Сантиаго решил отправиться в город и угнать еще одну машину. С ним отправился старший из братьев. Выяснилось, что передвигаться по улицам не так просто. Везде было полно патрулей, состоящих из легионеров. Кроме того, местная полиция задерживала все машины, в которых сидело больше двух человек или которые были сильно нагружены. По проспектам проезжали редкие автомобили, а припаркованного у тротуара транспорта не было вообще. У некоторых машин были разбиты лобовые стекла или взломаны замки, у других отодранные крышки капота открывали на всеобщее обозрение внутренности. На перекрестке двух улиц Сантиаго остановился под прикрытием стены и приказал пареньку пригнуться. В нескольких метрах от них на контрольном пункте испанские солдаты обыскивали африканцев, выведя их из машины. У испанцев в руках были винтовки, а местные стояли у стены, уперевшись в нее руками и широко расставив ноги. Но не это заставило Сантиаго остановиться, а голос кричащего сержанта. Вопил проклятый Бакедано. В голове у капрала зашумело, и он почувствовал страх. Сержант был совсем рядом. Он орал на несчастных людей зверским голосом. Неожиданно он ударил самого молодого и повалил его на землю. Парень попытался бежать, но Бакедано наступил ногой на его лицо и начал топтать его. Больше всего на свете Сантиаго Сан-Роман сейчас хотел, чтобы у него в руках оказалась заряженная винтовка. Его страх обернулся гневом.
— Я убью его, — сказал он брату Андии, но тот удержал его.
— Ты должен отвезти нас в Тифарити. Мы не сможем выбраться отсюда без тебя.
Они вернулись в квартал Земла, готовые выехать на следующий день, как только стемнеет. Багаж явно превосходил по размерам возможности автомобиля.
— Мы не можем взять все это с собой. Не поместится в «лендровер». Где мы сами-то поедем?
— На крыше, — спокойно ответила Андия. — Мы потеснимся.
Сантиаго точно знал, что это невозможно, но не хотел лишать их иллюзий. Он ничего не сказал, но всю ночь его мучил кошмар, в котором ему мерещилась дикая свистопляска: люди и животные влетали в автомобиль через окно и вылетали из него в безумном нескончаемом хороводе. Все следующее утро он провел в попытках достать топливо. Это было очень трудно, но в итоге ему удалось обменять козу на три полных бидона. Однако проблемы на этом не закончились. Сначала из нижнего города дошли тревожные слухи, вскоре подтвержденные соседями. Эль-Айун в очередной раз оказался наглухо закрыт для въезда и выезда автомобилей. В этот день в начале декабря в отеле «Парадор Насьональ» нашли запас взрывчатки. Решили, что это дело рук повстанцев из ПОЛИСАРИО и официальные лица тут ни при чем, впоследствии выяснилось, что взрыв был подготовлен испанским комендантом и офицером от артиллерии. Заряд был заложен около баллонов с бутаном, стоявших во дворе отеля. По городу пополз слух, что в этом отеле остановились представители Марокко и Мавритании, готовые принять капитуляцию от администрации города. Меры по обеспечению безопасности были срочно усилены, снова начались повальные аресты на улицах. В тот день было совершенно невозможно проехать на машине по Эль-Айуну, не нарвавшись на один из многочисленных патрулей. Сантиаго сообщил всей семье, что выезд откладывается.
Легионер подумывал двинуться пешком, перейдя на рассвете через реку. Если им чуть-чуть повезет, они уйдут все, включая маленьких детей. Он пытался убедить остальных в том, что машину, набитую вещами и людьми, ни за что не выпустят из города. Но вера матери Лазаара во всемогущество легионера была столь велика, что она ни секунды не сомневалась: он их вывезет. После того как пришли новости о неудачном покушении, стало ясно, что бегство из города невозможно. Сан-Роману оставалось ждать более подходящего момента. В любом случае прибыть в Тифарити к назначенному сроку они уже не успевали.
Последующие дни тянулись в неопределенности и тоскливом ожидании. Все постоянно приставали к Сан-Роману с расспросами, почему он тянет с отъездом и не выполняет данного их старшему брату обещания. Десятого декабря один из слухов, гуляющих по кварталу, неожиданно обернулся реальностью. По радио на мавританской волне ясно прозвучало сообщение, пошатнувшее тесный мирок квартала Земла — армия Мавритании заняла испанскую провинцию Сахары вплоть до южной границы. Таким образом, Эль-Айун превратился в мышеловку. Как только это рассказали Сан-Роману, он открыл капот «лендровера» и завел с двигателем автомобиля разговор как с человеком. Еще раз осмотрел фильтры, прочистил как следует клеммы на аккумуляторе, проверил масло и уровень жидкости в радиаторе, подкачал шины. Потом пошел на разведку в город. Вернулся он незадолго до полуночи и решительно объявил немедленный отъезд. Никто не спал. Казалось, африканцы были готовы к его решению.
— Мы должны поторопиться. Живо все в машину! Поедем на «лендровере».
— А патрули?
— Нет никаких патрулей. Город открыт. Что-то затевается.
Когда Сантиаго Сан-Роман увидел, каким образом разместились в автомобиле пассажиры и багаж, он не поверил своим глазам. В кабине тесно прижались друг к другу три женщины и две младшие девочки. Сзади, в кузове, ехала Андия и три ее сестры, остальное место было плотно забито узлами. Девочки буквально распластались по стеклам. Шестеро мальчишек залезли на крышу и изо всех сил вцепились в железки, к которым крепился брезент, туда же закинули остатки багажа. Старший устроился спереди с тем расчетом, чтобы проследить, как бы братья не слетели под колеса при экстренном торможении, второй мальчик с тем же расчетом расположился сзади. Легионер ничего не сказал, хотя ему казалось безумием путешествовать подобным образом. Он сел за руль и, повернув ключ в замке зажигания, почувствовал, как что-то зашевелилось у него под ногами. Сантиаго чуть не закричал от неожиданности. Это были две курицы. В ногах у женщин он увидел узел, сначала показавшийся ему собакой. Но это оказалась коза. Мать Лазаара улыбнулась легионеру с безмятежностью, выглядевшей в подобных обстоятельствах дико.
— Нельзя же ехать без еды.
Сантиаго больше не возражал. Машина с огромным трудом сдвинулась с места. Легионер был уверен, что она станет, не дотянув до конца улицы. Но это было не так. Они выехали на пустынный проспект, весь асфальт на котором был закидан камнями, и повернули к выезду из квартала. Как и говорил Сан-Роман, вокруг не было видно никаких следов испанских солдат. «Лендровер» чихал и трясся, оставляя после себя облака черного дыма. Сантиаго искал шоссе Смары, чтобы выехать по нему из города. Фары были погашены, и двигался автомобиль так медленно, что, казалось, можно идти рядом неспешным шагом.
Сан-Роман помнил предупреждение Лазаара — ни за что не ехать по шоссе. Как только почва вокруг стала более-менее ровной, он тут же съехал с дороги и направился в глубь пустыни. Колеса катились по камням, словно по острым ножам, едва не прокалывающим шины, но автомобиль продолжал двигаться вперед. Сантиаго очень хорошо знал этот путь, по крайней мере, до пересечения с дорогой, ведущей к фосфатным шахтам Бир-Лелу. Хотя шоссе и скрылось из виду, Сантиаго двигался параллельно ему, ориентируясь по вершинам холмов. Он много раз ездил в этом направлении, и ему были знакомы чахлые деревца и профиль линии горизонта. Больше трех часов они потратили, чтобы доехать до второго шоссе, пересекавшего шоссе Смары. В других обстоятельствах Сантиаго проделал бы этот путь за полчаса. Машина катилась очень медленно. Поверхность пустыни была вся исчерчена следами шин, свидетельствовавшими о том, что другие беженцы также избегали передвигаться по шоссе. Несмотря на неторопливость движения, Сан-Роман ни на секунду не отрывал взгляда от дороги перед собой — каждый метр ровного песка мог таить смертельную ловушку. В пустыне действуют свои законы — стоило ему из боязни проколоть шину свернуть в сторону от россыпей острых камней и направить машину по песку, колеса пробуксовывали и они останавливались. Мальчишки спрыгивали с крыши, начинали толкать машину и разгребать песок руками, освобождая колеса. Никто не говорил ни слова. Все лишь с надеждой смотрели на горизонт, будто их взгляды могли помочь быстрее достигнуть вожделенной цели. На пересечении с дорогой на Гааду Сантиаго решил выехать на шоссе, оставив скалистую местность, чтобы не заблудиться. У него было странное чувство, что они сделали по пустыне огромный крюк. Он боялся, что им не хватит бензина — от Тифарити их отделяло почти четыреста километров. «Лендровер», несмотря на огромный груз, непостижимым образом продолжал двигаться вперед.
