Ростовчане знали об Англии и её политиках побольше ирландца. Рыжий администратор был окончательно разбит, когда осветитель в шутку спросил, не приходится ли он родственником бывшему министру иностранных дел Великобритании Стюарту? Билли о таком не слышал, попросил повторить фамилию по буквам и тут вдруг понял: оплошал. После этого в споры не вступал и не уставал удивляться: «У вас очень политически активные рабочие».
Холидеевская компания и не стремилась набраться хоть крупиц каких-то знаний. Даже то, что само шло в руки, отвергалось вяло и безучастно. Помню, мы долго спорили, сколько автобусов заказывать для экскурсии по Киеву — четыре? Три? Не мало ли? Не приведи господь, кому-нибудь придётся постоять — поднимется такой крик! Порешили на трёх. Утром два шофёра погнали автобусы обратно в гараж. Красный «Икарус» был заполнен едва на треть. Как выяснилось впоследствии, та, первая, киевская, экскурсия осталась рекордной по количеству экскурсантов.
Не сгущаю ли краски? Не навожу ли напраслину на артистов? Неужели не нашлось среди них милых, любознательных, приятных в общении, хорошо относящихся к нашей стране и к нам — её представителям? Были. Немного, но были. В основном знаменитые фигуристы-любители, превратившие увлечение в выгодное временное ремесло. Поверьте, во мне говорит не моя теперешняя привязанность спортивного репортёра к настоящим спортсменам. Экс-чемпионы и в самом деле оказались человечнее остальных. Бациллы жадности и эгоизма, с чудовищной быстротой распространяющиеся в благодатной среде ансамбля, не поразили или не успели ещё до конца поразить этих славных ребят. Они хорошо знали советских фигуристов, с удовольствием встречались с ними в Москве и вели бесконечные разговоры, в которых чаще всего звучало: «А помнишь?» За долгие годы в большом спорте чемпионы привыкли к честному соперничеству и частым переездам, но не к однообразно-унылой полупьяной жизни и свирепому духу накопительства. Им было не по себе. У них не прибавилось друзей, оставалось свободное время, а убивать его на бесконечные кутежи не хотелось.
Пожалуй, отправившиеся с нами на экскурсию по Киеву и были лучшими людьми «Холидея». Впереди на первом сиденье — многократные чемпионы мира и Европы по танцам англичане Диана Таулер и Бернард Форд. Они царствовали на льду до наших Людмилы Пахомовой и Александра Горшкова. Типичные и, главное, достойные представители английской танцевальной школы, Диана и Бернард поражали до автоматизма отточенной синхронностью движений и не убывающей с годами скоростью. Лидером пары был в отличие от подавляющего большинства других спортивных и танцевальных дуэтов элегантный и несколько суровый партнёр. Диана — скромная, молчаливая и ужасно застенчивая — боялась одного его взгляда. Таулер и Форд не состояли ни в каких родственных связях — случай для фигуристов редкий.
Как-то Бернард поведал мне невесёлую историю подписания контракта с «Холидеем». Некрасивая и в то же время удивительно обаятельная Диана грустно кивала головой в такт рассказу (они и тут действовали синхронно). Дуэт собирался выступать в соревнованиях и дальше, не случись с Берни несчастья. По нелепой оплошности он, уже известный фигурист, свалился в Лондоне с крыши двенадцатиметрового здания. Видно, господь бог тоже болел за фигуристов: Форд чудом не угодил на валявшиеся под окнами железки. Отделался счастливо — перелом трёх рёбер и разбитая коленная чашечка. Рёбра срослись быстро. Над коленом долго колдовали умелые хирурги. Через шесть месяцев полностью зажила и нога. Но все сбережения скромного лондонца ушли на баснословно дорогое лечение.
Форд—Таулер четырежды подряд побеждали на чемпионатах страны, Европы и мира. И не выиграли на Олимпийских играх, вероятно, потому, что медали в танцах на льду на Олимпиадах тогда не разыгрывались. Выдающиеся успехи дуэта заставили расщедриться на высокую награду — медаль Британской империи — даже правительство, обычно скуповатое на проявление любви к английским спортсменам. Титулы прибавляли славы, но не материального благополучия. Владельцы профессиональных ледовых шоу приглядывались к Таулер—Форд всё пристальнее, всё внимательнее. Диана с Бернардом и не подозревали: круг сужается, петля затягивается…
Ясно, что на кордебалете и пышных костюмах долго не продержаться. Нужны громкие имена, высокие звания, манящие капризную и разборчивую публику. Селекционеры, или, откровенно, вербовщики «Холидея» не пропускают ни единого крупного состязания. Говорят, змеем-искусителем часто выступает двукратный олимпийский чемпион американец Дик Баттон. Журналист и телекомментатор, он красочнее других расписывает прелести, в основном денежные, профессионального балета. «Холидей» получает солистов-чемпионов, Баттон, по слухам, — комиссионные от ансамбля.
После раздумий, колебаний и отказов подписали контракт и Форд с Таулер. Диана долго сопротивлялась. Отличной стенографистке и машинистке не грозила безработица. Но Берни просил, настаивал, уговаривал и уговорил. Даже мне было видно: Диана сомневалась не зря. Она не прижилась и не могла прижиться в «Холидее», Единственную отдушину находила в тренировках и занималась так самозабвенно, что я, грешным делом, засомневался: не собирается ли Диана вернуться в спорт с новым партнёром. Старался и Форд. Они, по-английски холодно игнорируя всеобщие насмешки, соблюдали спортивный режим и катались будто в чемпионские времена.
Оба скучали без настоящих соревнований. И, вымолив у хозяев «Холидея» несколько дней отпуска, выиграли на льду «Уэмбли» первенство мира по танцам среди профессионалов.
Но как грустила Диана!.. У её партнёра была важная цель: побыстрее накопить деньги и открыть школу фигурного катания. А Диана, равнодушная к финансовым заботам Берни, считала пребывание в ансамбле пустой тратой времени. Скучала и каждый день звонила в Англию маме. Получив телеграмму о болезни кого-то из близких, и вовсе уехала домой. Форд нервничал, уверял: телеграмма — нехитрый предлог, чтобы смыться из балета. Прождав партнёршу неделю, Берни последовал вслед за ней. Короче, роман англичан-чемпионов с айс-ревю продолжался недолго. Сейчас с удовольствием вижу чуть потяжелевшего я поседевшего Берни на первенствах мира и Европы. Тренер Бернард Форд воспитал на лондонском катке Стритхэм немало хороших фигуристов. Сейчас он тренирует спортсменов Канады.
Однако вернёмся к нашей киевской экскурсии. За Таулер—Форд притулился маленький, прямо-таки портативный канадец Дональд Макферсон. Он, кстати, очень похож на теперешнего победителя мировых чемпионатов американца Скотти Хамильтона. Хочешь поссориться с Доном — назови его экс-чемпионом мира в мужском одиночном катании. Сколько зим и первенств пробежало-пролетело, а милый, упрямый канадец не желает примиряться с ненавистной ему приставкой «экс». Макферсон твёрдо стоит на своём: «Чемпионского звания я никому не уступил». Есть в этом утверждении и доля некоторой истины. Он выиграл мировой чемпионат в семнадцать лет, победив целую компанию гремевших тогда звёзд: Шнельдорфера из ФРГ, француза Кальма, чеха Дивина, австрийца Данцера и личного врага и антипода американца Аллена — любимца фортуны, публики и судей. Макферсон убеждён: продержись он год в любителях, выиграл бы Олимпиаду. Но не продержался, не удалось. Чтобы заплатить за тренировки сына и отправить его на чемпионат мира в Европу, родители канадца продали машину, заложили дом. Пошли и на крайнюю меру: взяли в банке многолетние взносы, уплаченные за страховку жизни.
Итак, Дональд вернулся домой победителем. До Олимпийских игр оставался ровно год. Договорился с владельцами арены, что будет тренироваться в самое неудобное и, следовательно, дешёвое время — шесть утра. По вечерам мыл посуду в кафетерии. Бросил, так и никогда не закончив, школу. Выскреб, именно выскреб необходимые на авиабилет и прочие расходы доллары, но не выдержал напряжения — заболел. Родители сказали: решай всё без нас. Он мечтал об Олимпиаде, но, не докатившись до неё, заключил контракт с профессиональным айс-ревю. Наверно, с тех пор его красивое личико хранит по-детски обиженное выражение. Дональд считает себя обойдённым судьбою. Иногда, особенно хорошо откатав номер, он спрашивает меня тоненьким, ломающимся голоском: «На Олимпиаде я был бы первым. Веришь?» Вопрос сложный, однако я по правде верю. Дон лёгок, как пёрышко, и на льду не щадит себя, совершая бесконечные комбинации из тройных прыжков. Что же делать, если действительно не судьба. Зато другую мечту — более прозаичную, навеянную «Холидеем», Макферсон выполнил. Прослужив энное количество лет, ушёл из ансамбля и вместе с близким другом, режиссёром того же «Холидей он Айс» Карлом-Хайнцем Крамером купил в Западной Германии магазинчик, где торгует шляпками, сумочками, а также зонтиками и перчатками.
