Каждый день противники обменивались лишь взаимными оскорблениями, искаженными историческими фактами, а то и открытыми угрозами. Эта пропагандистская война оставалась незамеченной для большинства стран мирового сообщества.

Анвар Анвар-Садат был твердо убежден в том, что будущее Организации Объединенных Наций заключается в ее роли единого великого миротворца. Тогда все межнациональные разногласия и конфликты можно будет урегулировать здесь, в киберпространстве информационных сетей. Пусть это выглядит неуклюже и непривычно, зато не будет столько вдов и сирот.

И не потребуется столько бюджетных средств. Что для Анвара Анвара-Садата имеет первостепенное значение.

Ткнув пальцем в один из заголовков, он сказал:

— Хорошо бы посмотреть содержание.

— Для этого нужно только нажать на клавишу «ввод», — учтиво подсказал помощник.

— Да-да, знаю, — раздраженно пробормотал Анвар Анвар-Садат. — Но я терпеть не могу эти машины! Они слишком точны и конкретны. Не то что живые люди, их можно уговорить или убедить... Так что, прошу вас неукоснительно выполнять мои просьбы.

Помощник молча нажал на клавишу «ввод», и на экране появился текст.

Действительно, конфликт разгорелся вовсю. Было очень трудно следить за аргументами конфликтующих сторон, так как обе они называли себя македонцами. При этом греки постоянно называли югославских македонцев славянофонами-ирредентистами, а те, в свою очередь, называли греческих македонцев плутоватыми грекофонами.

Пока что никто не хотел признавать официального названия Македонии. Кто-то называл ее Скопье, кто-то — псевдо-Македония.

Учитывая острые разногласия греков с турками и то, что Албания явно жаждала захвата Македонии, конфликт между Грецией и Македонией грозил вылиться в новую всеобщую бойню на Балканах.

Решив, что эта словесная война еще не слишком обострила межнациональный конфликт, Анвар Анвар-Садат устало произнес:

— На сегодня достаточно.

Помощник покорно вышел из Интернета.

Поднявшись с кресла. Анвар Анвар-Садат задумчиво потер ладонями щеки.

— B один прекрасный день все эти межнациональные конфликты станут полыхать лишь в невидимом пространстве компьютеров. И тогда их с невероятной легкостью можно будет подавлять в самом зародыше.

Подчиненный лихо щелкнул каблуками и учтиво поклонился.

— Не сомневаюсь, мой генерал!

Бросив взгляд на часы, Генеральный секретарь нахмурился.

— Мне нужно торопиться, я уже опоздал на заседание Генеральной Ассамблеи, а ведь сегодня у меня доклад...

Но на полпути к зданию штаб-квартиры ООН его встретил взволнованный заместитель по миротворческим операциям.

— Мой генерал!.. — воскликнул он.

— Генеральный секретарь, — недовольным тоном поправил его Анвар Анвар-Садат. — Ведь я уже не в комнате оперативных сводок.

— Господин Генеральный секретарь! В ваше отсутствие кто-то посмел занять трибуну!

— Кто же этот выскочка?

— Никто не знает. Но на Генеральной Ассамблее сейчас страшный переполох! Скандал, да и только!

— И что он сказал?

— Тоже неизвестно. Он говорил не по-английски, не по-французски и не по-египетски...

— Идемте! Я должен увидеть все сам!

Анвар Анвар-Садат тотчас проворно нырнул в лимузин, чтобы всего лишь переехать на другую сторону улицы.

Охранник у входа в штаб-квартиру ООН откровенно скучал.

Ни одна из многочисленных террористических организаций ни разу не совершила нападений на комплекс зданий ООН. Даже в самый разгар холодной войны. И всего лишь по той простой причине, что сами по себе террористические группы не могли входить в состав ООН. Правда, членами этой международной организации были их спонсоры, государства, которые их поддерживали. Ведь членство в ООН открыто для всех своевременно делающих взносы государств, независимо от того, кто ими правил — президент, деспот или клоун.

Поскольку абсолютно все государства дорожили своими дипломатами, комплекс зданий ООН никогда не подвергался и не будет подвергаться никаким террористическим нападениям.

Так и разъяснили сержанту Ли Мейсу, когда его принимали на службу в охрану ООН.

— Работа — не бей лежачего! — заверил его начальник охраны.

— Отлично. Я согласен!

— Я знал, что ты не откажешься.

Дело действительно оказалось простым, но очень и очень скучным. К тому же все время приходилось участвовать в бесконечных и довольно нудных церемониях, да еще притворяться, что не замечаешь, как улыбчивые дипломаты из третьих стран, одетые в дашики, тобы, саронги, сари и прочие экзотические костюмы, так и норовят стянуть из туалетных комнат полотенца и даже сантехническое оборудование, не говоря уже о сиденьях унитазов.

Сержант Мейс с облегчением вздохнул, после того как в здание Генеральной Ассамблеи вошел последний представитель.

И тут он заметил старого низкорослого азиата в ярко-красном кимоно. Как ни старался сержант, никак не мог его вспомнить. Возможно, старикашка был одним из многочисленных помощников?

— Чем могу служить, сэр?

— Отойди-ка в сторонку! Я проделал долгое путешествие, чтобы держать речь перед этим досточтимым собранием.

— Должно быть, вы ошиблись. Насколько мне известно, сегодня на Генеральной Ассамблее с речью выступает сам Генеральный секретарь.

— Я — Верховный мастер Синанджу и по рангу намного выше любого секретаря, пусть даже он генеральный.

Сержант Мейс изумленно уставился на старика.

— Какую страну вы представляете?

— Синанджу.

— Такой страны я не знаю, сэр.

— Это вовсе не страна. Страны появляются и исчезают, а Синанджу вечно, даже если некоторые неблагодарные отвергают возможность возглавить Дом Синанджу.

— Так это всего лишь дом?

— Ты мешаешь мне пройти, я только попусту теряю время.

— Извините, но, если вы не являетесь ни представителем, ни его помощником, я не могу позволить вам войти. Таков порядок в целях безопасности. Надеюсь, вы меня понимаете?

— Так ты охранник?

— Я охраняю эту дверь.

— Тогда позволь мне научить тебя, как следует охранять вход в важные палаты.

Низенький старичок азиат знаком попросил сержанта Мейса наклониться, чтобы тот внимательно выслушал его совет.

Сержант решил не противиться, потому что использование силы в подобных ситуациях в охране ООН не приветствовалось. Он послушно наклонился, и старик слегка коснулся его торса.

Мейсу на миг показалось, что его пронзило раскаленное острие. Жгучая боль распространилась по всей пояснице, а потом и по всей спине, и теперь охранник уже не мог распрямиться.

— Что-то случилось с моей поясницей, — жалобно простонал он.

— Давай помогу, — предложил старичок и, взяв сержанта за руку, отвел его в ближайший мужской туалет.

— Зачем? Мне вовсе не нужно в туалет! — запротестовал тот.

Но азиат быстро затолкнул его в кабинку и запер дверь на щеколду.

— Тебе нездоровится, — негромко проговорил он.

— Выпустите меня отсюда!

— Надо было сразу впустить меня, мастера Синанджу, в это здание! Вперед наука! Теперь ты знаешь, как надо охранять вход!

И сержанту Мейсу, который все еще был не в состоянии распрямиться, пришлось, стиснув зубы, ждать, пока кто-нибудь не освободит его.

Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций сдержанно гудела в ожидании появления на зеленом мраморном подиуме, осененном голубой эмблемой, своего Генерального секретаря.

Когда же на подиум забрался старик азиат небольшого росточка и быстро залопотал что-то на не понятном никому языке, собравшиеся представители схватились за наушники, надеясь услышать перевод. Однако перевода не было.

— Что он говорит? — спросил представитель Италии.

— Понятия не имею, — ответил его бразильский коллега.

— На каком хоть языке? — поинтересовался представитель Норвегии.

Этого, похоже, не знал никто.

Потом представитель Суринама заметил, что его коллега из Республики Кореи внезапно сильно побледнел, в то время как представитель Корейской Народно-Демократической Республики расплылся в широкой, от уха до уха, улыбке, и в узких щелках его темных глаз загорелось искреннее удовлетворение.