— Но еще более вдохновляющее доказательство истинности моего пути, еще более великая демонстрация всесилия моей правды — это человек, которого я вам сейчас представлю. Этот человек знает все правительственные тайны, и он вам о них расскажет. Он откроет перед вами истину о вашем правительстве, а потом он будет говорить о Божественной Истине.

Он повернулся и увидел поднимающегося на помост Лэрриби.

— Леди и джентльмены, услышьте слово заместителя директора вашего Центрального разведывательного управления. Мой друг и последователь Клетис... ээ... я его зову просто Клетис.

И он широко взмахнул рукой, приветствуя Лэрриби. Раздались отдельные аплодисменты, кто-то заулюлюкал, но большая часть публики ошарашенно молчала.

Лэрриби, глядя прямо перед собой, прошел мимо Шрилы Дора, взял микрофон и окинул взглядом толпу. Тысячи лиц смотрели на него. Он понял, что еще миллионы от одного океана до другого так же пристально следят за ним по прямой трансляции.

Он опустил было микрофон, но вспомнил жесткий взгляд Римо и снова поднес микрофон к губам. Открыл рот и негромко, неуверенно запел:

О, возлюбленный друг наш Иисус!

Все грехи и скорбь несем Ему.

По мере того, как губы его выводили слова старинного церковного гимна, голос Лэрриби становился увереннее. Он закрыл глаза и представил себе, что находится на хорах баптистской церкви у себя дома в Уиллоуз-Лэндинг.

О, как счастливы мы, что можем

Обратить молитвы к Богу.

Шрила Дор подскочил к Лэрриби и вырвал у него из рук микрофон.

— И теперь вы знаете, — срывающимся голосом прокричал он, — что нельзя доверять ЦРУ!

Он бросил микрофон на дощатый настил помоста. Гром удара прокатился по стадиону.

— Я уезжаю домой! — орал Дор. — Я возвращаюсь в Патну! — Он топнул ногой, как обиженный ребенок. — Вы слышите? Я уезжаю.

— Ну и уезжай, толстозадый! — донеслось из публики.

— Катись, толстозадый! Кому ты нужен?

Стадион превратился в одну большую улюлюкающую чашу, когда Римо подошел к Чиуну и Джоулин.

В этот самый момент Элтон Сноуи, осторожно пробиравшийся через поле со своей самодельной бомбой под жареной курицей, обошел вокруг помоста и оказался лицом к лицу с дочерью.

— Джоулин! — воскликнул он.

Джоулин подняла глаза и завизжала от радости:

— Папа!

Сноуи подбежал к ней, и она повисла у него на шее. Сноуи хотел обнять дочь, но мешала курица с бомбой.

— Эй, друг, подержи-ка! — обратился он к Римо и сунул ему пакет.

Римо пожал плечами, принял пакет, затем открыл чемоданчик Лэрриби, засунул пакет внутрь и защелкнул замки.

— Как я по тебе скучал! — воскликнул Сноуи.

— Я тоже, папа — Джоулин чуть-чуть отстранилась. — Папа, я хочу, чтобы ты познакомился с моим любимым человеком.

Слоуи посмотрел через ее плечо на Римо. Тот помотал головой категорически отрицательно. Джоулин повернулась и махнула рукой на Чиуна.

— Вот мой подлинный владыка, — сказала она. — И я люблю его.

— Джоулин, милая, — сказал ей отец. — Я люблю тебя. И ты это знаешь...

Она кивнула.

Он поднял кулак и нанес ей короткий удар в челюсть.

Девушка обмякла и повисла у него на руках.

— ...но ты не выйдешь замуж за косоглазого!

Он поднял ее на руки и пошел к выходу со стадиона.

— Что это значит? — спросил Чиун Римо.

— Это расизм, Чиун, — объяснил Римо.

— Расизм? Я думал, расизм имеет отношение к бейсболу.

— Нет. Он просто не хочет, чтобы его дочь вышла замуж за корейца.

— Но как вы, белые, сможете улучшить свою породу, если не будете заключать браки с желтыми? — удивился Чиун.

— Черт его знает, — завершил дискуссию Римо, и они с Чиуном пошли туда, куда потопал Шрила Дор.

Но когда они подошли к пандусу, Римо увидел, что Лэрриби по-прежнему стоит возле помоста, испуганный и потерянный.

— Я тебя догоню, — сказал Римо Чиуну и вернулся к Лэрриби.

— Хорошо спел, — похвалил его Римо.

Лэрриби был так испуган, что смог только кивнуть в ответ.

— Вот твой чемоданчик. Думаю, тебе пора домой, — сказал Римо.

Лэрриби опять кивнул, но не двинулся с места. Казалось, его парализовало, или он врос в землю.

— О черт! — вздохнул Римо. — Пошли.

Он схватил Лэрриби за руку и потащил его к выходу, быстро и ловко продираясь сквозь толпу возмущенных сердитых людей, как муравьи, сновавших по полю стадиона.

Усадив Лэрриби в машину и отправив его в аэропорт, Римо снова проскользнул через толпу — теперь уже в обратную сторону — и направился в апартаменты Шрилы.

Если не считать трупов Долтона и Харроу, первая из двух комнат оказалась пустой. Дверь во вторую была закрыта, но как только Римо подошел к ней, она распахнулась. В проеме стоял Чиун.

— Римо, — объявил он. — Я отправляюсь в Синанджу.

— Я уже сказал тебе: как только мы покончим с делами, я снова попытаюсь устроить эту поездку.

Он прошел в комнату, но Чиун остановил его:

— Нет, ты не понял. Я еду прямо сейчас.

Римо посмотрел на него, потом на Шрилу Дора, сидящего за столом, потом снова на Чиуна. Чиун сказал:

— Я поступил к нему на службу.

Римо был ошарашен. Какое-то время он ничего не мог сказать, потом выдавил из себя:

— Ах, вот как!

— Да, вот так, — ответил Чиун. — Я буду по спутнику получать свои чудесные телевизионные драмы. Он обещал. И я смогу часто ездить в Синанджу. Римо, у тебя не было возможности должным образом понять, какие замечательные люди живут в Индии, и увидеть, как прекрасна индийская природа.

Он выжидательно посмотрел на Римо.

Римо глянул ему в глаза и холодно произнес:

— Если ты едешь с ним, ты едешь без меня.

— Да будет так, — резюмировал Чиун.

Римо повернулся и пошел прочь.

— Куда ты? — спросил Чиун.

— Пойду напьюсь.

Римо разучился пить.

Шесть барменов в Сан-Франциско могли бы под присягой засвидетельствовать это В первом баре он заказал виски, и когда бармен принес ему стакан, Римо поднес его ко рту и уже был готов влить в себя содержимое, но в нос ему ударил запах, и Римо не смог себя заставить даже сделать глоток. Он расплатился и ушел и в соседнем баре заказал пиво, а когда пиво подали, он поднес его к губам, но опять, не в силах преодолеть отвращение, расплатился и ушел, оставив пиво нетронутым.

Он сделал еще четыре попытки, но законы Синанджу слишком крепко въелись в него, чтобы их можно было легко и небрежно нарушить. И кроме того, над каждым стаканом ему слышался менторский голос Чиуна:

— Алкоголь используется для консервирования того, что уже мертво. Или людей, которые хотят умереть.

Или:

— Пиво делают из такого зерна, которое могут переварить только коровы, но даже и им нужно два желудка, чтобы с этим справиться.

Итак, вместо того чтобы напиться, Римо брел по ночным улицам злой и мрачный, очень надеясь, что кто-нибудь, желательно целая армейская рота, попытается задеть его, и тогда у него появится шанс дать выход своему гневу.

Но никто к нему не пристал. Римо впустую пробродил всю ночь и лишь под утро вернулся в свой номер, выходивший окнами на стадион для гольфа в парке «Золотые Ворота».

Он осмотрелся по сторонам, надеясь увидеть выходящего из спальни Чиуна, но номер был пуст, и даже эхо молчало.

Потом зазвонил телефон.

Римо поднес трубку к уху еще до того, как отзвенел первый звонок.

— Хорошо сработано, Римо, — сказал Смит.

— А, это вы.

— Да. Похоже, мы полностью контролируем ситуацию.

— Что ж, я рад. Очень рад за вас, сказал Римо. — Вы даже не представляете себе, как я рад.

— Только вот что. Сегодня утром, возвращаясь домой в Вашингтон, в своей машине взорвался Лэрриби.

— Тем лучше для него. По крайней мере, он нашел неплохой выход из ситуации.

— Вы к этому никакого отношения не имеете? — с подозрением спросил Смит.

— Нет. К сожалению.