Во-вторых, Нагорная проповедь не только осуществляет и совершенствует ветхозаветные законы; в ней представлена этика, указывающая на идеал, значительно превышающий нравственное совершенство. В отличие от Моисеева Закона Христос сосредоточивается не на минимальных законных требованиях справедливости; Он, скорее, отвергает старое законничество с его ограниченным морализованием и открывает новые горизонты в отношениях человека с Богом и ближними.
Вы слышали, что сказано: "око за око и зуб за зуб". А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую… Вы слышали, что сказано: "люби ближнего твоего, и ненавидь врага твоего". А Я говорю вам: любите врагов ваших… и молитесь за… гонящих вас. (Мф 5:38–44)
И однако, если мораль, которой учит Христос, не ограничена нижним пределом, то она не указывает и на верхний. Нет никаких пределов, нет никаких границ. В результате, каждый идущий за Христом постоянно осознает свою греховность и немощь, не впадая при этом в уныние и в отчаяние; кроме того, Он призывает к совершенству. "Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный" (Мф 5:48). Это последнее повеление, также как и характер, и тон восьми заповедей блаженства в целом, показывает, что Христос устанавливает идеал, в этой жизни абсолютно недостижимый и, конечно, лежащий за пределами понимания человека, уповающего на свои природные силы. Этот идеал не от мира cero, это — идеал, который должен определять цель всех устремлений человека, пока он пребывает в мире сем.
Кроме того, повеление быть совершенным не должно пониматься как приказ, обязательный здесь и сейчас, как в случае с заповедью возлюбить своего ближнего здесь и сейчас. Его, скорее, следует рассматривать как некий принцип динамичной эволюции, закон постоянного развития взаимоотношений с Богом. Христос увещевает всех Своих последователей отозваться всеми силами на призыв к совершенной любви. "Ибо Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам… Я есть путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня… кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим" (Ин 13:15;14:6,18).[XIV] Таким образом, как утверждает Конгар: "Новозаветная мораль — это всегда "императив, исходящий из индикатива":[XV] поступай так, потому что так поступал Христос. Это — подражание Иисусу, но подражание, не морализирующее, не сугубо индивидуальное и не пессимистическое".[32]
Все, чему учил Христос в Нагорной проповеди, обобщено в Его прощальной беседе на Тайной Вечере. Раньше, когда Христу задавали вопрос о заповеди, Он цитировал Ветхий Завет: "'возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всею душою твоею, и всем разумением твоим' [ср. Втор 6:5]: сия есть первая и наибольшая заповедь. Вторая же подобная ей: 'возлюби ближнего твоего, как самого себя' [ср. Лев 19:18]" (Мф 22:37–39).
На Тайной Вечере, однако, Христос раскрывает совершенно новое измерение любви, не только связывая любовь к ближнему с любовью к Богу, но и помещая любовь к ближнему в центр христианской жизни:
Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою… Как возлюбил Меня Отец, и Я возлюбил вас; пребудьте в любви Моей. Если заповеди Мои соблюдете, пребудете в любви Моей, как и Я соблюл заповеди Отца Моего и пребываю в Его любви… Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас. (Ин 13:34–35; 15:9-12).
Св. Иоанн, богословие которого является по преимуществу богословием любви, определенно утверждает, что любовь не обретается и не совершенствуется только усилиями самого человека; она есть дар, даруемый нам Богом. Любовь соединяет нас с Богом через Христа и простирается на всех возлюбленных Бога — на всех людей вообще и на нашего ближнего, в частности:
Возлюбленные! будем любить друг друга, потому что любовь от Бога; и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога… В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши. Возлюбленные! если так возлюбил нас Бог, то и мы должны любить друг друга. Бога никто никогда не видел. Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть в нас…
Кто исповедует, что Иисус есть Сын Божий, в том пребывает Бог, и он в Боге. И мы познали любовь, которую имеет к нам Бог, и уверовали в нее. Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем…
Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас. Кто говорит: "Я люблю Бога", а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего. (1 Ин 4:7-21)
Было уже сказано, что любовь к ближнему занимает центральное место в христианской духовности; но вполне уместно и логично спросить: кто мой ближний? Сам Христос ответил на этот вопрос в притче о милосердном самарянине (Лк 10:25–37). В этой притче священник и левит были связаны с пострадавшим некоторыми отношениями, а потому, скорее, должны были бы прийти к нему на помощь, но истинным ближним оказался посторонний самарянин. Поэтому на христианском языке любовь к ближнему требует личного участия в данной конкретной ситуации или в беде другого человека и нашего беспокойства, нашей заботы о нем. Следовательно, любовь к ближнему проявляется не через смутную телескопическую любовь к людям вообще; она пробуждается в конкретных обстоятельствах, в которых живут конкретные люди. Именно утверждая этот межличностный аспект братской любви Христос мог сказать: "Заповедь новую даю вам" (Ин 13:34).
Что же на самом деле подразумевает Иисус под словом "ближний"? Он превратил это слово в понятие, само по себе ничем не ограниченное и ничем не обусловленное, определяемое только конкретной ситуацией, в которой оказывается каждый конкретный человек. Мой ближний — это человек, с которым меня сводят обстоятельства, то есть каждый, с кем у меня по любви устанавливаются близкие отношения, по любви, которая вызывает ответное чувство. Невозможно заранее сказать, кто мой ближний; каждый может оказаться им. Это тот, с кем in concerto у меня существуют близкие отношения, а не тот, с кем я, может быть, случайно встречусь; это тот, с кем я поддерживаю общение. Мой ближний — это тот любой человек вообще, кто бы он ни был, с кем мне хотелось бы встретиться в общей для нас конкретной ситуации нашей жизни в мире сем и при этом независимо от того, повлияет ли эта встреча на мое положение в обществе.[33]
Отсюда очевидно, что невозможна ни подлинная христианская духовность, ни подлинная христианская любовь, основанная исключительно на любви к Богу или исключительно на любви к человеку; в объятиях любви должны находиться оба эти объекта. Нельзя считать любовью также и чисто земную или чисто гуманную любовь; истинная любовь — это всегда дар Божий, получаемый от Христа и непременно возвращаемый Богу, непосредственно или опосредованно (через ближнего). Думать, как говорит св. Иоанн, что мы можем любить Бога и при этом не любить ближнего, это значит обманываться (1 Ин 4:20), так же как ошибочно говорить, что мы можем любить ближнего христианской любовью и не любить Бога. Св. Августин утверждает в своих комментариях к Первому посланию ап. Иоанна: "Следовательно, если вы любите возлюбленных Христом, вы любите Христа, если вы любите Христа, вы любите Сына Божия; если вы любите Сына Божия, вы любите и Отца. Следовательно, любовь неделима. Определите объект своей любви; все остальное вытекает из вашего выбора.[34]
