Но было еще то, что сегодня называется представительскими функциями. Уже переписка земского собора с царем во время его похода из Костромы в Москву в марте — апреле 1613 года показывает, сколько внимания уделялось тому, в каких покоях будет жить в Кремле молодой государь, и другим бытовым подробностям. А ведь надо было еще подготовиться к венчанию на царство Михаила Федоровича, подновить царские регалии. Так, 16 мая 1613 года казначею Ефиму Григорьевичу Телепневу велено было «зделати к царьскому поставленью к диодиме крест золе/, да две чепи золотые, да три блюды серебряные, да стаянец серебрян под царьское яблоко, да посошок обложити серебром; и те серебряные дела позолотити накрасно»[128]. Сохранился интереснейший документ той эпохи — приходо-расходные книги Казенного приказа 1613–1614 годов, ведшиеся следующим казначеем Никифором Васильевичем Траханиотовым с момента его официального назначения 13 июля 1613 года. Они с документальной точностью позволяют выяснить источники доходов и статьи царских расходов. Книга, начатая в первые дни после венчания Михаила Федоровича на царство, показывает, каким образом начиналось восстановление казны, на что пошли те немногие деньги, которые в ней находились к моменту приезда Михаила Федоровича в Москву. Сведения о первых тратах, связанных еще с церемонией венчания на царство, относятся к 13 июля 1613 года. В эти дни Казенный приказ купил 50 «золотых на золоченье» и выдал деньги за позолоту памятных монет нового царствования, предназначавшихся для участников церемониальных торжеств. 16 июля 1613 года Казенный приказ оплатил работу скорняков, делавших «соболи на государево одеялцо» (проникновение в делопроизводственный документ уменьшительных наименований предметов — «одеялцо», «тафейка» и т. д. — очень показательно для отношения к юному государю)[129].

Приходо-расходные книги содержат раннее свидетельство от 24 июля 1613 года об украшении священнических одежд («делали патрахель да ризы») для Знаменской церкви, «что на государеве старом дворе, пониже Варварского хресца». Начав с украшения домовой церкви в московских палатах Романовых на Варварке (впоследствии на их месте будет основан Знаменский монастырь), юный царь уже никогда не оставлял заботу о церквах и монастырях, многие из которых получали его щедрые дары. Но пока речь шла в основном о выдаче небольших сумм на самое очередное: «В храм к Сергею чюдотворцу на полы и на полатку 10 рублей», на покупку ладана к ружным церквам (их клир получал ругу, то есть жалованье от прихожан), приготовление «государева и митропольево места» для церемонии поставления крутицкого митрополита. 10 августа 1613 года был дан вклад в 100 рублей по царице Марфе (Марии Нагой), матери несчастного царевича Дмитрия, в Вознесенский монастырь княжне старице Софье Голицыной с сестрами.

Самыми существенными статьями расходов в июле — августе 1613 года оставались церемониальные и посольские. Много денег потратили на приготовление одежды «на встречу крымским гонцом». Немало средств ушло на всевозможные ремонтные работы. Одним из первых починили «железный запор» часов у Фроловских ворот, начавших отсчет времени новой власти. Часть средств и украшений, купленных в казну, оказалась у родственников нового царя. 29 июля 1613 года кравчий Михаил Михайлович Салтыков приказал «словом государыни старицы иноки Марфы Ивановны» выдать деньги за предназначавшийся ей «перстень золот, наведен финифтом белым да зеленым, в нем изумруд четвероуголен». 1 августа 1613 года было выдано взаймы 50 рублей постельничему Константину Ивановичу Михалкову. Деньги в срок он не вернул, а в приходо-расходных книгах появилась запись об устном распоряжении царя, простившего долг казне: «А приказал государь, стоя у церкви Рождества Пречистые Богородицы в паперти, перед Троецким походом, диаку Ждану Шипову». Но в целом казна расходовалась экономно. Всего за время, прошедшее с поставления царя Михаила Федоровича до 1 сентября 1613 года, было истрачено 1291 рубль 32 алтына с деньгою. «За казенным расходом» осталась даже еще большая сумма — 1403 рубля 7 денег. Эти цифры дают представление о «первоначальном капитале», находившемся в казне в начале царствования Михаила Федоровича.

Одним из существенных источников пополнения казны стали добровольные пожертвования и подарки царской семье. По приезде Михаила Федоровича с матерью в Москву им «ударили челом» вятчане «выборные люди три сороки соболей да 50 золотых»[130]. 10 золотых приносных, «что челом ударили государю на его царское поставленье», упоминаются на первых же страницах расходной книги Казенного приказа. У казны складывались особенные отношения с некоторыми поставщиками товаров. Так, в приходо-расходных книгах встречаются сведения о покупке в казну дорогих тканей и других товаров через ярославского гостя Надею Светешникова. Чуть позднее к первым поставщикам казны присоединятся псковский гость Микула Алексеев сын Хозин и гость «Аглинские земли» Фабин Ульянов.

Гости и купцы хорошо понимали, как нужно строить отношения с новой властью. 30 сентября 1613 года во время возвращения государя с богомолья из Троице-Сергиева монастыря «гости и гостиной сотни торговые люди», то есть самая верхушка тогдашнего русского купечества, «в соболей место челом ударили 20 рублей». В декабре 1613 года муромские посадские люди Семен Черкасов с товарищами «челом ударили 15 золотых». Псковичи во главе с земским старостой Клементием Ивановым также били челом золотыми, хлебом и дарами царю и его матери «государыне и великой старице иноке» Марфе Ивановне. Но самые богатые дары (помимо запрошенных у них взаймы денег) преподнесли братья Максим, Никита, Андрей и Петр Строгановы. 4 мая 1614 года они прислали позолоченный кубок, бархат, алтабас, камки и соболей на сумму в 267 рублей.

Казна в 1613/14 году пополнялась самыми разными средствами. Возобновил деятельность Печатный приказ, взимавший пошлины за печати на документах. Заработали финансовые приказы — четверти, получавшие налоговые поступления с мест. Меры к этому принял еще избирательный земский собор в конце марта — начале апреля 1613 года. Из четвертей были разосланы грамоты по городам с требованием прислать в Москву денежные доходы с оброчных лавок, мельниц, рыбных ловель, а также таможенные и кабацкие деньги. В городах попытались под предлогом утраты необходимых документов задержать отсылку денег, но получили жесткую отповедь: «И то делаетца у вас не гораздо, и вперед хотите делати также, как вы наперед таво при боярех наших делали, посадом и уездом всякими доходы и кабаком владели сами»[131]. Деньги, поступавшие в четверти, шли на раздачу служилым людям и воеводам, а также обеспечивали казенный расход и другие нужды новой власти. Так, из Устюжской четверти было взято 1053 рубля «на крымскую посылку» и 50 рублей «в нагайскую посылку». Надо было отослать традиционные «поминки» в Крым, чтобы обезопасить и так плохо защищенные границы Московского государства от татарских набегов. Здесь очень кстати оказалась поступившая на казенный двор из Приказа Казанского дворца «сибирская мягкая рухлядь» (соболи).

Московские казначеи использовали и другие финансовые приемы. Был запущен хорошо известный уже тогда механизм инфляции, так как поступавшие в казну старые деньги переделывались «для прибыли» на новые, более легкие по весу. Чистой прибыли для казны, осуществившей несколько операций с переделкой денег (в ноябре 1613-го, феврале и августе 1614 года), выходило дополнительно 250 рублей к 1000 «старых», переплавленных и отчеканенных заново рублей[132]. То есть стоимость новых денег в 1613–1614 годах была на четверть меньше, чем «старых». Естественно, что тайной это не стало ни для собственного населения, ни для иностранцев. Английский посол Джон Мерик говорил на переговорах в 1620/21 году, «что ныне в Московском государстве делают деньги перед прежними легче, недовесу в четвертую долю». Раньше один рубль стоил 14 шиллингов, а ныне — 10[133].