- Ну, что ребятки? «Ломбардия» - не Бог весть, какой зверь, но пытается, в отличие от буров, соответствовать духу времени. Играет мощно, с люденами, заряженными на борьбу. – Проскурин решил в средине недели провести теорию с молодёжью. Со всеми теми, кто в игре с «ЮАР» заменил существующих люденов. – От чего же она болтается внизу, спросите вы? А ответ очень прост, им не хватает то ли денег, чтобы купить коды, то ли мозгов, чтобы самим придумать. Коды те, что позволяют люденов не только гонять взад-вперёд без остановки, но и внедряющих в них какую-либо мысль. Вот и игра их обычно бестолкова, сумбурна. Подчас груба, иногда наивна.

- Валентин Анатольевич, а что, мы опять будем без люденов играть? – озвучил напряжённое ожидание почти всей команды (Васильев, Ребров, Могучев и, конечно, Бобров в составе, как всегда, подразумевались) белобрысый упитанный полузащитник Саша Артемьев.

- А, неужели вы думаете, что я вас собрал для подачи тренерского мастер-класса? - заулыбался Проскурин, и ребята тоже заулыбались. – Руководство, - он подмигнул Боброву - тот задумчиво глядел на снежинки, неспешно порхающие за окном, - сообщило нам, что на эту игру ограничения никакие не распространяются, мы вольны делать и играть, как захотим. Вроде бы ничего за это не будет. Риск, он, конечно, есть. Как мы с вами убедились, гадостей нам подкинуть могут запросто и в любой момент. Но рискнуть всё же надо. А поиграть, и поиграть нетренировочный матч нам надо. Так как тридцатого, думаю, придётся обходиться уже вновь без люденов. – Молодёжь оживлённо забурчала, а Бобров резко оторвался от снежинок и уставился на Валентина. Тот лишь слегка ему улыбнулся в ответ.

«Так. Значит, чего-то нащупали уже. Первый звоночек. Без люденов… так «Гэлэкси» это матёрое нас растопчет. Или… Ладно, спокойно, потом всё узнаем. Валентин знает, что делает», - мысли Юры хаотически прыгали с одного на другое.

- Так вот, добры молодцы, - продолжил Проскурин, - задача номер один в субботу - хорошо сыграть. Не победить любой ценой, нет. А именно нащупать игру, настроить все взаимосвязи. С холодной головой слушать меня, Боброва, вспоминать тренировки. Важно сыграться. Те всполохи игры, что у нас стали пробиваться, нельзя затушить, нужно приголубить и дать им расцвести в полной мере. Я специально не разбираю детально игру соперника. Дабы вы рассчитывали на свои силы, чтобы играли от себя, а не от слабостей соперника. Поищите их сами. Творите! Всё, теперь на улицу, на мороз! Юра, зайди сейчас ненадолго, - пригласил Валентин Боброва к себе.

- У меня идея была им матч «Московии» какой-нибудь конца двадцатых поставить, чемпионский какой-нибудь сезон. Да подумал, что может комплексы какие-нибудь ещё не полностью похороненные возродить. Как думаешь, правильно?

- Валь, я лично терпеть не могу пересматривать былые матчи – это не то, что соль на раны, это как оторванный лист осенний, красивый, изящный, но отмерший и бесполезный в вазу ставить, чтобы продлить дыхание лета. Ни к чему это всё, того не вернём, делаем сейчас другое, да игру стараемся всё равно не ту вернуть. Так что правильно, что не показал. Пусть в них своё растёт. Своя сила и гордость. За себя. А прошлым… а прошлое нужно знать и помнить, но никак не выпячивать в качестве единственного заслона от наступающих невзгод или трудностей.

- Вот! За что ценю, простой вопрос – философский ответ! Ладно, философ, бегом разминаться. Примните там уже снежок. Давно на белом не играли.

- Подожди, ты задумал тренировку на снегу? А зачем? Все эти отскоки, скольжения – в субботу нам всё это будет ни к чему! – удивился Юра затее тренера.

- Да не удивляйся. Из той же серии – пусть в любых условиях друг друга учатся понимать. Не хочу подстраивать под каждый чих внешней среды. Тридцатого неизвестно, что будет.

- Да! Чуть не забыл, что это за слова-то были? Уже что-то известно?

- Известно немного. Но это не на пять минут, после поговорим.

Тренировка на лёгком морозце была в охотку, не смотря на неустойчивое сцепление, скользящий мяч и колющий лицо снег. На стадионах, которые попадали в холодные условия давно был сооружен обогрев пространства внутри чаши, поэтому игры всегда проходили в комфортных условиях для футболистов и зрителей. Однако, некоторые организаторы заведомо не включали такие системы, полагая, что матчи в грязи, в снегу, где ещё больше бессмысленной борьбы и грубых приёмов больше нравятся болельщикам. На «Московите», пусть и перебоями, обогрев работал. Но тренировались, как и велел Проскурин, в условиях снежных и холодных.

А молодым и задорным парням было и это в радость. Главное, что они будут играть в основе! Лишь Бобров был задумчив и медлителен больше обычного. В его голове начал уже строиться план всех трёх игр. Он понимал, что Проскурин стратег, в первую очередь. А все детали и нюансы воплощать ему, капитану и лидеру команды. «Устал я от этого или не устал? Не пойму. Ведь иногда так засаднит от досады и раздражения на этот мяч, дурацкие чёрные поля, тупую беготню, что выть охота! А вот на тебе – загвоздка интересная, задача чисто игровая – и снова в ту стороны мысли зашумели, и усталость вроде как позабыта. Нет, надо на зиму к родителям! Надо! Там всё и придумается, наконец».

В тренировке, в физической и умственной работе, он подзабыл, что хотел попытать Проскурина насчёт сведений об игре с «Челси». И вспомнил только вечером, уже когда пришёл домой. Дома Лера чего-то готовила. Присутствовал и Ганжа.

- О! Никак аврал закончился? – поприветствовал его Юра.

- Ну его к чёрту, этот аврал. Устал, как собака. Колька остался ещё попыхтеть, я решил сделать перерыв, тем более, что Лерка пообещала отбивной угостить.

- И ведь, - Юра принюхался, - не обманула, похоже. Привет, милая, - он зарылся в распущенные волосы жены, стоявшей возле плиты.

- Привет, Бобрик. Давай, мой руки и помоги мне.

Пока они вдвоём хлопотали насчёт ужина, Ганжа привычно развалился в гравитационном кресле, попивая своё любимое пивко. Попутно разглагольствуя о чём-то отвлечённом.

- Не, Юрец, ты думаешь, что вот эти буры, они что, эдакие люди будущего? Да они без люденов загнуться. Я не про футбольных, я про жизнь бытовую. Чего они там навыращивают? А энергия? Тю… - протянул он и хлебнул. – Лера вообще сказала, что ты против замены Системы, что ты её хотел бы похерить с концами. Наивняк!

- Серёг, неохота мне сейчас спорить. Давай, в Новом Году поговорим? Вместе все на Алтай махнём, чтобы тут не творилось. Там и порешаем.

- Ты даёшь! Если ты веришь в успех, то должен понимать, что шухер начнётся, и нужно будет вкалывать в десять раз больше. Или ты заранее капитулируешь?

- Договоришься сейчас – останешься без ужина, - пригрозил Юра. – Я говорю, что в случае успеха нужно отпустить немножко вожжи. Мы же только подтолкнём. Пойдёт некая самоорганизация…

- Стой, стой! Так как раз про это мы тебе с Лерой и толкуем! Что тут не просто нужно хватать железо горячее и мять его молотом, а выковывать скорее и то, что нужно. Иначе всё закостенеет, и уже не переправишь. Если, хуже того, кто-нибудь не перехватит.

Юра нахмурился, и уселся на табуретку.

- Серёж, ну чего ты ему аппетит портишь? Знаешь же, что нельзя так резко. Не расстраивайся, Юрч. Всё будет хорошо. Хорошо для людей и страны. Просто даже то, что ты узнал, не позволяет тебе охватить полноту картины.

- Ой, пёс с вами! Давайте есть, – Юра решил вновь отложить эти тяжёлые мысли. «Как и поездку на Алтай на Новый год тоже отложить придётся». – И, вообще, я хотел узнать у Проскурина кое-чего, да забыл. Утром Валентин проговорился что-то про Карсон. Мол, он уже придумал кое-что, исходя из новой информации. Есть уже что?

Ганжа, орудуя вилкой и ножом:

- Да, вроде будет какая-то электромагнитная шумиха в этот день. Или что-то сродни, что-то очень мощное. Много, что перестанет работать. А вот люди смогут работать. Те, у кого ещё есть свои мозги, руки и ноги. Вот и на футболе будет сражение между людьми, которые могут.