– Где нашли убитого?

– В его доме на Сайрус-стрит. Убит выстрелом в голову. – Произнеся это, шеф болезненно поморщился. Он ненавидел огнестрельное оружие, Питт знал это.

– Мы едем в западную часть города, сэр, – напомнил он Драммонду, ибо район Кларкенуэлла находился в восточной части Лондона.

– Мы едем на встречу с лордом Байэмом, – пояснил Драммонд. – В Белгравию. Я хочу, чтобы вы знали все, прежде чем отправитесь в Кларкенуэлл. Нелегко брать на себя кем-то уже начатое расследование, да еще если не знаешь всех подробностей и обстоятельств или того, с чем придется столкнуться. Вот поэтому сначала мы заедем в Белгравию.

У Томаса возникло тревожное предчувствие. Теперь уже ничто не могло удержать его от вопросов.

– Кто такой лорд Шолто Байэм, сэр, кроме того, что он ваш знакомый?

Драммонд несколько расслабился. Теперь ему предстояло говорить о конкретных фактах, о чем-то, что он хорошо знает.

– Семейство Байэм весьма известно. Поколения их служили в Торговой палате и Министерстве иностранных дел. Разумеется, это еще и большие деньги. Нынешний лорд Байэм служит в Торговой палате, занимается вопросами иностранных ссуд и займов и международными торговыми связями. Человек редкого ума.

– Что у него общего с мелким ростовщиком из Кларкенуэлла? – Питт постарался, чтобы вопрос прозвучал как можно более тактично, что все равно не сделало его менее странным.

Печальная улыбка скользнула по губам шефа и тут же исчезла.

– Не знаю. Поэтому мы едем в Белгравию, где я на-деюсь получить ответ.

Томас какое-то время молчал. Его мучили вопросы, а еще больше – неопределенность.

Экипаж, проехав бодрой рысью по Экклстон-стрит, пересек Итон-сквер. Здесь начинался район Белгравия. Навстречу попадались парные экипажи с семейными гербами на дверцах. Начинался сезон светских визитов, когда каждый, кто причислял себя к знати, выезжал куда-нибудь и зачем-нибудь.

– В газеты это еще не попало? – нарушил молчание Питт.

Драммонд знал, что стояло за этим вопросом, и улыбнулся как бы над самим собой.

– Не думаю, что это произойдет. Одним мелким процентщиком в Лондоне стало меньше. Обыкновенное убийство. Убит ростовщик в задней комнатенке своей квартиры в лондонском районе Кларкенуэлл, убийца или убийцы неизвестны. – Он переменил позу на сиденье. – Необычным, пожалуй, покажется лишь то, что он убит из огнестрельного оружия, которое не у каждого имеется. Остальное не стоит комментариев.

– В таком случае как объяснить то, что лорд Байэм был немедленно уведомлен об этом? – не мог не поинтересоваться Томас.

Шеф вновь смотрел перед собой.

– У него друзья в полиции…

– Что ж, в Белгравии это вполне возможно. – Инспектора не устраивала такая неопределенность ответов. – Но в Кларкенуэлле?

– Очевидно, и там тоже.

– Почему полиция решила, что лорда может интересовать убийство мелкого ростовщика? Именно этого ростовщика?

– Не знаю, – ответил с несчастным видом Драммонд. – Я могу только предположить, что кто-то знал о знакомстве Байэма с этим человеком и захотел предупредить его.

Питт решил пока на этом остановиться. Какое-то время они ехали молча, пока кэб не остановился и они не вышли под сень пронизанных солнцем деревьев Белгрейв-сквер. Дома здесь были большие, из светлого камня, в георгианском стиле, с дорическими колоннами у входа, с витыми чугунными решетками и балконами, украшенными яркими цветами в подвесных ящиках и горшках.

Держась прямо и высоко вскинув голову, Драммонд медленно поднялся по ступеням дома номер 21. Питт свободной походкой следовал за ним, отставая шага на два. Карманы его были, как всегда, набиты всякой всячиной, галстук завязан скверно, а шляпа чересчур сдвинута на затылок. Лишь дорогие башмаки – подарок невестки, – начищенные до благородного блеска, производили впечатление.

Предупредительный, как и положено в таких домах, лакей немедленно открыл дверь. Увидев Драммонда и сразу определив в нем джентльмена, что также входило в его обязанности, он собирался было должным образом приветствовать его, но тут взгляд слуги упал на Питта, и почтительный полупоклон не состоялся.

– Слушаю, сэр? – произнес он, глядя на визитеров уже с подозрением.

– Мика Драммонд, – представился шеф. – Лорд Байэм ждет меня.

– А другой… джентльмен? – Лакей вопросительно чуть вскинул брови, на лице его появилась смесь вымученной вежливости и откровенного презрения.

– Именно так, – холодно ответил Драммонд. – Джентльмен, и он со мной. Лорд Байэм будет очень рад видеть нас, не сомневайтесь. Пожалуйста, доложите ему о нашем приходе.

Лакей был умело поставлен на место.

– Слушаюсь, сэр. – Бывалый малый сразу понял, что здесь шутки плохи и лучше пойти на попятный во избежание неприятностей. Он пригласил гостей войти.

Просторный вестибюль особняка из-за георгианской простоты своего убранства казался старомодным. В нем действительно не было ничего от громоздкой пышности современной моды. Темные стены были отделаны светлыми деревянными панелями, на большом столе красного дерева с прямыми, без резьбы, ножками, бесспорно работы Адама[2], стояла большая ваза с распустившимися розами, чьи сочные красные и золотисто-розовые краски, как в зеркале, отражались в безукоризненно отполированной поверхности стола. Уважение Питта к хозяевам невольно возросло.

Лакей провел их в малую гостиную и ушел доложить хозяину о приходе гостей. Вскоре он вернулся, и они проследовали в библиотеку, где их и ждали лорд и леди Байэм. Комната, уставленная книжными шкафами, была полна солнца. Хозяин дома встретил их, стоя в самом ее центре, стройный, чуть выше среднего роста, с темными волосами, тронутыми у висков сединой. Его лицо впечатлительного, даже мечтательного человека освещали своим блеском прекрасные темные глаза. Лишь узнав его поближе, можно было угадать в нем скрытую силу и решимость, о чем говорил твердый подбородок и внезапная жесткость складок у рта. Он явно нервничал – это выдавали непроизвольные движения его тонких рук и напрягшиеся мышцы шеи.

Стоявшая рядом леди Байэм, темноволосая и почти такого же роста, как ее муж, казалась спокойной. Черты ее лица не были столь изменчивы, словно она не знала ни бурных чувств, ни страстей или же умело скрывала их.

– А, Драммонд! – воскликнул лорд; лицо его про-светлело и несколько уменьшилась напряженность позы, словно один вид Мики Драммонда успокоил его. Но когда он посмотрел на Питта, в его глазах возник тревожный вопрос.

– Добрый день, милорд, добрый день леди Байэм. – Драммонд при всех обстоятельствах не пренебрегал правилами этикета. Это стало привычкой, столь глубокой, что он ее уже не замечал. – Я привел с собой инспектора Питта, что позволит не объяснять ситуацию дважды; да, пожалуй, и лучше, что он услышит все от вас и сам задаст вам необходимые вопросы без посредников. Он лучший из всех, кого я мог бы найти для столь деликатного расследования.

Лорд Байэм с сомнением окинул взглядом Питта. Инспектор, в свою очередь, с интересом разглядывал лорда. Возможно, общая ситуация и явная нервозность Драммонда несколько насторожили инспектора, но человек, которого он видел перед собой, оказался совсем другим, нежели Томас представлял его себе. Интеллигентное лицо хозяина дома подсказывало ему, что перед ним человек живого ума, тонкой натуры и, как подумал Питт, бесспорно наделенный чувством юмора.

Но Драммонд, кажется, не торопился представить инспектора лорду или как-то объяснить его присутствие здесь; он вел себя так, словно продавал Байэму некий товар. Разумеется, он что-то должен был сказать ему о Питте, и, возможно, этого было вполне достаточно для того, чтобы Байэм или принял услуги Томаса, или же решил бы обратиться за помощью к кому-нибудь другому.

Но, кажется, Байэм принял его, не требуя лишних слов и объяснений.

– В таком случае я должен поблагодарить вас за то, что вы пришли, – сказал он и повернулся к жене. – Элинор, дорогая, тебе нет необходимости оставаться и снова слушать то, что ты уже знаешь. Но я благодарю тебя за то, что оставалась со мной, пока я ждал приезда Драммонда.