Сведения о процветании пиратства у тавров приводят и другие античные географы. Эти морские разбои, ставшие обычаем и доходным промыслом, покрыли таврическое побережье столь печальной славой. Понтийское пиратство временами принимало, как уже говорилось, невиданные размахи, парализовывало морскую торговлю и плавания настолько, что боспорскому царю Евмелу пришлось принимать активные действенные меры борьбы государственного масштаба.

Несколько слов об Ифигении. Согласно мифам, она должна была быть принесена в жертву. Но Артемида в самый последний момент заменила ее ланью, перенесла в Тавриду и сделала жрицей в своем храме. Эти мифы, как известно, вдохновили знаменитого трагика Еврипида на создание известного произведения "Ифигения в Тавриде". В нем героиня так, например, рассказывает о себе: "Но Артемида похитила меня у ахейцев, дав вместо меня лань, и, перенесши по светлому эфиру, поселила меня в этой земле тавров, где царствует над варварами варвар Фоант, который, передвигая быстрые ноги, подобно крыльям, получил такое имя за быстроту ног. Он поставил меня жрицею в этом храме, где такими обычаями услаждается богиня Артемида на празднике, одно имя которого прекрасно, а об остальном умалчиваю, боясь богини. По обычаю, и прежде существовавшему в этой стране, я приношу в жертву всякого эллина, который прибывает в эту землю. Я освящаю жертву, а таинственным убиением ее внутри этих чертогов богини занимаются другие" (ст. 28–41).

После упоминания о гавани Символов Арриан в кратком перипле сообщает: "Отсюда 180 стадиев до Херсонеса Таврической земли" (§ 30). А в полном перипле это сообщение дополняют некоторые подробности: "От гавани Символа до города Херронеса или Херсонеса в Таврической земле, колонизованного понтийскими гераклеотами, 180 стадиев, 24 мили; здесь пристань и хорошие гавани" (§ 81). Эти мелкие детали опять-таки наглядно подтверждают вывод о том, что Арриан сокращал свой источник. Этот, казалось бы, частный факт вместе с другими аналогичными наблюдениями имеет принципиально важное значение.

Итак, наш мореплаватель прибыл в Херсонес Таврический, один из крупнейших городов Северного Причерноморья, основанного, как уже говорилось, переселенцами из Гераклеи Понтийской. Само слово "Херсонес" буквально означает "полуостров". Это название полностью соответствует географическому положению города. Он расположен в чрезвычайно удобном месте — на обширном мысу, образованном берегом моря и Карантинной бухтой теперешнего Севастополя, исключительно прекрасной гаванью. Этот мыс находится в северной части полуострова, который был назван Гераклейским. Удобные заливы, глубоко вдающиеся в сушу бухты создавали благоприятные условия для мореплавания и, конечно, привлекали древнегреческих переселенцев.

Интересные сведения об этом районе приводит Страбон, ведущий свое описание со стороны Каркинитского, или Тамиракского, залива: "Если плыть из Тамиракского залива, то влево будет городок и другая гавань херсонесцев. Затем, если плыть вдоль берега, к югу выдается большой мыс, составляющий часть целого Херсонеса. На нем расположен город гераклеотов, колония живущих на южном берегу Понта, называемый также Херсонесом и находящийся в 4400 стадиях от устья Тиры. В этом городе есть святилище Девы, какой-то богини, имя которой носит и находящийся перед городом, на расстоянии 100 стадиев, мыс, называемый Парфением (т. е. Девичьим). В святилище есть храм богини и статуя. Между городом и мысом есть три гавани, затем следует древний Херсонес, лежащий в развалинах, а за ним бухта с узким входом, возле которой преимущественно устраивали свои разбойничьи притоны тавры, скифское племя, нападавшее на тех, которые спасались в эту бухту; называется она бухтою Символов. Она с другой бухтой, называемой Ктенунтом, образует перешеек в 40 стадиев. Это и есть тот перешеек, который замыкает малый Херсонес, составляющий, как мы сказали, часть большого Херсонеса и имеющий на себе город, носящий одинаковое с полуостровом название — Херсонес" (VII, 4, 2).

Удобный во всех отношениях мыс у современной Карантинной бухты привлек внимание греков, видимо, еще в VI в. до н. э., когда здесь появилось небольшое поселение. Затем, как уже говорилось, в 422–421 гг. до н. э. выходцы из Гераклеи основали здесь Херсонес. Исключительно выгодное местоположение города, особенно в связи с краткими морскими путями, привело к его быстрому экономическому развитию. В IV в. до н. э. Херсонес присоединил к своим владениям обширные плодородные равнины северо-западной части Крыма, где были расположены Керкинитида, Калос-Лимен (Прекрасная гавань), и стал одним из крупнейших производителей и экспортеров хлеба. О важном значении этих районов, о внутренней и внешнеполитической жизни, о духе того времени ярко свидетельствует знаменитая "херсонесская присяга", относящаяся к началу III в. до н. э.:

"Клянусь Зевсом, Геей, Гелиосом, Девою, богами и богинями олимпийскими, героями, владеющими городом, территорией и укрепленными пунктами херсонесцев.

Я буду единомышлен о спасении и свободе государства и граждан и не предам Херсонеса, Керкинитиды, Прекрасной гавани и прочих укрепленных пунктов и из остальной территории, которою херсонесцы управляют или управляли, ничего никому, ни эллину, ни варвару, но буду оберегать все это для херсонесского народа.

Я не буду ниспровергать демократического строя, и не дозволю этого предающему и ниспровергающему, и не утаю этого, но доведу до сведения государственных должностных лиц.

Я буду врагом замышляющему и предающему или отторгающему Херсонес, или Керкипитиду, или Прекрасную гавань, или укрепленные пункты и территорию херсонесцев.

Я буду служить народу и советовать ему наилучшее и наиболее справедливое для государства и граждан.

Я буду охранять для народа "састер" и не буду разглашать ничего из сокровенного ни эллину, ни варвару, что должно принести вред государству.

Я не буду давать или принимать дара во вред государству и гражданам.

Я не буду замышлять никакого несправедливого дела против кого-либо из граждан не отпавших; и не дозволю этого и не утаю, но доведу до сведения и на суде подам голос по законам.

Я не буду составлять заговора ни против херсонесской общины, ни против кого-либо из граждан, кто не объявлен врагом народа; если я вступил с кем-нибудь в заговор или связан какой-либо клятвою или заклятием, то мне, нарушившему это, и тому, что мне принадлежит, да будет лучшее, а соблюдающему — противоположное.

Если я узнаю о каком-либо заговоре, существующем или зарождающемся, я доведу об этом до сведения должностных лиц.

Хлеб, свозимый с равнины, я не буду ни продавать, ни вывозить с равнины в какое-либо иное место, но только в Херсонес.

Зевс, Гея, Гелиос, Дева, божества олимпийские! Пребывающему во всем этом да будет благо мне самому и потомству и тому, что мне принадлежит, не пребывающему же да будет злое и мне самому и потомству и тому, что мне принадлежит, и пусть ни земля, ни море не приносят мне плода, пусть женщины не разрешатся от бремени благополучно…" (перевод С. А. Жебелева). Эта торжественная присяга, вырезанная на мраморной плите, была принята, надо полагать, в связи с какими-то важными военно-политическими событиями в Херсонесском государстве.

Вернемся однако к Арриану. В кратком перипле он после упоминания о Херсонесе продолжает описание далее к западу, а в полном приводит некоторые итоговые цифры: "Береговая линия Таврического Херсонеса, от гавани Афинеона до Прекрасной гавани, в объезде составляет 2600 стадиев, 346 2 /3 мили, а от деревни Портмитиды, лежащей на крайнем пункте Европы при входе в Меотийское озеро, или в Танаис, до Херсона 2260 стадиев, 301 1 /3 мили; от Боспора или Пантикапея до города Херсона 2200 стадиев, 293 1 /3 мили" (§ 82). Исследователи обычно полагают, что эти сведения взяты из какого-то другого перипла. Но эти цифры представляют собой не что иное, как сумму промежуточных расстояний, указанных в кратком перипле Арриана. Византийский автор VI в. н. э. не стал бы заниматься такими подсчетами расстояний между давно несуществующими пунктами. Остается одно объяснение: все эти сведения имелись в источнике Арриана, но он и здесь сократил свое описание.