— Расизм неотделим от американского спорта. Он и сегодня диктует законы на любых ступенях бейсбольной иерархии. В клуб «Цинциннати Ред Стокингс» запрещено приглашать негров. (Вспомним довоенную историю с тренером этой команды и Чёрным бриллиантом Каридадом. — Н.Д.) В суперлигах практически нет тренеров негров. Я — исключение. Думаете, чёрные разбираются в игре хуже белых? Смешно.
Смеяться не тянет. Что изменилось после отмены «цветной линии»? По-прежнему многие талантливые спортсмены «не с тем цветом кожи» допускаются до игр только в специально для них отведённой «негритянской лиге». Руководят командами только белые. Как много этих «только»… Есть, кстати, в США и лига, названная именем высокочтимого игрока двадцатых-тридцатых годов Руфа. Он, великий белый по прозвищу Бейб, а не улучшивший его достижения Арон, считается в Штатах бейсболистом всех времён. Причина та же — различный цвет кожи. Добиться известности, ворваться в магический круг 650 игроков-профессионалов высшей бейсбольной лиги удаётся горсточке упорнейших и смелейших негритянских парней.
Упорство творит чудеса и, на время оставив в покое бейсболистов, напишу о мужественнейшем из мужественных, неважно, что знаменитым не ставшем. Джо Уокеру не увидеть солнечного света. У общительного сорокапятилетнего жителя Атланты множество друзей, но ему незнакомы их лица: Уокер ослеп в детстве. Тем не менее имя и голос Джо Уокера неплохо известны американским радиослушателям. Он — популярный спортивный комментатор. Больше двадцати лет звучит в эфире его энергичный, хрипловатый голос. Джо подготавливает выпуски новостей, берёт интервью у чемпионов, отдавая предпочтение любимым бейсболистам. Не может лишь вести прямые репортажи со стадионов.
В детстве у негритянского мальчика была мечта играть в бейсбольной команде. Он фанатично, до исступления тренировался. К счастью, понял: звезды из него не выйдет. Но бейсбола не бросил. Тяга к спорту победила недуг: Джо превратился в спортивного журналиста. Уокер хранит в памяти тысячи фамилий и фактов, безошибочно называет результаты игр двадцатилетней давности, за что заслужил титул «Мистер Бейсбольная Энциклопедия».
Мастерство чернокожего комментатора нисколько не трогало директоров радиостанции в Атланте. И не из-за сострадания к неизлечимой болезни дозволено ему погреться в тёплых лучах журналистской славы. Он — сенсация. Громкоголосая приманка, приносящая радиостанции новых слушателей.
…Неисчерпаема бейсбольная тема. Сколько в ней историй, анекдотов, судеб! Сорвём ещё листочек с могучего бейсбольного древа, свидетельствующий о неутолимой жажде прибылей, мучающей хозяев клуба. В погоне за зелёными бумажками команды срочно «передислоцируются» с места на место. О болельщиках и бейсболистах не задумываются. Решил, например, босс «Нью-Йорк Джайнтс» Стоунхэм перебраться в Калифорнию, надеясь хорошенько подзаработать в благословенном краю. Наплевал на нью-йоркских ценителей бейсбола и без всяких угрызений совести дал старинному клубу из Нью-Йорка новое имя «Сан-Франциско Джайнтс». А бейсболисты команды «Чикаго Уайт Сокс» твёрдо усвоили: их судьба целиком зависит от самочувствия Билла Вика. В 1961 году он почувствовал себя неважно и продал клуб Джону Аллину. А потом «Чикаго Уайт Сокс» в очередной раз поменял хозяина. К удивлению игроков, выяснилось, что они вновь перешли в собственность мистера Вика. Здоровье богача поправилось, и он решил опять побаловаться бейсболом.
Игра популярна в США. Со специального разрешения президента Соединённых Штатов Франклина Рузвельта бейсбольное первенство продолжалось и в годы второй мировой войны. За команды играли «инвалиды», признанные добрыми болельщиками-докторами негодными к несению воинской службы и демобилизованные из армии.
Словом, американцу не представить свою страну без бейсбола. Однако в 1981 году пришлось. И когда — в разгар сезона. Причина молнией поразила обывателя: забастовали тщательно и вкусно подкармливаемые сливки спортивного общества — 650 бейсболистов из 26 сильнейших клубов. В форме своих команд, соорудив самодельные плакаты с надписями «Мы бастуем», элита пикетировала стадионы. 580 пропущенных почти за два месяца игр — такое раньше не могло присниться годами приучаемому к бейсбольным телетрансляциям болельщику. Ассоциация профессиональных игроков требовала права на свободный наём рабочей силы и повышения минимального уровня заработной платы.
Хозяева клубов, пронюхавшие о грядущей стачке, предусмотрительно подготовились к затяжной борьбе. Застраховались в хорошо известной на Западе английской фирме Ллойда, прославившейся многомиллионными операциями. За несостоявшийся матч выплачивалось по 100 тысяч долларов. Убытки, если и были, то мизерные.
Забастовка — самая продолжительная в истории профессионального спорта — грозила перерасти в хронический кризис. По времени и по воле судьбы она совпала с волнениями авиадиспетчеров, и администрация Рейгана резво взялась за тушение хотя бы одного — менее разрушительного, зато более яркого и сенсационного для страны пожара. В схватку вступил незнакомый в мире большого бейсбола игрок — министр труда США Реймонд Донован. Правда, год спустя он оскандалился теснейшими связями с мафией, но в то время Донован крепко сидел в министерском кресле. Министр требовал, грозил, настаивал: с забастовкой надо заканчивать.
Американцам действия игроков преподносились как попытка зажиревшей и зажравшейся спортивной олигархии увеличить свои и без того космические прибыли. Владельцы клубов запутывали слабо разобравшихся в истинной причине конфликта. Откровенно признаться, что они делают на бейсболе деньги, значило вызвать симпатию к спортсменам. И, забыв об остатках приличия, толстосумы развернули в на корню закупленных средствах массовой информации широчайшую клеветническую кампанию. Игроков клеймили этакими негодяями, презирающими болельщиков и хлопочущими о собственном — и так туго набитом — кошельке. Боссы выставлялись невинными агнцами, преследующими благородную цель: вернуть Америке её игру, заставить бунтарей поиграть с обожаемым нацией маленьким мячиком. Бейсбол — народное достояние, и благотворители бескорыстно даруют его Соединённым Штатам, несмотря на сопротивление жадюг спортсменов.
Циничная, спекулятивная манипуляция общественным мнением, построенная на слепой любви публики к игре, удалась. Её поклонников убедили: бейсбол — развлечение для владельцев клубов и коммерческое предприятие для игроков, выкачивающих из него доллары, как нефть из скважины. Все реальные понятия были смещены, сознательно перевёрнуты с ног на голову.
«Они убивают игру», «Катастрофа неизбежна» — статьи с вопящими заголовками призваны были заставить болельщиков, застывших в пассивном ожидании, очнуться и предпринять решительные шаги. По мысли подстрекателей, им предназначалась роль вершителей неправого суда. Они должны были смять пикеты бейсболистов и задать наглецам хорошенькую взбучку. На страницах газет замелькали «чистосердечные» признания: «Вините Ассоциацию игроков за повышение цен на входные билеты», «Игроки заключают миллионные контракты и утаивают доходы, уклоняясь от уплаты налогов». Подлая травля велась по всем грязнейшим правилам.
Это и обозлило бейсболистов. На их стороне была справедливость и популярность. Иначе бы не прорваться спортсменам к микрофонам теле- и радиостудий и на газетные полосы, предвкушавших скандалы, сенсации и, как следствие, расширение своей аудитории. «Мы не хотели бастовать, нас на это толкнули, — объясняли руководители Ассоциации игроков. — Какие бы суммы мы ни зарабатывали, боссы гребут в десятки крат больше. Если бы, например, бейсболист Дэви Винфельд не приносил доходов, мультимиллионер-судовладелец Джордж Стайнбреннер вкладывал бы капитал не в него, а в строительство новых корабликов. Когда мы заикаемся о справедливом распределении денег, которые мы и зарабатываем, нас бьют по рукам». Ведущий игрок-профессионал Питер Роуз иронически вопрошал: «Вы слышали о бейсболисте, держащем револьвер у виска своего хозяина? И я тоже нет. Мы стремимся быть свободными в поисках лучшей работы. Эта свобода гарантирована нам конституцией США».
