Зоя не скупилась на похвалы звеньевым, а Надежда Ивановна, слушая ее, почему-то становилась все серьезнее и как будто озабоченнее. Она что-то тихо сказала Оле, и Оля спросила:

– Кто из вас, девочки, хочет еще что-нибудь сказать о работе звеньев или отряда?

Сразу поднялось несколько рук:

– Можно мне?.. Можно мне?..

Оля присела на краешек парты рядом с Валей Ёлкиной, а девочки, вставая, принялись по очереди добавлять то, о чем забыла сказать Зоя: она не рассказала, какое интересное письмо отряд получил от пионеров Чехословакии; Зоя совсем забыла, что в День Советской армии в отряд приезжал папа Ани Лебедевой и рассказывал, как он защищал Сталинград; Зоя не упомянула о том, что к Восьмому марта все девочки вышили своим мамам по салфеточке.

Когда все замолчали, Надежда Ивановна поднялась и сказала:

– Все это очень хорошо, девочки. Но вот мне бы еще хотелось знать: обсуждали ли вы в своих звеньях какие-нибудь интересные книги?

Звеньевые переглянулись друг с другом.

– Нет, – сказала Настя. – В моем звене не обсуждали.

– А ведь это очень интересно – обсуждать, – сказала Надежда Ивановна. – Тут и поспорить можно, и разные случаи из своей жизни вспомнить, и о будущем помечтать…

– Да, наверно, это хорошо… – сказал кто-то задумчиво и негромко.

– А твое звено, Катя? – спросила Надежда Ивановна. – Часто вы собирались?

Катя покраснела.

– Нет, не очень часто… Можно даже сказать, довольно редко. Очень трудно бывает всех собрать. Только назначишь сбор, а девочки и разбегутся…

Надежда Ивановна очень серьезно и даже строго посмотрела на Катю.

– А как ты думаешь, Катя Снегирева, отчего они разбегаются? – спросила она.

– Не знаю, – тихо ответила Катя.

– А в других звеньях тоже разбегаются?

– Разбегаются, – мужественно сказала Настенька Егорова.

А Валя Ёлкина только вздохнула.

– Так. – Надежда Ивановна посмотрела на всех трех звеньевых по очереди. – Давайте-ка попробуем разобраться, в чем тут дело. Скажи мне, Катя, охотно твое звено работало в библиотеке?

Катя на минутку задумалась.

– Сначала охотно, – сказала она. – Первый раз все пришли и работали почти два часа. Бумагу резали, клей варили… на электрической плитке. Марья Степановна нам объясняла, как надо подклеивать книжки по-настоящему, чтобы было точно из переплетной.

Надежда Ивановна кивнула головой:

– Что ж, это интересно. Ну, а во второй раз как было?

– Тоже ничего… Только уже не все пришли и раньше разошлись.

– А под конец?

– Под конец почти никого не осталось… я да Аня Лебедева.

– И долго вы еще работали?

– Нет, не особенно. Марья Степановна скоро сказала нам, что больше не надо.

Губы у Надежды Ивановны чуть-чуть поморщились, как будто она хотела улыбнуться.

– Пожалела вас, должно быть?

Катя смущенно пожала плечами. А Надежда Ивановна повернулась к Настеньке Егоровой:

– Ну а теперь ты, Настя, скажи мне по совести: как девочки у тебя в звене ухаживают за цветами?

– Обыкновенно, – сказала Настя и с некоторым удивлением посмотрела на Надежду Ивановну. – Когда надо было принести чернозем, горшки, отростки достать – все достали и все принесли. А Людмила Федоровна учила нас, как рассаживать…

– Понятно. Ну а как вы цветы поливаете? По очереди, наверно?

Настя кивнула головой:

– Да, по очереди. Только девочки часто забывают. Я больше сама поливаю. – Она виновато поглядела на старшую пожатую. – А вот Катины цветы и ёлочкины, то есть Вали Ёлкиной, я иной раз не поспею полить, и они от этого хуже растут…

Надежда Ивановна засмеялась. У нее были очень хорошие зубы – белые, ровные, тесно поставленные, и когда она смеялась, все лицо у нее точно освещалось. Засмеялась и Людмила Федоровна своим милым хрипловатым смехом, и Оля засмеялась, но при этом она почему-то хмурилась и смущенно поглядывала на сестру.

– Ну, что ж это у нас выходит, девочки? – все еще улыбаясь, спросила Надежда Ивановна. – Выходит, что звеньевые у нас очень хорошие – цветы поливают, книжки подклеивают. А вот звенья у них неважные – не хотят работать. Разбегаются, да и все тут… Может так быть?

– Не может! – в один голос сказали Катя, Настя и Валя.

– Не может, а случилось. И знаете, почему? Потому что вы совсем не заботились о том, чтобы на сборах всем было интересно. Вот, например, если бы во время подклейки кто-нибудь из вас читал вслух хорошую книжку, работать было бы куда приятнее. А если бы поливку цветов вы поручили тем девочкам, которые это любят, они бы этого не забывали. Ведь вот Валя Ёлкина не забывает кормить птиц…

– Никогда! – закричали девочки.

– Сама не позавтракает, а уж птиц накормит, – сказала Настя.

– Ну, вот видите. Надо, значит, понаблюдать, кто что любит и чем интересуется.

Надежда Ивановна быстрым, еле уловимым взглядом посмотрела на Олю, но Оля поймала ее взгляд и понимающе кивнула головой.

– Так выходит, что мы совсем плохо работали – просто никуда! – с огорчением сказала Настенька. – А мы и не знали.

Надежда Ивановна усмехнулась:

– Ну вот уж и «совсем плохо»! Не плохо, но можно работать лучше. Подумайте хорошенько и беритесь за дело – весело, с выдумкой. Весь год у вас впереди.

Она говорила так спокойно и уверенно, что девочки опять ободрились и повеселели. А вместе с ними повеселела и Людмила Федоровна. Видно было, что она вместе с каждой из своих звеньевых пересмотрела во время этой беседы весь прошлый год.

В классе на одну минуту стало тихо.

– Ну, девочки, – сказала громко Оля, выходя вперед, – давайте перейдем к перевыборам. Напомню вам: в совете должно быть пять человек – председатель, редактор, два члена совета и вожатая отряда. Вожатую, конечно, выбирать не надо. Она… то есть я, – Оля смущенно улыбнулась, – вхожу в совет и так, без выборов. Значит, нужно выбрать четырех человек. Подумайте хорошенько, кого бы вы хотели выбрать.

Девочки не стали долго думать. Все сразу задвигались, зашептались.

– Давайте Зою Алиеву!

– Катю Снегиреву…

– Настю Егорову…

Девочки шептались, дергая друг друга за рукава, за лямки передников.

– Тише, девочки, не шумите! – остановила их Оля. – Звеньевых не выдвигайте. Они в совет не входят.

– Почему?

– Потому что они и так достаточно заняты. Хватит с них работы в звене. К тому же они все равно будут приходить на совет отряда. Ну а Зою Алиеву запишем. Она как староста класса обязательно должна войти в совет. Кого еще вы предлагаете?

– Лену Ипполитову! – раздался дружный хор голосов.

И девочки, вставая с мест, принялись по очереди расхваливать Лену: она и отличница и подруга хорошая. А сколько стихов наизусть знает!

Оля взяла в руки кусочек мела и аккуратно вывела на доске две фамилии: «Алиева» и «Ипполитова».

– А еще кого? – спросила она, обернувшись к отряду.

– Нину! Нину Зеленову надо! – серьезно сказала Валя Ёлкина. – Во-первых, у Нины почти все пятерки. А во-вторых, она и в танцевальном кружке учится и физкультурница очень хорошая. Она такой будет флажконосец!..

Оля чуть недоверчиво посмотрела на маленькую кудрявую девочку, которая с такой настойчивостью выдвигала свою кандидатку. Но все-таки подошла к доске и написала третью фамилию: «Зеленова».

А с места уже поднялась Лена Ипполитова.

– Я предлагаю Кузьминскую, – сказала она. – Кузьминская учится на круглые пятерки, она очень серьезная девочка, много читает – больше всех…

Стелла обернулась к сидящим позади нее Кате и Наташе и прошептала тихонько:

– Ой, зачем меня? Не надо!

Но Оля этого не слыхала. Она кивнула Лене головой, сказала: «Очень хорошо», и написала на доске: «Кузьминская».

«Что это за Кузьминская? – думала Оля, морща лоб. – Кажется, я уже знаю у них всех отличниц: Лена, Стелла, Катя Снегирева, наша Настасья, Валя Ёлкина… А вот Кузьминскую, хоть убей, не помню…»

Ей почему-то и в голову не пришло, что Кузьминская – это и есть та самая Стелла, про которую так часто рассказывала дома ее сестренка. Настенька недолюбливала Стеллу, говорила, что она «воображает», и очень смешно показывала, как та щурится, улыбается одним уголком рта и медленно прогуливается по коридорам на переменке.