— Ну, тогда вот что, друг мой. Давай разорвем твои связи с Порчиа, а в качестве его тайного агента представим Монтестрюка.

— Каким же образом?

— Кое-кто сможет тайно пробраться к нему в комнату.

— Например, я, скромно заметил Карпилло.

— После этого посещения у Монтестрюка в кармане окажется ряд писем от Порчиа, опасных для владельца кармана.

— Это очень просто сделать. — И Карпилло даже облизнулся от предвкушения своей подлости.

— Но надо ещё несколько писем разложить по шкафам в спальне Монтестрюка. Кроме того, надо его впутать в какое-нибудь дельце, которое привело бы его в стены аббатства, куда, на наше счастье, удалилась герцогиня де Лавальер.

— Браво! — воскликнул Карпилло. — Завязывается интрига. И тогда пропал граф де Шарполь.

— Ты понял, — подхватил шевалье, — поднять глаза на фаворитку! … Да такое преступление не простит ни один король, а уж Людовик XIY в особенности.

— Так-то оно так, — произнес Шиврю, — но как же нам удастся толкнуть Монтестрюка на такие действия?

— Да кому же нужно, чтобы совершил его в действительности? Важно только, чтобы король подозревал. А графиня де Монлюсон в том же аббатстве, что и де Лавальер. Это такое счастье! Грех им не воспользоваться. Влюбленные любят писать друг другу записки. Одна из них теряется и попадает к королю. Он ревнив и легко поверит, что она написана совсем другой… Нет, ты будешь герцогом, Сезар.

— И этот герцог сделает для тебя все, шевалье.

— Я прошу у судьбы сделать меня принцем хоть на несколько часов, — ответил Лудеак, день и ночь мечтавший о Леоноре.

— В самом деле, ты так любишь принцессу?

— Это не любовь, это бешенство, ответил мрачно шевалье.

— Ты полагаешь, бешенство приятней?

— …Уже потому, что сильнее. И всеобъемлюще. Во всеобщую же любовь я не верю.

— Это не по-христиански.

— Зато вернее.

— Но, может быть, несправедливее…

— Так ты собираешься на амвон? Или на герцогство?

— Да, да, — забормотал Шиврю. — Просто я…

— Просто ты забываешь, чего хочешь. Мне же приходится ещё исполнять и эту обязанность — напоминать тебе, что тебе надо.

Шиврю почти искренне поблагодарил приятеля, и они расстались.

Пока Югэ ожидал в гостинице «Три голубя» вестей от Орфизы, графиня Суассон проводила в жизнь свои планы. Она прилагала все силы к тому, чтобы баронессу фон Штейнфельд приглашали как можно чаще на балы и праздники при дворе. Улыбки и довольный вид короля свидетельствовали о том, что она верно чувствовала, какие желания обуревали его величество.

Однажды вечером на партии у королевы распространился слух, что юная баронесса будет участвовать в танце с самим королем. И действительно, король при её появлении поднялся с места, пошел к ней навстречу, подал руку и торжественно проводил на её место.

— Слава Богу, я подхожу к концу дела, — прошептала графиня Суассон.

В тот же вечер Карпилло успел, никем не замеченный, пробраться через окно в гостиничную комнату Югэ. Прокравшись туда кошкой, он через некоторое время вылетел оттуда птицей.

Со своей стороны Криктен ходил к Югэ и носил ему записки от своей госпожи. Оба влюбленных искали способ, как выпутаться из затруднительного положения, в какое они попали. Югэ предлагал похищение: ведь ему нужно было не герцогство, а любовь Орфизы. Но убедить её решиться на такой шаг было нелегко: гнев короля был бы в этом случае слишком страшен. Югэ не жалел слов в записках, но понимал, что они не заменят ему хотя бы одного свидания: оно всегда было вернее.

Наконец, однажды вечером, когда небо было черно от туч и лил ручьями дождь, в комнате Югэ вдруг появился Криктен, весело сообщивший:

— Сегодня вечером.

Югэ вскочил с места: наконец-то он увидится с Орфизой!

— В котором часу?

— Сейчас же. Только закутайтесь в плащ потемнее.

— Я справа, Угренок слева, — добавил Коклико.

— Вы ещё жандармов позовите, — проговорил Криктен. — Никого больше, иначе нас обнаружат.

— Он прав, — произнес Югэ.

— Будете ждать у стены на месте, где я вас поставлю. На вас сверху упадет камешек. Значит, через стену будет переброшена веревка с узлами. Перелезете через стену. Там вас встретит человек и отведет к госпоже.

Югэ закутался в плащ, не забыв захватить шпагу.

— Пошли, — произнес Криктен.

— Если что, бегите сюда, шепнул напоследок Коклико.

Когда Югэ с Криктеном ушли, Коклико задумался. В честности Криктена сомневаться не приходилось, но на душе у него было неспокойно. Уже сам факт, что он — не рядом с Монтестрюком, ему не нравился. Сердце верного слуги и товарища сжалось недобрым предчувствием.

Верно ли автор передал его настроение, — на то, надеюсь, дадут ответ последующие страницы нашего повествования.

Дождь продолжал свое дело. Но Криктен уверенно шел вперед, не обращая внимания ни на дождь, ни на темноту. Подведя Монтестрюка к стене, он попросил его подождать, а сам куда-то ушел.

Югэ остался один. Впрочем, это лишь ему так казалось. От самых дверей гостиницы за ним, крадучись, шел человек. Увидев, что гасконец остановился, он спрятался рядом под деревом.

Вскоре, однако, дождь прекратился. Тучи поредели и показались звезды. Несколько минут спустя послышался шум: то упал камешек. Югэ нащупал веревку и быстро перелез через стену.

Наблюдавший за ним человек вышел из-под дерева и подошел к стене. Убедившись, что Югэ взобрался по веревке с узлами он повернул назад и пошел по дороге от монастыря. Вскоре он подошел к крайнему дому ближайшей деревушки и трижды постучал в окно. Отворилась дверь, и человек оказался в освещенной комнате, где его ждал Карпилло.

— Ну, что нового? — спросил он.

— А то, что ваш подопечный уже в монастыре, — ответил пришелец. И рассказал все, что видел.

— Отлично, старина Сангвинетти, — произнес Карпилло. — Похоже, был сговор о свидании, а, может, и о похищении.

Он подошел к кучке людей, игравших за столом в карты в конце комнаты.

— Ну-с, молодцы, настал момент, о котором мы с вами условились. У вас шпаги, у меня золото. Напоминаю: сто пистолей за работу. Правда, Дитрих? — обратился он к ближайшему игроку.

— Я готов, — ответил тот.

— Отлично! Полезай на дерево вблизи стены монастыря в том месте, где перелез человек (ты ведь слышал, что рассказал Сангвинетти, я знаю). Когда он спустится со стены при возвращении, прыгай на него и зови на помощь. Мы будем рядом. Но не плошай: либо они твои, либо пойдут на заупокой твоей души.

— Ну, да и я не однорукий какой-нибудь, — ответил Дитрих. — А сто пистолей за так никогда не получишь.

— Ладно, действуй. Нам же придется караулить этого хитреца ещё и с другой стороны. Но не бойся, мы все равно прийдем к тебе на помощь… Одного не пойму: нам сказано, чтобы мы попытались взять его живьем. Но для чего?

— Каприз, что и говорить, — произнес Сангвинетти.

Дитрих же молча опробовал лезвие шпаги: он был родом из Швейцарии и во всем привык к основательности. Оставшись довольным, он отправился на свое место, предварительно удостоверившись, что веревка ещё висела, стало быть, добыча пока не покидала стен монастыря.

Тем временем Югэ в сопровождении лакея добрался до павильона. При их приближении двери отворились и Югэ вошел внутрь. Было темно.

— Это вы? — спросил его дрожащий, но до боли знакомый голос. — Я была уверена, милый, что вы меня не покинете.

— Я? Да на что мне жизнь без вас!

И влюбленные обменялись нежными словами, одинаково сладкозвучными и для слушающего и для говорящего. Потом Орфиза рассказала о том, как она сюда попала.

— И вот за мою любовь к вам меня заточили в это аббатство.

— Но я освобожу вас, дорогая, завтра же.

— Значит, все же похищение, о котором вы писали в каждом письме?

— А почему же нет, ангел мой? Мы обвенчаемся, вы станете графиней де Шарполь и, значит, свободной. И мы заживем вместе, положа тем самым конец моим мучениям из-за того, что вы здесь сидите. Соглашайтесь, умоляю вас!