— Кто-то из ваших монашек вернулся с работы. Радуйтесь, господин благодетель.

Она ошиблась. Через минуту привела на кухню двух рослых молодых людей в одинаковых дубленках. Виновато заметила:

— Говорят, по делу, Михаил Львович. Не надо было пускать, да? Я в глазок не посмотрела, они и вперлись.

— Кто вы? — спросил Михаил Львович. Он насторожился, но не слишком. Бандитов он не боялся. За ним, пусть пенсионером, до сих пор стоял грозный авторитет могущественных карательных структур. Если бы не это, как бы он, одинокий старик, уцелел в четырехкомнатных хоромах? Наехать на него могли разве что какие-нибудь отморозки.

Один из молодых людей, а это был Коломеец, откашлялся и изрек с печальным видом:

— Извините за поздний визит, господин Трунов, дело действительно срочное. Не могли бы вы уделить нам…

— Слушаю вас.

— Хотелось бы поговорить тет-а-тет.

Алиса возмущенно фыркнула и плюхнулась на стул.

— От этой девочки у меня секретов нет.

— Она вам кем приходится? — вежливо поинтересовался Валенок. — Домработница или приживалка?

— Заткни пасть, — рявкнула Алиса, одарив Мику уничтожающим взглядом. — А то сейчас узнаешь, какая я приживалка.

— Ух ты! — восхитился Валенок. — Голосина как у Пугачихи. Девушка, я не хотел вас обидеть.

— Мы к вам по рекомендации господина Скороходова, — сказал Коломеец. — Вам что-нибудь говорит это имя?

Это имя, разумеется, говорило Михаилу Львовичу о многом. Один из лидеров московской правящей элиты, прожженный жучила. Начинал еще совсем желторотым мальчишкой в команде Ельцина. Выдвинулся как ловкий организатор пропагандистских шоу. В частности, это он, кажется, водил Бориса по районным поликлиникам и возил в троллейбусе, когда тот боролся с привилегиями. Демократ первого, самого чистого разлива. Личных дел Трунов с ним никогда не имел. Зато прекрасно помнил его супругу, с которой пересекался на столичных тусовках. Очаровательнейшая дама. Полная тайных страстей. Невостребованная. Однако на ту пору, дико вспомнить, женщины мало интересовали Трунова.

— Слушаю вас, — повторил Михаил Львович. Жека улыбнулся Алисе, улыбка эта напоминала гримасу хирурга, с какой он обращается к больному перед тем, как сообщить роковой диагноз.

— Не судите строго, мисс, но речь идет о третьих лицах, поэтому мы не имеем права…

— Если вы пришли выклянчивать деньги под какую-нибудь аферу, зря стараетесь, — предупредила Алиса. — Михаил Львович, увы, нищий.

— Ладно, малышка, — сказал Трунов. — Уж раз ты их пустила…

Он проводил их в свой кабинет, предварительно попросив снять верхнюю одежду. Кабинет давно не был тем местом, где он когда-то работал. Скорее напоминал гостиничный номер: диван, раскладушка и два надувных матраса на полу. Хозяин извинился за беспорядок, усадил гостей в кресла, уселся и сам.

— Так что вам угодно? Кстати, хотелось бы все же знать, кто вы такие?

Коломеец назвал себя и Валенка по имени-отчеству, а дальше без перехода выдал такое, от чего у Михаила Львовича внезапно засосало под ложечкой. Молодым людям требовалась информация, касающаяся одного из могущественных российских магнатов, Станислава Ильича Желудева, ни больше ни меньше. Причем понятно, какого свойства. Молодой человек, назвавшийся Евгением Потаповичем, высказал свою просьбу с таким видом, словно речь шла о десятке взаймы до понедельника. Справившись с шоком, Михаил Львович спросил:

— Вас прислал господин Скороходов?

— Так мы не говорили, — ответил Коломеец. — Я сказал, у нас от него рекомендация.

— Очень хорошо. Значит, я могу ему позвонить, и он подтвердит?

— Позвонить, конечно, можете, но Егор Антонович отопрется. Вы же знаете, какие они там все конспираторы.

— Да, — согласился Трунов. — Они все конспираторы. А вы, выходит, действуете в открытую. И зачем вам это понадобилось, разрешите узнать?

— Мы — предприниматели, — напомнил Коломеец. — Господин Желудев нас немного кинул. Ищем средства, чтобы оказать на него давление.

— Понятно. — Михаил Львович задумался, пожевал губами. Потянулся за сигаретой. Разумеется, он не поверил ни единому слову, но чем-то гости ему понравились. Придя с дичайшей просьбой, они отнюдь не выглядели полоумными. Возможно, их следовало предостеречь, спасти от самих себя.

— А если я скажу, что у меня нет того, что вам нужно?

На сей раз ответил Валенок.

— Без информации мы отсюда не уйдем, — сказал он как-то задушевно.

— Угроза? — одними глазами улыбнулся Трунов.

— Констатация, — уточнил Коломеец. — У нас нет выбора. Слишком многое поставлено на карту.

— Давайте говорить откровенно, милые юноши. Даже будь у вас на руках самый убийственный компромат на многоуважаемого Станислава Ильича, вы не сможете его использовать. Неужто не понимаете? У вас нет ни единого шанса.

Гости переглянулись, и на мгновение Трунов испытал к ним жалость, как если бы вернулись из Америки родные сыновья и попросили у него политического убежища. Коломеец сказал:

— Конечно, вы по-своему правы, Михаил Львович. Однако наверняка среди деяний товарища Желудя есть такие, которые он предпочел бы скрыть от внимания благодарной общественности.

— Красиво излагаете, юноша, — оценил Трунов. — Конечно, есть и такие. Все дело в том, кто предложил ему товар. С вами он не станет говорить. Это, наверное, обидно для вас, но это так.

— Не о том толкуем, — вдруг занервничал Валенок. — Время теряем. Евгений Потапович не сказал главного. Мы готовы заплатить за ваши сведения.

— Даже так? — Михаил Львович все-таки закурил. — И сколько же?

— В пределах разумного, — ответил Коломеец. — Допустим, тысячу американских долларов.

Трунов поперхнулся дымом.

— Круто, ничего не скажешь. Почему не тысячу рублей?

Наступила нехорошая пауза, и Михаил Львович поспешил смягчить свою шутку:

— Не знаю, что вы задумали, да меня это и не касается. Хуже, что я вас не знаю. Вижу, вы энергичные, интеллигентные ребята, но кто вы на самом деле? Какая у вас цель? Ведь вы хотите получить сведения, которые могут стоить мне головы. Господин Желудев подергает за свои ниточки, и самые опытные профессионалы тут же возьмут след. И выйдут на меня. Это неизбежно. Мальчики, поймите, на таких, как он, сегодня работает все государство. Именно государство обеспечивает им безопасность и комфорт. Все законы подстроены под них. Какой мне резон совать голову в петлю? Назовите хоть один. При этом за тысячу долларов. Согласен, деньги немалые, но, боюсь, при складывающейся ситуации я их не успею потратить.

— Убедили, — сказал Коломеец. — Пять тысяч, но это предел.

— А резон? Почему я должен ввязываться в чужие, опасные игры?

— Если вы честный человек, он у вас есть, Михаил Львович. Вы же честный человек?

— Надеюсь… Хотя, полагаю, Станислав Ильич о себе точно такого же мнения… Чем он вам все-таки так досадил, Евгений… Потапович?

Жека взглянул на Валенка, тот важно кивнул:

— Ничего особенного, Михаил Львович. У нашего друга невесту похитил. Убил ее отца. Поджег дом. Пустяки. Шалости олигарха, которому чуть-чуть прищемили мозоль. Но для нашего друга это важно, он любит эту девушку, если понимаете, о чем речь.

Жека говорил беспечным, почти шутливым тоном, но в его спокойных глазах, сощуренных в хмурой улыбке, Трунов различил испепеляющую, затаенную ярость, которая отозвалась в нем самом мгновенной болью, похожей на сердечный спазм. У него вдруг возникло чувство, будто давно ждал этих ребят. Каким-то непостижимым образом их приход вписывался в его новое молодое состояние, уравновешивал его собственный многолетний психический надрыв.

— Знаете, пожалуй, я вам помогу, — сказал он, удивляясь самому себе. — Но с одним условием.

— С каким?

— Будете держать меня в курсе… Ну, на тот случай… Чтобы успел принять какие-то меры предосторожности.

— Все что угодно, — поклялся Коломеец. — Включая пять тысяч зеленых.

В комнату заглянула Алиса: