«Что ты-»

«Следующее слово», – оборвал он меня, зажав переносицу между указательным и большим пальцами.

Очевидно, что я играю на его нервах этими словами. Хмм… это работает.

«Деньги».

«Жизнь».

«Дорогой», – продолжила я без комментариев.

«ВСЁ», – в его голосе было немного горечи.

«Несправедливый», – прочитала я.

«Жизнь».

«Ребёнок», – и он выглядел, словно я ударила его по лицу.

«Дальше», – выплюнул он, еще сильнее нахмурившись.

«Дальше?»

«ДАЛЬШЕ», – раздраженно повторил он.

Я сделала запись. Возможно ребёнок, может Таня была беременна.

«Развод», – сказала я, глядя прямо в его глаза.

Он колебался. За его глазами скрывалась ярость, и это немного испугало меня.

«Эдвард», – мягко сказала я, «Ты должен отвечать сразу, первое, что придёт в голову».

Нет ответа.

«Эдвард, вы с Таней развелись?» – гадала я.

И он посмотрел на меня, и его взгляд был таким жестоким, что я замерла.

«Нет», – сказал он с ядом в голосе.

«Тогда вы всё еще женаты», – предложила я.

Отлично, добавьте прелюбодеяние в мой список преступлений для приговора в Ад.

«Нет», – выдавил он сквозь зубы, закрыв глаза.

«Эдвард…» – сказала я осторожно, понимающим и любящим тоном, «Она умерла?»

«Белла», – он дёрнулся, и его голос умоляющий, мучительный, словно он мог заплакать в любой момент, «Пожалуйста… можно мы закончим? ПОЖАЛУЙСТА?»

«Нет, Эдвард», – я стояла на своём. «Я хочу, чтобы ты ответил мне… ПОЖАЛУЙСТА».

«Почему ты делаешь это со мной? Ты не можешь исправить меня, Белла», – его голос был напряжен, и глаза были влажные от слёз, «Уже слишком поздно для меня, разве ты не видишь? Просто… записывай вещи о моей жизни СЕЙЧАС. Я расскажу тебе все истории о моей работе, но пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА, не говори больше о ней. Я УМОЛЯЮ ТЕБЯ, Белла. Слушай, я могу рассказать тебе о Рэйвен. Довольно жуткие истории про неё.»

«Почему тебя так пугает говорить о ней… о Тане?», – спросила я.

«Белла…» – Эдвард встал и нажал СТОП на диктофоне, «Мы можем поговорить об этом завтра… пожалуйста?»

И через секунду он стоял на коленях между моих ног, и настойчиво целовал меня, убирая из моих рук блокнот и ручку и отбрасывая их в сторону.

«Пожалуйста, Белла…» – он снова поцеловал меня, закручивая свой язык вокруг моего, и я почувствовала вкус клубники, «Я не хочу спорить с тобой… пожалуйста… давай просто…»

И он поцеловал меня еще сильнее, со страстью, взяв моё лицо в ладони.

«Эдвард…» – пробормотала я в его губы, «Нет… не надо…»

«Разве недостаточно на сегодня?» – соблазнительно спросил он и начал задирать мою майку, слегка наклоняя моё кресло назад, когда опустил правую чашечку моего лифчика, обводя языком мой маленький одинокий сосок.

Я испустила высокий стон, и немедленно почувствовала влагу между ног.

«Нет, Эдвард… нет… ну перестань…» – начала я выдыхать свои аргументы, я хотела вернуться к обсуждению того, о чем мы говорили, но он игнорировал меня, опустив левую чашечку лифчика, и укусил меня.

«Эдвард…» – простонала я, и почувствовала его язык над поясом джинс, и тогда сдавлено вскрикнула от желания.

«Наслаждайся моим телом, Белла, пожалуйста…» – он почти умолял, расстегивая мои штаны, «Оставь мои воспоминания в покое».

Я собиралась ответить, но мои слова утонули в его губах, и потом он поднял меня в своих руках, и я почувствовала, что лежу на чем-то твердом.

Открыв глаза, я поняла, что лежу на кухонной стойке, на этот раз моя голова свисала с другого конца, и я смотрела на свою желтую плиту. Моя майка болталась вокруг горла, а джинсы снова на лодыжках, вместе с трусиками.

Я даже не могла видеть его, но я сразу же почувствовала его, его язык уверенно двигался влево и вправо над моим клитором, Боже, тепло и влага его ЧЁРТОВОГО языка стёрли все мысли о терапии из моей головы.

«Эдвард…» – бессвязно бормотала я, «OHHhhh БОЖЕ!!»

«Это моя Белла», – сказал он, его губы двигались на моей киске, и я чуть не закричала от ощущения, «Просто позволь мне сделать тебе приятно».

Вскоре я кончила четыре раза подряд, еще до того как он расстегнул свои джинсы, надел презерватив и взял меня прямо здесь, на стойке.

EPOV

Этой ночью Белла спала рядом со мной, и я обнимал её, и снова целовал её ухо, когда она начала засыпать. Я вымотал её сегодняшними играми, и бедная маленькая Доктор Белла просто не могла думать достаточно хорошо, чтобы задать мне еще хоть один вопрос.

Я чувствовал себя как кусок дерьма, поступая с ней таким образом. Но я не хотел, чтобы она знала моё прошлое, мои маленькие грустные истории. Она только будет еще больше меня жалеть, а я не хотел жалости ни от кого, особенно от неё.

Белла заплатила кучу денег, за то чтобы я доставлял ей удовольствие две недели. И чем больше она спрашивала о моей жизни, тем больше печали я видел в её глубоких, темных глазах, и тем больше я чувствовал себя как насекомое в бутылочке.

Я хотел наслаждаться моим временем с прекрасной Беллой, зная, что когда оно закончится, мы больше никогда не встретимся. Неужели я многого прошу, просто провести с ней время, неусложненное ужасами моего мира, так чтобы я всегда мог помнить об этом?

Кто-то как Белла никогда больше не случится со мной. Я не хочу, чтобы она вспоминала о нас, и грустила из-за меня. Я хочу, чтобы она вспоминала мою улыбку, смех, которым я не смеялся годами, и то, как идеально соединяются наши тела.

Я хочу чувствовать молодость… и свободу… и жизнь. И я чувствую это, когда я с ней. Пожалуйста, Господи, еще только десять дней… но вот снова я молюсь – никому.

Я бы хотел, чтобы Белла могла любить меня, это было бы одно из желаний Джинну. Моё первое желание было бы стереть всю боль и потери, через которые прошла моя малышка. Мои деньги помогли восстановить её лицо, и некоторые внутренние органы, но она была далека от излечения. Пересадка кожи, пластическая хирургия, постоянная хирургия, пока она растёт… лекарства от боли… будут дорого стоить… еще годы и годы.

Я никогда не смогу бросить Огонь. Я никогда не смогу быть с Беллой. Я никогда не смогу прекратить быть шлюхой. Желания не претворяются в жизнь трением лампы.

Глава 12. Доктор Каллен.

EPOV

Я улыбнулся, укутываясь в розовые простыни с Тинкербелл, рядом с моим маленьким ангелом. Мы лежали на кровати и смотрели последнюю серию Спанч Боба, и я не мог сдержать себя и смеялся над Сквидвардом. Моя малышка всегда говорила, что это я, потому что меня зовут Эдвард. Он всегда был раздражён, и постоянно пытался разрушить веселье Спанч Боба, но я всегда хохотал над ним.

Я не услышал звонкий смех Кэти и повернул голову в её сторону. Её идеальные огромные глаза были закрыты, украшенные восхитительными длинными ресницами, и её губы были слегка надуты. Её нижняя губа слегка прикрывала верхнюю во сне, и я чуть не рассмеялся над красотой, которую мог держать так близко рядом с собой.

Я осмелился наклониться и прикоснуться своими недостойными губами к её розовой щёчке; длинные красные локоны щекотали мой нос, упав на её плечи. Это любовь моей жизни… и я знал об этом без вопросов. Я просто лежал рядом с ней, благодаря Бога за то, что такое чистое и прекрасное было рядом с таким порочным, как я.

Когда Спанч Боб закончился, я осторожно выбрался из постели и сел на край, выключая телевизор, и укрывая её до подбородка одеялами с той же дерзкой Тинкербелл.

Я вдохнул и улыбнулся сладкому аромату клубничной пены для ванны, вспоминая нашу войну, когда она купалась. Она выиграла. После ванны я был мокрый больше, чем она. Она мастер брызгаться.

Я заглянул под одеяла и увидел, что она уже хорошенько вцепилась в свою игрушку, жирафа, Пират, её любимый с рождения. Его звали Пират, потому что однажды она потеряла один его глаз, так что я надел на него черную повязку, и Кэти это понравилось. И, таким образом, родилось его имя.

На нём было больше пятен и швов, чем на ветеране мировой войны, но она любила его больше всего. Я научился зашивать эту игрушку, показывая ей чудеса каждый раз, когда она приносила его мне в слезах.