— Значит ли это, что в лагерь попадают только представители олимпийских видов спорта?

— Точно. И никаких исключений.

— Объясните, пожалуйста, поподробнее, кто из спортсменов приглашается в олимпийский тренировочный центр?

— Любая федерация имеет право заполнить письменную заявку на спортсмена, у которого есть хоть малейший шанс попасть на Олимпиаду. НОК эту заявку обязательно одобрит.

— Странно. На газоне для хоккея на траве я видел десятка три-четыре мальчишек, которым тренер терпеливо объяснял правила игры.

— Ничего странного — всё верно. Некоторые виды спорта, которые в США непопулярны, выделены в особую группу. Попал в неё и травяной хоккей. Что вы хотите: на Олимпиадах здесь разыгрываются две золотые медали. В лагерь приглашаются все, у кого есть подходящие физические данные для этой игры, достижения в других спортивных дисциплинах и желание. Тренеры ведут отбор. Способные не затеряются, если даже не знают правил.

— Раньше постоянные тренеры были далеко не у всех ваших сборных по игровым видам спорта. Или я ошибаюсь?

— К сожалению, вы правы. За месяц соревнований на сборы приглашалась какая-нибудь сильная университетская команда со своим тренером. К ней добавляли трёх-четырёх отличных игроков, умницу менеджера, и ребята побеждали весь мир. Сейчас так не выиграешь и Панамериканских игр: сильны кубинцы. Поэтому национальная федерация подбирает тренера сборной, а Олимпийский комитет оплачивает его работу.

— Если верить американской прессе, у вашего Спортивного студенческого совета отношения с НОК были не блестящи.

— Были, были. Теперь они ужасны.

— То есть?

— Ужасно хорошие. С 1977 года НОК согласился нас финансировать. Например, команды на Универсиаду мы отправляем за его счёт. Сборы студенческих сборных в центре финансирует тоже Олимпийский комитет. Он же одевает ребят в парадную форму. В НОК понимают: половина олимпийской команды всегда состоит из студентов. Исключение составляют только девушки-волейболистки. Но это особый случай, который, впрочем, в наши дни постепенно превращается в случай рядовой и типичный.

За некороткую жизнь Арье Сэлинджер успел сменить несколько гражданств и профессий. В конце концов постоянным местом жительства стали Соединённые Штаты, основным занятием — обучение искусству игры в волейбол студентов колледжей и университетов. Но честолюбивому Арье быстро надоело почти что без толку возиться на занятиях с пухлячками студентами и тренировать бездарные университетские команды. Хотелось большего, гораздо большего.

И Арье Сэлинджер решил — не в первый и не в последний раз в непростой своей биографии — рискнуть.

В 1977 году в одном из калифорнийских колледжей стало на десяток студенток меньше. Было у всех десятерых нечто общее — девушки неплохо играли в волейбол и входили в состав молодёжной сборной США. Остаётся загадкой, каким же образом удалось Сэлинджеру убедить их оставить родителей и родные места, бросить учёбу и поселиться в уже хорошо знакомом нам олимпийском тренировочном центре Колорадо-Спрингса. Сэлинджер и его команда были одними из первых даже не гостей — жителей — только-только открывшегося лагеря. Здесь сравнительно молодые (средний возраст — около 23 лет) и высокие (средний рост в пересчёте с футов приблизительно 180 сантиметров) девушки жили и тренировались десять месяцев в году. Команда превратилась в любимицу и НОК США, и всего города. Игроки, как того и требуют строгие правила Международного олимпийского комитета о любительстве, получали лишь небольшую стипендию. Но Олимпийский комитет США исправно снабжал их красивой цветастой формой и, главное, оплачивал все расходы, связанные с проживанием в лагере.

Болельщики души не чаяли в своей команде и даже создали специальный спортивный клуб «Бустер». Слово это переводится с английского как «горячий сторонник, большой патриот», а его жаргонное значение — «толкач» и «рекламщик».

Что ж, члены клуба действительно и горячие сторонники, и толкачи. Сотни поклонников женского волейбола отправляются вместе со спортсменками на матчи в другие города поболеть за своих. В «Бустер» вступило немало хорошо обеспеченных людей. Они аккуратно платят небольшие членские взносы и с энтузиазмом поддерживают собственное детище. Мне рассказывали, что большинство волейболисток были приняты на работу в самые различные фирмы, получали приличные зарплаты, а трудовой деятельностью с согласия хозяев себя не особенно утруждали. Болельщики из «Бустера» всегда приходят на помощь волейболисткам. Кто побогаче, даёт им минибусы для поездок на соревнования, кто просто продаёт в свободное время билеты на состязания и посвящённые команде программки или значки.

Богатые покровители решили: пусть спортсменки всё-таки получат образование. Команду зачислили в колледж. Но с учёбой что-то не получилось. Зато тренировались вовсю. Два раза в день Арье Сэлинджер собирал их в спортивном зале на территории центра. Ни одна другая сборная США не пыталась соперничать с женской волейбольной командой: ей и только ей предоставлялось самое удобное для тренировок время. Каждое занятие проходило так, будто оно было последним и самым важным перед Олимпиадой. За каждым, порой безнадёжным мячом волейболистки бросались, словно разыгрывалось последнее очко в пятом заключительном сете олимпийского финала. Дублёры тянулись за лидерами, а на тренировках даже превосходили их в самоотверженности, самоотдаче.

В сборной сияло две ярких звезды. Маленькая Дебби Грин выделялась точнейшими пасами. Негритянка Фло Хаймен — мощнейшими атакующими ударами. Рост этой спортсменки — 196 сантиметров, но как же она подвижна, как гибка! Фло крайне популярна и в то же время как-то скромна на площадке. Этого никак не скажешь о её подругах. И хотя, когда шла игра, ребята из «Бустера» не замолкали ни на секунду, девушки-волейболистки мало уступали им по крикливости. Чуть не после любого выигранного мяча вся шестёрка собиралась у сетки. Начинались бесконечные похлопывания по плечам и другим местам, с площадки и со скамейки запасных неслись громкие похвалы в адрес удачно сыгравшей волейболистки. Девушки обменивались лёгкими ударами по ладошкам, аплодировали подругам. Все действия соперниц, но не судей, оживлённо комментировались иногда с применением набора чисто мужских выражений. Игроки часто подсказывали друг другу, как бы «заводя», заряжая себя на борьбу. Я бы сравнил эту сборную с неутомимым оптимистом-говоруном, не дающим себе ни секунды передышки.

Но мне понравилось другое. В случае неудачи или промаха никто не корил виновную. Раньше в американских национальных сборных я такого что-то не замечал. Одна из специальностей Арье Сэлинджера — психология. Говорят, ему удалось создать в команде благоприятную психологическую обстановку. Сдружить не совсем склонных к дружбе спортсменок. Внушить волейболисткам, что им по силам бороться с любой командой и на любом турнире. На удивление быстро сборная из не принимаемого всерьёз новичка превратилась в опасного соперника. На первенстве мира 1978 года лишь в пятом сете уступили японкам. Стали бронзовыми призёрами мирового первенства-82.

А ещё недавно любительский волейбол не пользовался популярностью среди спортсменов, ни тем более среди зрителей. За короткий срок волейболистки сделали не шаг, сразу два вперёд. Интересно, что мужская сборная США так и не добилась каких-либо заметных успехов. Мужчин-волейболистов тоже собирались пригласить на постоянное жительство в Колорадо-Спрингс, но покровителей не нашлось. Зато нашлись они у других сборных.

Спортсменам начала семидесятых такое почудилось бы сладким сном или фантастическим эпизодом из слащавой киноленты. Тогда любительский спорт США с безнадёжной регулярностью терял около половины спортсменов — выпускников колледжей и университетов. Стоило покинуть альма-матер, и они в буквальном и переносном смысле оказывались на улице. Колледжам собственные выпускники были абсолютно не нужны, ибо к студенческим состязаниям не допускались. Оставаться в спорте на свой страх и риск без какой-либо помощи, выплачивать деньги за поездки на соревнования, пользование тренировочными залами, инвентарём… было не по карману даже неплохо обеспеченным.