Чиун опять сплюнул.

– Только посмотри! Вы на Западе умеете все превратить в мусор. Как можно испортить дерево? Очень легко – дайте его украсить белому человеку.

– Чиун, – тихо сказал Римо, – пойди лучше и зарегистрируй нас. И не забудь, кто мы такие.

– Я с удовольствием забыл бы, если бы это избавило меня от созерцания уродства.

Римо вздохнул.

– Иди, иди.

Римо направился к кожаным креслам поодаль и сел.

За столом сидел охранник в форме, заодно выполнявший обязанности регистратора и оператора на пульте связи.

Он взглянул на старика, чья голова едва возвышалась над стойкой.

– Слушаю вас.

– Поздравляю с Рождеством, – сказал Чиун.

– С Рождеством?

– Ну да. Я хотел привнести в вашу жизнь праздничное настроение. Вам нравится это дерево? – спросил Чиун, показывая через плечо.

– Такую здесь ставят каждый год.

– Это не ответ, – сказал Чиун. – Вам нравится это дерево или нет?

– Не знаю, – пожал плечами охранник. – Я никогда внимательно его не рассматривал.

– И правильно делали.

– Вы имеете какое-то отношение к рождественским елкам? – спросил охранник.

– Нет, – сказал Чиун. – Я доктор Парк. Для моего пациента, мистера Уильямса, должна быть приготовлена палата. Я хотел бы узнать ее номер.

– О да, – сказал охранник, выпрямившись на своем высоком табурете. – Это в новом крыле, палата помер пятьсот пятнадцать.

В его голосе зазвучало подчеркнутое уважение. Хотя он понятия не имел, кто такой мистер Уильямс или стоявший перед ним старик, но его предупредили, что должен прибыть важный пациент по имени Уильямс и ему нужно оказывать всяческое почитание.

– Как нам найти палату? – спросил Чиун.

– Я провожу вас. – Охранник поднялся с места.

– Это необязательно. Просто объясните, как туда пройти.

– По этому коридору до конца. Это новое крыло. Там подниметесь на лифте на пятый этаж.

– Благодарю, – сказал Чиун.

– Доктор? – обратился к нему охранник, все еще стоя.

Чиун кивнул, давая понять, что слушает.

– А вам не холодно?

– Холодно?

– Ну, в этой одежде?

– А почему мне должно быть холодно? У вас разве отопление не работает?

– Я имею в виду, что на улице всего пятнадцать градусов.

– Шестнадцать, – сказал Чиун

– Какая разница, – сказал охранник. – Вы не замерзли?

– Я никогда не мерзну при шестнадцати градусах. И запомните: не смотрите на это дерево.

Он отошел от охранника, который почесал в затылке, посмотрел на елку и опять почесался.

– Как у нас дела? – спросил Римо, когда Чиун подошел поближе.

– Прекрасно. Мы в палате пятьсот пятнадцать. Надо быть осторожными, чтобы не подхватить насморк. По-моему, здесь не работает отопление.

– Но тут довольно тепло, – сказал Римо.

– Я знаю, но на улице только шестнадцать.

– По-моему, было пятнадцать, папочка.

– Тебе лучше побеседовать с охранником. У вас найдутся любимые темы – отвратительные елки и погрешности в показаниях термометра.

– Отведи меня в палату, – сказал Римо. – Я болен и слаб и должен лечь в постель.

– Это шутка?

– Отведи меня в палату.

Покои Римо за двести семьдесят пять долларов в день того стоили. Две комнаты – просторная, светлая, с окнами по обеим сторонам гостиная и залитая мягким светом спальня. Вместо обычной больничной тошнотворной зеленой краски стены были оклеены обоями золотисто-желтого цвета.

В гостиной находилась маленькая искусственная елка, стоявшая на ореховом комоде, и две накрашенные блондинки-медсестры.

– Мистер Уильямс, – сказала одна из них, когда Римо вошел в комнату. – Меня зовут мисс Бейнс, а это мисс Маршалл. Мы позаботимся о том, чтобы ваше пребывание здесь было приятным.

Римо хотел ответить, но Чиун вышел вперед и, указав рукой на дверь, сказал:

– Оставьте нас.

– Оставить? – переспросила мисс Бейнс.

– Я доктор Парк. Если нам что-нибудь понадобится, вас позовут.

Сестра натянуто улыбнулась, но вышла вместе с мисс Маршалл.

– Что это ты раскомандовался? – поинтересовался Римо.

– Насколько я понимаю, именно так ведут себя все врачи, – произнес Чиун, оглядывая комнату. – Тебе здесь нравится?

– Лучше, чем в некоторых мотелях, где мы были.

– Лишь одно нарушает гармонию.

Римо удивленно поднял бровь.

– Вот это, – сказал Чиун, сгреб елку с комода и, держа в вытянутой руке, словно нечто заразное, швырнул в стенной шкаф и плотно закрыл дверцу. – Вот так-то лучше.

– Не надо было этого делать, Чиун. Ты мог бы украсить ее теннисными мячами.

– Чтобы потом ты опять отказал мне в обещанном подарке?

– Обещанном, папочка? – спросил Римо. Он что-то не припоминал, что обещал Чиуну Барбру Стрейзанд в качестве белой рабыни.

– В глазах справедливого человека то, что непременно должно быть сделано, является твердым обещанием, данным миру и самому себе. Вот что отличает справедливого человека от бледного куска свиного уха.

– Хорошо, Чиун, хорошо, хорошо, хорошо. – Римо попытался переменить тему разговора. – Тебе ясен наш план?

– Да, ясен, но меня оскорбляет слово «наш». Это твой план. Ты мистер Уильямс, владелец огромного состояния. Я твой врач. Мы должны выяснить, что подозрительного происходит в больнице. Ты намекнешь кое-кому, что у тебя проблемы с налогами, и будешь ждать, когда тобой заинтересуются.

– Ты все правильно понял.

– Я польщен, что ты поделился со мной своей мудростью.

– Ты знаешь, почему мы действуем именно так, Чиун?

– Да. Потому что ты глуп.

– Нет, просто на этот раз мы должны быть очень аккуратны. В Скрэнтоне я все делал по-твоему. Я прошел по цепи и обезвредил верхушку. Это было эффектно. Только вот тот, кого я должен был защитить, умер. Я убрал семь или восемь человек, и все без толку.

– Разве это было по-моему? Куролесить, как пьяный солдат, желая всем веселого праздника Свиньи и оставляя за собой трупы? Нет. Мой способ – это убрать того, кто является источником проблем. Имей дело с кем хочешь, но если не найдешь нужного человека, ты ничего не достигнешь. Нечего сваливать на меня вину за то, что ты не смог правильно выбрать цель. В конце концов, я только бедный слуга, которому не дано знать ваши с доктором Смитом тайны.

– Ладно, на этот раз мы сначала выясним, кто за все это должен ответить, а уж потом начнем ломать кости.

– И для этого нам необходимо разыгрывать из себя доктора и пациента?

– Да, Чиун. И вот что приятно – с нашими деньгами мы здесь будем себя чувствовать свободно. Никто не станет мешать человеку, заплатившему двадцать пять тысяч долларов вперед наличными.

– Это много?

– Очень, – сказал Римо. – Даже для больницы.

– Я пока воздержусь оценивать твой план.

– Сработает как по маслу, – сказал Римо. – Хватит насилия.

Доктор Деммет вошел в кабинет, бросил золотое кольцо на стол, взял из бара бутылку, налил себе водки, уселся в мягкое кожаное кресло, угрюмо поглядел в стакан и выпил залпом половину.

– Рановато ты сегодня начал, а? – опросила Кэти Хал, сидевшая за столом напротив.

– Это хорошо в любое время дня. – Голос Деммета дрожал.

– Не для врача все же, – сказала она

– Такому врачу, как я, все можно.

– Так вот что не дает тебе покоя!

– Да. Если хочешь знать, я устал от всего этого.

– Ты расстроен из-за миссис Уилберфорс. – Кэти улыбнулась.

– Да, – сказал он. – Отчасти. А что это за кольцо?

– Это просто эксперимент, – сказала Кэти Хал. – Я испытываю кое-что новое. Тебе не о чем беспокоиться.

– Она умрет? – спросил Деммет, допив водку.

– Конечно, – сказала Кэти Хал. – Мы не можем оставить ее в живых, раз она бегает кругами и вопит о том, что мы сделали с ее любимым мальчиком.

– Мне все это перестало нравиться.

– Может быть. Зато понравилось букмекерам, так как твои долги оплачены. На твоем счету в банке после долгого перерыва опять кое-что появилось. И мне это нравится, потому что… это мне нравится.