Алеша продолжал восторгаться:
– На корытах через Дон! Это же уму непостижимо, что может советский человек, когда очень захочет!.. В каждую такую бадью рыл двадцать посади – не потонет! А они, Вася, выдумали сверху мост сколотить! И такая в этих корытах ёкарная сила, что мосты – будто так через реку и лежали! Я по одному два раза ездил… прочный, собака! Второй раз медленно очень получилось, так я корыта считать взялся… На тридцать девятом сбился. А всего их, наверно, сотня!
Под его разглагольствования грузовик подъехал к шумной колонне. Моторы гудели, ржали лошади, кричали люди… В сгущающихся сумерках четкими были только звуки. Белоконь с трудом различил контуры замершего посреди пробки гусеничного тягача. Махина ворочалась на месте, пытаясь развернуться.
Быстро темнело. С пугающей быстротой. Секунду назад Белоконь еще видел машущих руками военных, а теперь еле различал стоящую прямо перед собой винтовку.
– Зар-раза, столпотворение! – сказал Алеша, по-видимому, ничуть не расстроившись. – Ничего, сейчас быстро рассосется. Все уже, считай, на том берегу. Здесь народу не в пример меньше, чем было, когда я за санчастью с того берега ехал.
– Уже стемнело? – спросил Белоконь глухо.
– Что? Какой там стемнело, видно же все!
Сержант поводил ладонью перед глазами. У руки почти не было четкого контура, а пальцы он различил, только когда пошевелил ими.
– Я ослеп, – сказал Белоконь. – Твою мать!..
С ним, как и со многими солдатами, воюющими хотя бы пару месяцев, такое уже бывало. Куриная слепота. Болезнь накатывала после долгого голодания и изнурительных переходов. Половина дивизиона полностью слепла в сумерках. В таких случаях бывалый Еремин посылал кого-нибудь стрелять ворон – уж чего-чего, а воронья на войне вдосталь. Ослепшие солдаты ели и заготавливали на будущее воронью печень. Болезнь отступала, а при хоть сколько-нибудь нормальной кормежке возвращалась не скоро.
Белоконь не ел почти сутки – если бы день не был таким напряженным, слепота бы не появилась. Его вещмешок с сухим пайком остался там же, где и батарея старых добрых гаубиц. Кроме вещмешка он вспомнил про рыжую кобылу Ромашку. Лошадиная печень подходила для такого случая куда лучше вороньей. Если бы он знал…
Главное, не паниковать. За прошлые месяцы он усвоил это четко. Поэтому его вопрос прозвучал довольно спокойно:
– Леша, может быть, у тебя есть с собой немного печенок?
– Почему печенок? – поинтересовался водитель. Он, похоже, ничуть не удивился.
– У меня куриная слепота.
– Да я сразу заподозрил. Сидишь, как сыч, руками водишь… От такой хвори, Вася, лучше всего парное молоко. Ты совсем как мой дядька – он, чуть вечер, сразу слепой, как крот…
Белоконь вцепился в сиденье и стиснул зубы.
– Так он всегда молоко наворачивал, – продолжал Алеша как ни в чем не бывало. – Сразу, говорит, в глазах яснеет. Кринку выпьет, медом заест – и идет девок лапать. Отведи, мол, Маруся меня до сеновала, я совсем незрячий сделался…
– Но ведь молока, – выговорил сержант. – Молока у тебя тоже нет?
– Нету. Я просто говорю, что оно лучше… Сейчас тронемся! Гляди, все разъезжаются. То есть не смотри… прислушивайся, что ли.
Поехали медленно. Но Белоконь теперь обращал внимание на каждый ухаб – начинало казаться, что грузовик идет по краю пропасти и может в любой момент провалиться. Беспечная болтовня Алеши теперь раздражала его донельзя.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
