– Вот как. – В умных глазах Иннеса появились искорки интереса, а на тонком живом лице заиграла улыбка удовлетворения. – Я, признаться, догадывался, но думал, что вам не захочется посвящать меня в это. Обычно у нас не отбирают такие дела. Кого интересует убийство какого-то ростовщика? А вот шантаж – это уже другой вопрос. Вы полагаете, его убил кто-то, кого он шантажировал?

– Надеюсь, что нет. Иначе нам придется нелегко, – с неожиданной горячностью ответил Томас. – Но исключать этого тоже нельзя.

– И вы, конечно, не можете сказать мне, кто это?

– Не могу, если только обстоятельства не вынудят меня сделать это.

– Я так и думал. – Иннес был вполне готов к такому повороту, и в словах его не было ни тени упрека. Он понял, что Питт сказал ему все, что мог, и даже, возможно, больше. Он оценил это. – Что бы там ни было, ясно одно, – раздумывая вслух, произнес Иннес. – Его посетил человек, которого он нисколько не опасался, но до смерти боялся того, кто стоял за ним, – более сильного и важного.

Инспектор улыбнулся.

– Да, вы правы. И тот, кто стоял за ним, был чертовски напуган, – с недоброй усмешкой закончил он.

Иннес бросил на него взгляд, полный искреннего удивления.

– Что-то мне подсказывает, сэр, что его нам не поймать. Я ненавижу шантажистов не менее, чем ростовщиков. И те и другие – подонки.

Питт молча согласился.

– Где вы нашли убитого?

– Он сидел в своем кресле за письменным столом, так, словно только что беседовал с кем-то или получал деньги от должника. То, что случилось, видимо, стало для него неожиданностью. Все здесь осталось нетронутым и на своих местах, даже стул не опрокинут…

Томас какое-то время смотрел на сцену убийства, пытаясь представить себе крупного, самодовольного Уимса в кресле, глядящего на посетителя, который стоял там, где сейчас стоит он, инспектор Питт. Почти несомненно, тот, кто пришел сюда, имел намерение убить Уимса. Едва ли у кого-либо из них двоих было оружие, тем более с собой. Встреча поначалу была вполне мирной, но потом все изменилось; возможно, произошла ссора или гость был доведен до того предела негодования, когда уже не смог притворяться. Он схватил заранее припрятанное ружье и выстрелил. Только вот где оно могло быть спрятано – достаточного калибра и мощности, чтобы нанести столь обширное ранение?

Питт окинул взглядом комнату. Все ящики стола и шкафы были закрыты, все вещи на своих местах, ничто не сдвинуто и не сломано.

Словно читая его мысли, сержант Иннес покачал головой.

– Если здесь до нас был обыск, то произвели его довольно аккуратно, – заметил он с сомнением.

– А вы сами всё осмотрели? – справился Питт.

– Нет еще. Прежде всего мы занялись поисками свидетелей. Надеялись узнать, видел ли кто, как сюда, возможно, кто-то заходил или же выходил. Но если они и видели что-либо, то ничего нам не сказали.

– А как посыльный… этот, как его там, Миллер?

– Ничего не знает, но я еще раз его допрошу.

– Да, попытайтесь; может, хотя бы так нам удастся что-нибудь узнать. А пока давайте всё осмотрим. Бумаги Уимса могут представлять интерес не тем, что в них содержится, а тем, чего в них нет.

– Думаете, убийца унес какие-нибудь записки, касающиеся его лично? – с интересом спросил Иннес.

– Вполне возможно, – подтвердил его догадку Питт, выдвигая первый ящик.

Сержант начал со шкафа, оказавшегося к нему поближе, и в течение часа они методично осматривали всё, включая бумаги. Иннесу попался общий реестр с именами и адресами клиентов – жителей этого квартала. Учет велся скрупулезно, до последнего фартинга, с точным указанием дат и сумм погашения, подводился общий баланс, и указывалась окончательная дата полного погашения долга, а также сумма возрастающих процентов.

Были среди бумаг и личные счета Уимса, траты на покупки и суммы вложений, которые были довольно значительными.

Повезло, однако, именно Питту: в его руки попал другой список, где против имен стояли суммы более внушительные и не было никаких дат поступлений или выдачи. Зато адреса были отнюдь не местные – они относились к таким районам Лондона, как Мэйфер, Белгравия и Гайд-парк. Глаза Томаса быстро пробежали по именам, но среди них не оказалось Шолто Байэма. Список был короткий, слишком короткий, чтобы из него могло выпасть хотя бы одно имя.

– Нашли что-нибудь? – с любопытством взглянул на него сержант.

– Еще один список, – ответил инспектор. – Оказывается, у мистера Уимса была и другая клиентура.

– Знатные господа? – быстро догадался Иннес.

– Похоже, – согласился Питт. – Эти имена я уже где-то слышал, да и по адресам видно, что это господа. Не могут же это быть их слуги. Откуда у слуг такие аппетиты – ведь деньги немалые, коли на то пошло. К тому же ни один ростовщик в здравом уме и рассудке не даст слуге в долг более нескольких шиллингов.

– Что-то важное? – поинтересовался Иннес и стал далее перебирать бумаги.

– Весьма. – Томас еще раз пробежал глазами список. – Большинство из указанных в списке, однако, выплатили свои долги; остались всего трое должников: Эдисон Карсуэлл с Керзон-стрит, Мэйфер; Сэмюэл Урбан, Уайтфилд-стрит, Блумсбери; Кларенс Латимер, Бофорт-стрит, Найтсбридж. – Он вдруг остановился и вздрогнул, словно от удара. Сэмюэл Урбан! Это имя почему-то ему знакомо. Неужели совпадение? Или это он, инспектор полиции Урбан с Боу-стрит? Но он не может быть должником такого ростовщика, как Уимс! Да и этот долг, превышающий его двухлетнее жалованье… Это невозможно.

– Что случилось? – Выражение лица Иннеса было вполне невинным; очевидно, имена в списке ничего ему не говорили.

– Один из должников – мой коллега, работаем в одном участке, – медленно произнес Питт. – К моему великому удивлению.

Это сообщение, видимо, потрясло сержанта. На его выразительном лице появились одновременно растерянность и сожаление.

– Вы хотите сказать, что он один из нас? Сколько же он задолжал?

– Мне пришлось бы работать два года, чтобы заработать столько, – убито произнес Томас. – Он в том же чине, что и я. Полицейский детектив.

– О господи! – Иннес все еще не мог прийти в себя. – А двое остальных, вы их тоже знаете?

– Нет, но нам следует их проверить.

– Вот почему вам поручили вести это дело, – понимающе сказал Иннес, состроив гримасу. – Не только помочь господам, но и почистить наши собственные конюшни.

– Возможно. – Инспектор сложил листок вдвое и сунул его в карман. – Но это еще не все.

– Вы нашли что-нибудь о господине, из-за которого это дело передали вам?

– Пока нет, – ответил Питт, открывая следующий ящик. – Скажите мне, если найдете еще какой-нибудь список, только не хозяйственных расходов покойного.

– Слушаюсь, сэр, – ответил Иннес, возвращаясь к прерванному занятию.

Три часа спустя в кабинете процентщика был проверен каждый клочок бумаги, осмотрены его спальня, кухня, ванная комната, перевернуты все матрасы и подняты ковры. Обыск закончился, не дав более ничего интересного. Завершили они его в кухне, мрачно созерцая мертвую плиту.

– Теперь понятно. Готовя завтрак на кухне, экономка заметила свет в кабинете хозяина и решила, что тот уже встал. Она крикнула ему, что завтрак готов, и вскоре преспокойно ушла. Экономка недолюбливала своего хозяина. Будучи из местных, она знала все, что о нем думают люди.

Слушая размышления сержанта, Питт тем временем гадал, следует ли ему тоже допросить эту женщину, но пришел к выводу, что не стоит. С этим неплохо справляется сам сержант, и не следует перепроверять его. Это может задеть самолюбие Иннеса.

– Да, – рассеянно ответил он, глядя на кухонный шкаф с рядами белых с голубым тарелок на его полках.

– Выходит, теперь нам не остается ничего иного, как заняться теми, кто в списке, – сказал Иннес, глядя на Питта.

– Я тоже так полагаю – во всяком случае, пока. – Томас решил было еще раз проверить содержимое всех ящиков в кухне, но тут же отказался от этого. Он уже проверил их дважды.