– Послушайте, вы реагируете, как родители, которые казнят себя за то, что купили ребенку мопед, а ребенок попал в аварию. Люди сами делают свой выбор и отвечают за последствия. Не будем забывать, что существует такое понятие, как судьба, и никто из нас не может ни предвидеть ее, ни повлиять на нее.

– Что же мне теперь делать? Начинать шить распашонки?

– Будьте с ним рядом. Риккардо сейчас нуждается в вашей поддержке.

Как все просто! Когда ты узнаешь, что твой парень (с которым ты

чуть-чуть

не провела незабываемую ночь любви) сделал ребенка твоей бывшей лучшей подруге, как минимум начинаешь думать, что кто-то где-то там просто глумится над тобой.

Тем временем офис, кажется, превращается в ашрам.

Еще немного – и Андреа начнет ходить босиком и петь ведические гимны.

Он стал самым тихим и миролюбивым адвокатом в мире, больше не носит галстук и отращивает волосы. Вчера, например, ему удалось отговорить две пары от развода, чему он ужасно радовался.

Партнеры Салюцци и Ферранте вот-вот надают ему тумаков.

Теперь по утрам Андреа приносит мне аюрведическую настойку и полчаса рассказывает о своих снах, об успехах, которые он делает под руководством психолога на пути самосовершенствования, и прочитанных книгах. Последнее его открытие – Кришнамурти.

Я бы сказала, что он слетел с катушек, хотя меня восхищают люди, решившие кардинально изменить свою жизнь, потому что они чувствуют гигантскую пропасть между привычным образом жизни и своей внутренней сущностью.

Думаю, что если ты с детства мечтал стать садовником, но работаешь бухгалтером, возможно, рано или поздно какая-то часть тебя, которая, казалось бы, глубоко запрятана, нахально вылезет наружу и будет требовать, чтобы ее выслушали, невзирая на то, чем ты в данный момент занят.

Поэтому я понимаю адвоката, который ходит босиком, и служащего банка, который неожиданно начинает рисовать.

Я спрашиваю себя: неужели мы созданы для жизни, столь далекой от нашей природы, – жизни такой обусловленной, такой искусственной и обременительной, в которой лишения всегда преобладают над личным удовольствием?

Правда, должна признаться, работать с «гуру» приятнее: все идет своим чередом, только никто не орет целый день у тебя за спиной и не думает, что, если ты отлучилась на пять минут в туалет, надо непременно вычесть из твоей зарплаты некоторую сумму за потерянное рабочее время.

Дома дела обстоят хуже.

Риккардо просто убит. Он никак не может взять в толк, что жизнь его со дня на день перевернется и от него ничего уже не зависит. Все планы полетели к чертям, а его будущее отныне неразрывно связано с женщиной, которую он ненавидит.

Даже Сара стала с Риккардо очень обходительной. – Мы обе тщательно выбираем темы для разговора с ним, избегая таких разделов, как дети, игра, родители, блондинки, шантаж. Наше общение становится все более сложным и бессмысленным. Мы так неестественно себя ведем, что Риккардо в нашем обществе совсем неуютно.

Когда смотрим телевизор, только и делаем, что покашливаем и щелкаем пультом, переключая каналы. Вчера, например, во время рекламы подгузников Сара просто выключила телевизор.

Теперь, когда я поздно возвращаюсь домой, мы редко бываем с Риккардо вместе. Я вижу, как он одинок, удручен, мне хотелось бы обнять его и сказать, что все будет хорошо, но я не могу не признать, что препятствие стало непреодолимым.

Я только закончила мыть посуду, как услышала, что пришел Риккардо. Был десятый час.

– Кьяра, я хотел бы с тобой поговорить.

Вот так…

– Хорошо, я пока сварю кофе, – с наигранной веселостью говорю я.

Риккардо садится за стол, закуривает.

Через минуту я услышу плохие новости. Мне хочется остановить время и ни о чем не узнать.

– Я исходил весь Милан вдоль и поперек, чтобы найти подходящее для нас двоих решение, но не нашел. Надо взглянуть правде в лицо. Через несколько месяцев у Барбары родится мой ребенок, и, нравится мне это или нет, я должен буду им заниматься. Моя жизнь изменится раз и навсегда. Я больше не смогу оставаться здесь, мне придется жить с ней, хоть сейчас это кажется мне кошмаром. – Глаза его блестят. – Не могу объяснить тебе, что я чувствую, настолько я потрясен. Я бессилен что-либо сделать.

– Давай посмотрим на ситуацию с другой стороны – не такой уж ты и бессильный, по крайней мере не импотент. – Я пытаюсь найти слова утешения, но выходит глупо.

– Знаешь, я хотел бы им быть! То есть хотел бы, чтоб в тот вечер у меня ничего не получилось. Я очень люблю детей, я хотел бы много детей, но от женщины, которую люблю. А не от женщины, с которой у меня нет ничего общего. Представляешь, что значит – видеть ее каждый день? И понимать, что нечто очень важное для меня навсегда связало нас – меня и эту женщину, которую я ненавижу?

Киваю, не поднимая глаз.

– Ребенок, которого она ждет, – мой. В нем есть частичка меня, это то, что я оставлю в этом мире, понимаешь, насколько важно, чтобы мой ребенок родился от женщины, которую я сам выберу ему в матери? Понимаешь, почему я не хочу ребенка от нее? Дети не должны рождаться по прихоти, только потому, чтобы удержать мужчину, или потому, что капризная Барбара хочет себе новую игрушку. То, что она все решила за меня и вынуждает меня принять ее решение, – это неправильно, но выбора у меня нет.

Я буду бороться за то, чтобы ребенок не вырос таким, как Барбара. Мне придется иметь дело с ее семьей, придется все рассказать моим, заранее зная, что они будут страдать, потому что не смогут нянчить этого ребенка, как нянчили детей моих сестер, и потому что увидят, как я мучусь… В общем, Кьяра, зачем ходить вокруг да около, дело в том, что, если бы это случилось с нами, я был бы вне себя, да, но вне себя – от радости. Я заботился бы о твоем здоровье, бежал бы среди ночи покупать для тебя клубнику со сливками, ходил бы вместе с тобой к доктору, а в тот день, когда он должен был бы появиться на свет, был бы рядом с тобой и плакал бы, перерезая пуповину…

Меня охватывает волнение.

Слова Риккардо эхом отдаются в моей голове, я хотела бы запомнить их на всю жизнь, как самый лучший подарок.

Потому что я чувствую, я знаю, к чему он клонит.

– Поэтому, Кьяра, я не вправе просить тебя, чтобы ты оставалась со мной. Я не смог бы быть с тобой, зная, что ты ждешь ребенка от другого мужчины, даже если ты и не любишь его, – это было бы слишком. Ничего не поделаешь. Я – сбитый летчик, в последнюю очередь я хотел бы отказаться от тебя, но я вынужден так поступить.

Вот, он сказал это.

Я знала, я ждала все эти дни. Это правильно, я тоже не смогла бы вытерпеть принудительное вторжение Барбары в нашу жизнь.