. Особенно опасаясь, что надежда на возвращение окончательно сотрется в душе народа и он забудет Иерусалим, Иезекииль гневно и вместе с тем лирично разоблачал забвение: «Если я забуду тебя, Иерусалим…» Пророк предпочел пойти на риск и дать иудейскому народу возможность поклоняться идолам чужой земли вместо того, чтобы позволить ему выкопать яму между Израилем и своей землей. Выбор был таков: преклоняться перед Богом Израиля в Вавилоне и забыть Иерусалим, или преклоняться перед Мардуком в Вавилоне и забыть Бога Израиля. Иезекииль, а за ним и весь народ, провозгласил абсолютное первенство Иерусалима: «Так говорит Господь Бог: «И возьму вас из народов, и соберу вас из всех стран, и приведу вас в землю вашу»».

В ту пору, будучи в изгнании, евреи не имели храма. Как смогут они одною лишь силой надежды на возвращение сохранить свою веру? Как смогут они продолжать провозглашать вопрос в виде вызова: «Кто является Богом, кроме тебя, Бог неба и земли?» Многие почитали вавилонских идолов, сохраняя при этом убеждение, что их Господь — единственный бог; таким образом, они принимали политически верное решение: в глазах вавилонян эти иудеи не выглядели «безбожниками».

Помнили ли иудеи, что за две тысячи лет до того их родоначальник Авраам разломал идолов, которые отец его Фарра выделывал в Уре, в стране халдеев? Помнили ли они, что патриарх ушел в пустыню, чтобы заложить основы новому потомству, религиозным законом которого будет отрицание идолов? После долгого перехода сыны Израиля вновь оказались в стране халдеев, откуда они вышли, но при этом они сохраняли двойственное отношение к язычникам, если не к самому идолопоклонничеству. Быть может, их духовное развитие привило им иммунитет к опасности преклоняться перед деревом и камнем, так что они могли вести себя, ничем не рискуя, как если бы такое преклонение перед идолами не имело последствий. Поскольку религия Священного города отнюдь не запрещает искать такую форму культа, практика которого подходила бы к условиям ссылки, иудеи нашли убежище в языке. Они создали новое, революционное заведение: синагогу. В этом месте для собраний родилась молитва как способ подтверждения своей покорности и выражения надежды. Земля халдеев услышала первые молитвы евреев, лишенных храма. Да еще музыка стала играть важную роль в их религиозной жизни. На глазах у удивленных вавилонян среди евреев происходило важнейшее духовное обновление.

Пока Кир организовывал империю, какой Восток еще не видывал, иудеи обладали таким же статусом, как и другие иноземные народы. По прибытии в Вавилонию в результате вынужденных переселений между 598 и 581 годами иудеи пользовались привилегией: Навуходоносор поселил их не в засушливой зоне, а вдоль Кебара, большого канала, идущего параллельно Евфрату. Этот регион находился в центре экономической деятельности страны, и многие евреи уже жили там: израелиты, сосланные из царства Самарии Тиглатпала-саром III в 734–733 годах; за ними последовали другие при Салманасаре в 724-м, при Саргоне в 721 году и, наконец, при Синаххерибе в 701 году, после битвы при Лахише.

Когда-то иудеи и израильтяне были злейшими врагами.

Объединив их, Навуходоносор, возможно, отнесся к ним благосклонно. Но политика его была продиктована также стратегическими соображениями. Набопаласар, отец победителя Иерусалима, долго сражался возле Кебара с народностями, не желавшими признавать его владычество. В частности, это можно сказать о жителях Ниппура, главного города этого района Вавилонии. Навуходоносор, желая подавить дух сопротивления местных жителей, навязал им присутствие чужеземного народа.

Восприняв буквально указание Иеремии, иудеи начали «плодиться и размножаться». Они занимали двадцать восемь сельских поселений из двухсот в окрестностях Ниппура. Большое количество выходцев из Иудеи стали плотниками, кто-то занялся созданием речного флота, они играли в этой области важную роль. По причине такой, новой для них специализации (в Иудее нет судоходных рек) количество левитов, служителей культа, стало быстро уменьшаться. К тому же и храма не было, были лишь общественные молельни, где «мудрецы неволи» регулярно собирали верующих, чтобы оживлять воспоминания о потерянной родине.

Таким образом, на протяжении более чем сорока лет иудеи жили относительно благополучно. Из них мало кто находился на положении раба. Для этого надо было быть осужденным за неуплату долгов или за какое-нибудь другое преступление. Но лишь немногие пользовались статусом полноправного гражданина и могли участвовать в народных собраниях, действовавших при разных городских храмах и решавших вопросы, предусмотренные Гражданским кодексом. В подавляющем большинстве иудеи были людьми свободными, но лишенными гражданских прав. Не имея права владеть землей, чаще всего они были вынуждены трудиться как сельскохозяйственные рабочие, а если находились на царской службе, в армии или в администрации, занимали подчиненные должности.

Можно ли сказать, что приход Кира, чувство облегчения, испытанное большинством вавилонян, и надежда, поселившаяся в душе у всех, предвещали большие изменения? Конечно, незаметно для себя страна потеряла независимость. Если управляющий царством, Гобрий, был из местных, то царем был Камбис, сын чужеземного царя, а сам Кир правил всей империей. Как объяснить при таком раскладе, что коренные халдеи и иностранцы, живущие на той же земле, могли не заметить, что организация жизни в стране изменилась?

Действительно, экономическое положение значительно улучшилось. Цены не поднимались. Торговля развивалась, и Вавилония стала самой богатой провинцией Персидской империи. Обмен с Египтом, Сирией, Эламом и Лидией включал в себя железо, медь, олово, строевой лес и вино. Из Египта поступали краски и медикаменты. Из Вавилонии в другие области Персидской державы вывозили в большом количестве зерно, а город Вавилон поставлял шерстяную одежду. Культурный обмен расширялся в области астрономии, математики и литературы, в качестве официального языка персидские чиновники применяли арамейский. Административные тексты переводились на местные языки, в Вавилонии главным образом — на аккадский. Одним словом, во всей империи Кира обмен идеями пользовался поддержкой.

Создание новой административной единицы — сатрапии — объединяло Вавилонию, Сирию, Финикию и Иудею, создавало у ссыльных впечатление, что они приблизились к своей отчизне. Однако иудеи испытывали двойственные чувства. Блага, полученные ими во время ссылки, были несомненны в плане экономическом и даже, в значительной мере, с точки зрения их собственной культуры. Но в политическом и религиозном плане они не были уверены в значении события, только что ими пережитого, как освобождения от вавилонского «ига». Действительно ли пробил час их независимости? Пришло ли время выполнения обещания, данного их предкам? Что делать с политическим освобождением, если экономическое благосостояние и культурное развитие подсказывали им, что лучше остаться в Вавилонии? А может быть, уже слишком поздно?