Сегодня мне предстоит выступить с очередным сеансом моих «Психологических опытов». Мне предстоит выйти в зал, где сидит почти тысяча человек и все смотрят на меня. Мне надо захватить этих людей, взволновать и удивить их, показывая им мое искусство, которое большая половина из них считает чудесным, удивить и в то же время, не разочаровывая, убедить, что ничего чудесного в этом нет, что все делается силой человеческого разума и воли.

А ведь это совсем нелегко — выйти одному в зал, где на тебя устремлены тысячи глаз: недоверчивых, сомневающихся, бывает и просто враждебных, — и без сочувствия, без поддержки, во всяком случае в первые, самые трудные, минуты, выполнить свою работу.

Психологические опыты — это моя работа, и она совсем нелегка! Мне надо собрать все свои силы, напрячь все свои способности, сконцентрировать всю свою волю, как спортсмену перед прыжком, как молотобойцу перед ударом тяжелой кувалдой. Мой труд не легче труда молотобойца и спортсмена, или конструктора, склонившегося над чертежом новой машины, или геолога, по неведомой тропке отыскивающего в непроходимой тайге редкий минерал... И те, кто бывали на моих психологических опытах, иной раз видели капли пота, выступающие на моем лбу...

Сегодня мне выступать... И задолго до начала выступления, когда зрители только еще начинают думать о том, что сегодня вечером они встретятся со мной, я уже там — в этом большом, пока еще пустом зале, где должна состояться наша встреча. В раздевалке висят одиноких два-три пальто... Уборщицы возятся с пылесосами, завершая очистку зала... Администрация занимается текущими делами. Я прохожу в артистическую комнату и закрываю за собой дверь... Мне надо побыть одному...

Но вот я чувствую, что скоро выходить на сцену... В фойе стоят группами молодые и пожилые люди, мужчины, женщины, юноши, девушки... Инженеры и бухгалтеры... Ученые и металлисты... Военные... Строители... Горняки... Мне приходилось выступать в разных местах и, соответственно, перед разными аудиториями. В годы войны зал был битком набит людьми в одноцветной защитной форме — ни одного голубого или белого пятнышка девичьего платья не удавалось увидеть в их рядах... На дальних стройках Сибири и теперь еще зал заполняют преимущественно люди в комбинезонах. Они приходят сюда прямо с работы, эти веселые ребята — бетонщики, плотники, сварщики, бульдозеристы... На целинных землях в зале, бывает, не найдешь ни одной седой или лысой головы — сплошь молодые улыбающиеся лица... И со всеми надо найти контакт. Но всегда я сидел вот так, как сегодня, перед выступлением в полном одиночестве, собираясь с силами и представляя себе их — этих людей, с которыми в этот вечер мне предстоит встретиться.

Я испытываю к ним острейший интерес! Сознаюсь, нередко перед началом опытов, когда я чувствую, что уже успел внутренне собраться и готов к выступлению, я выхожу на сцену, приоткрываю слегка занавес и в щель смотрю в зал. Еще стоят в проходах между рядами люди. Смотрят на билеты. Ищут свои места. Встречаются со знакомыми. Разговаривают. Обрывки слов иногда долетают до моих ушей. Нередко разговор заходит обо мне.

Вот проходит молодой человек с несколько холодным, как мне кажется, лицом. Он ведет под руку красивую девушку.

— Очень тонкое шарлатанство... Помнишь Кио? Тоже ведь не могли мы разгадать его фокусов... А тот и не скрывал, что он фокусник, иллюзионист. Того же типа и Мессинг... Только не так-то легко разоблачить его здесь, на сцене.

Не скрою — обидно! Никогда в жизни я не говорил неправды. Все, что я делаю на сцене и в зале, открыто со всех сторон. У меня нет ни хитроумной аппаратуры, как у Кио и других иллюзионистов, ни сверхразвитой ловкости пальцев, как, скажем у известных манипуляторов Дика Читашвили или Арутюна Акопяна... Не прибегаю я и к чревовещанию и шифрованной сигнализации с тайными помощниками. Я не фокусник, даже не артист, хотя выступаю на эстраде. Я демонстрирую психологические опыты. И ничего больше. И мне неприятно, когда меня считают шарлатаном и обманщиком.

Проходите на свой ряд, молодой человек! Я буду рад, если вы перемените сегодня свое мнение.

Рядом со мной, в двух шагах от портьеры, остановилась новая группа людей. До меня доносится голос:

— У него за ухом шишка... В нее вшит прямо под кожу радиоприемник на полупроводниках... Вот увидите, он все время будет руку к уху прикладывать — настраивать на нужную волну... А в зале сидят тайные помощники с радиопередатчиками. Они ему и диктуют, что делать... Никаких чудес здесь нет...

Это рассказывает трем юношам пожилой человек, возможно их учитель.

Внутренне улыбаюсь! Да, у меня есть привычка во время сеанса правую руку прикладывать раструбом к уху — этим я хочу подчеркнуть свое внимание, показать, что я напряженно вслушиваюсь... А вот шишки за ухом у меня уже нет. Была... Не злокачественное жировое образование, какое встречается у многих... Впервые услышав, что в этом месте у меня скрыт радиоприемник, я пошел к профессору Петровскому Борису Михайловичу и попросил удалить этот нарост. Надо будет во время сеанса специально подойти поближе к этим юношам и продемонстрировать им свой череп со всех сторон. Пусть убедятся, что я не обвешан аппаратурой...

...Еще двое. Видимо, молодые физики. Продолжается начатый в фойе, а может быть и еще раньше, горячий спор:

— Но электромагнитный спектр изучен во всем диапазоне. От сверхжестких гамма-лучей до сверхдлинных радиоволн... В нем нет ни одного участка, на котором могла бы осуществляться телепатическая связь...

— Парапсихическая связь...

— Дело не в терминах...

— Понимаю, что не в терминах, но слово «телепатия», к сожалению, скомпрометировано доморощенными всезнайками...

— Но все равно материального поля, которое бы служило передачей информации непосредственно из мозга в мозг, не существует...

— Друг мой! Всего сто лет назад, если смотреть с этих позиций, не было материального поля для передачи звуков и изображения на большие расстояния. Ведь радиоволны-то были открыты Генрихом Герцем только в 1886 году...

— Ты думаешь, существует еще какое-нибудь поле?..

— А почему бы и нет?

— Оно было бы уже замечено учеными...

— С помощью приборов, предназначенных для изучения электромагнитного поля?.. Попробуй ватерпасом или безменом замерить напряженность радиоволн...

— Да, ты прав... Было бы интересно поработать с самим Мессингом! Посадить его в заземленную медную клетку... Смог ли бы он оттуда читать мысли? Это сразу бы исключило возможность участия здесь любых лучей электромагнитного спектра...

— Превратить Мессинга в подопытного кролика? Неприлично.

Они проходят в зал. Жаль... Умные ребята! И я бы не отказался от почетной, с моей точки зрения, роли подопытного кролика посидеть в заземленной медной клетке... Мне самому было бы интересно узнать, участвует ли в моих психологических опытах электромагнитное поле? Или надо искать новые виды поля, которые не регистрируются и не отмечаются существующими сегодня приборами физиков.

...Две дамы в вечерних платьях.

— Милочка, это настоящий волшебник! Как граф Калиостро! Ах, ты не веришь мне: в наш материалистический век угасла вера в настоящее волшебство! Вот сама увидишь! То, что он показывает, — это сотая доля того, что он может. Он, например, может принимать облик любого животного, превращаться в тигра или собаку...

— Почему же он не превращается?

— Ему запретили это делать. Он подписку дал...

Да, и такую чушь о себе приходится иной раз слышать!

...Молодые люди:

— Нет, Мессинг не обманщик... Но он и не телепат... Гигантский жизненный опыт. Привычка по одному взгляду составлять полное представление о человеке...

Прошли мимо.

А вот и еще... Снова группа молодых людей.

— Никакого чуда, конечно, нет... Но есть удивительные способности. Или, точнее, чрезвычайно развитые способности... Да, да... Я уже присутствовал на психологических опытах в нашей клинике и утверждаю: все дело в удивительных способностях этого человека. Но ничего общего не имеющих ни с фокусничеством, ни, конечно, с какой бы то ни было чертовщиной...