Самолет, весь объятый пламенем, с углом 50 градусов стал резко снижаться; на высоте 4000 метров по горящему самолету капитан Осинский произвел еще одну атаку; на высоте 3800 метров падающий горящий самолет вошел в сплошную облачность; прекратив преследование, капитан Осинский вернулся домой и в 13 часов 55 минут по приказанию полковника Шинкаренко произвел посадку на аэродроме Рига — Центральный».

Дальше началось обычное советское вранье. Министр иностранных дел СССР А.Я. Вышинский (1884–1953) сделал устное заявление послу Швеции, содержавшее сплошную ложь:

«13 июня в 13 часов 10 мин в районе Вентспилса со стороны Балтийского моря имело место нарушение советской границы двумя иностранными самолетами. Национальная принадлежность указанных самолетов, ввиду тумана и неблагоприятных атмосферных условий, не была установлена. Упомянутые самолеты были отогнаны советскими самолетами».

В общем, никого мы не сбивали, ничего не видели (туман!) и ничего не знаем. Шведский самолет вместо со всем своим экипажем почти сорок лет числился пропавшим без вести, пока во времена перестройки журналисты не докопались до еще одного скелета в советском шкафу.

Воздушные инциденты первого послевоенного десятилетия имели продолжение и в последующие годы. Иной раз возле границ СССР происходили настоящие воздушные бои, самолеты «вероятного противника» добирались даже до Москвы, но об этом речь впереди.

ЧАСТЬ 2. ЗАЧАРОВАННЫЙ РАКЕТАМИ

Глава 1. РАКЕТНАЯ ЭРА

Самолеты или ракеты?

Хрущевская эра стала новой страницей в послевоенной истории военно-воздушных сил Советского Союза, причем страницей весьма своеобразной. После интенсивного роста конца сороковых — начала пятидесятых годов, наступила десятилетняя эпоха заката былой воздушной мощи.

Никита Сергеевич Хрущев (1894–1971) никогда не относился к числу поклонников авиации, особенно боевой (несмотря на то, что его сын, пропавший без вести в годы войны, был военным летчиком). В отличие от Иосифа Виссарионовича, он поклонялся другому богу — ракетному. Поэтому время его правления компартией и государством смело можно определить как период «головокружения от ракет».

Бурное развитие военного ракетостроения после Второй мировой войны, появление большого количества ракетных комплексов различного назначения, оснащение их ядерными боеголовками вызвало настоящую эйфорию у части влиятельных советских руководителей, и в первую очередь, у Хрущева. Не последнюю роль сыграло и то обстоятельство, что другой сын нового кремлевского вождя был специалистом в области ракетостроения и трудился в конструкторском бюро В.И. Челомея (1914–1984).

Хрущев весьма низко, и в общем верно, оценивал боевой потенциал советской военной авиации того времени:

«Американцы имели Б-29, лучший самолет второй мировой войны. Мы скопировали его, создав Ту-4, но это была уже устаревшая марка, а американцы ушли вперед. Правда, мы запустили в производство реактивные самолеты МиГ-9, МиГ-15 и Ла-15, легкий фронтовой бомбардировщик Ил-28. Однако они являлись средствами защиты, а средств дальнего авиационного нападения у нас не было. По-настоящему мы не могли тогда угрожать даже чужим базам, которые расположились вокруг Советского Союза. Корейская война показала, что МиГ-15 по скорости отстает от американского истребителя… Современная война — война моторов, электронной техники, умов ученых. Кто лучше и быстрее создаст новые виды вооружения? Мы пока уступали потенциальному противнику».

Пользуясь абсолютным превосходством в высоте полета, американские реактивные стратегические бомбардировщики Б-47 29 апреля 1954 года устроили показательный рейд на Советский Союз. Они вышли на рубеж Новгород — Смоленск — Киев и тем самым убедительно продемонстрировали возможности ВВС США. Истребители войск ПВО могли только следить за маневрами чужих самолетов у себя над головой, не имея никакой возможности подняться до их потолка. Естественно, что подобные чрезвычайные происшествия не добавляли авторитета советской авиации в глазах кремлевского руководства и особенно Хрущева.

Самолеты окончательно потеряли для него всякую ценность после принятия на вооружение первых ракет средней дальности Р-5, способных поражать цели в Западной Европе. Создание же межконтинентальных баллистических ракет, их успешные испытания в 1957 году, окончательно убедили Никиту Сергеевича в том, что только ракеты способны решить исход Третьей мировой войны.

К тому же, в отличие от «отца народов», «лучшего друга советских физкультурников», Хрущев иногда задумывался об экономических последствиях гонки вооружений. Страна, где 90 процентов населения в глаза не видели ни телевизора, ни холодильника, не могла позволить себе участие одновременно в ракетной и авиационной гонке. Нужно было выбирать что-то одно, ибо «Боливар не вынесет двоих».

В своих мемуарах, написанных для западного читателя после отставки, Хрущев заявил: «СССР был доведен до предела беспрестанными капиталовложениями в оборону страны. Военная промышленность развивалась и вширь, и вглубь. Многочисленная армия давила на бюджет. Она стоила огромных материальных средств. Отвлекались бесчисленные людские ресурсы, которые могли быть использованы для развития мирной экономики… Хлеба и мяса не хватало, масла просто не было».

Конечно, не одна только трогательная забота о благосостоянии советских людей двигала Хрущевым. Были также причины более конкретные. Например, цветная металлургия не могла одновременно обеспечить ракетостроителей и авиазаводы огромным количеством алюминия, хотя для этого делали все возможное и невозможное. Недаром именно тогда началось строительство Братской ГЭС: не темные бурятские юрты стали причиной ее возведения ударными темпами, электроэнергия требовалась будущему Братскому алюминиевому заводу.

Приняв во внимание экономические и военные факторы, Хрущев сделал выбор в пользу ракет, как более эффективного и дешевого оружия, и никогда не жалел об этом. Наоборот, многие события того времени, словно по заказу, подтверждали его правоту. Вспомним хотя бы историю с американскими высотными самолетами-разведчиками U-2. В конце 50-х годов эти уникальные машины чувствовали себя как дома в советском небе, границы которого якобы были закрыты на замок.

Разведчики кружили над самыми секретными объектами Советского Союза. Они фотографировали ядерный полигон под Семипалатинском, ракетный испытательный центр и космодром Тюра-Там (он же Байконур), базы подводных лодок на Кольском полуострове, подходили вплотную к Москве.

Все попытки истребительной авиации ПВО перехватить и уничтожить «врага высокого полета» успеха не имели. Более того, после первых полетов U-2 над советской территорией многие авиационные и военные руководители отказывались верить даже в саму возможность подобного.

Когда летчик 9-го гвардейского истребительного полка Туркестанского корпуса ПВО доложил о том, что он видел летящий на высоте 20000 метров неопознанный самолет, его срочно перевели в другой полк. Командующий истребительной авиацией ПВО генерал Е.Я. Савицкий, специ

ально прилетевший в Андижан (здесь базировался 9-й ГИ-АЛ) для расследования, пришел к выводу — такого самолета нет и быть не может.

Истребители авиации ПВО оказались не в состоянии бороться с самолетами-разведчиками U-2, что еще больше усилило неприязненное отношение Хрущева к военной авиации

На заседании Политбюро ЦК КПСС в апреле 1960 года авиаконструктор А.И. Микоян и председатель Госкомитета по авиационной технике Дементьев в один голос доказывали — нет в мире самолетов, способных несколько часов подряд лететь на высоте 20 км. Видимо, внешняя разведка КГБ, равно как и пресловутое ГРУ Генштаба еще ничего не знали об американской новинке, иначе в ЦК КПСС не звучали бы такие речи.