Старожил города Валентин Иванович Ткачев, человек любознательный и интересный, вспоминал, что окрестные жители всерьез считали, будто за проволокой строится «опытный коммунизм». Считали ли сами коммунисты города, что они строят что-то новое? Осознавали ли свою роль? Как воспринимали другие люди роль и значение коммунистов в жизни города? Однозначные ответы, причем обоснованные, дать трудно. Социологические исследования по понятным причинам в городе не приветствовались. Разумеется, партийную власть и воспринимали как власть. Авторитет высших органов партийной иерархии не подвергался сомнению. Но понятие повседневности в обыденном представлении многих горожан отделяло в ряде случаев партийную власть от текущей жизни, как бы проводя водораздел между обычным и официальным. Это вовсе не означало неприятие партийной власти как таковой или полное отчуждение от нее. Скорее как должное воспринималось, что в тех или иных ситуациях власть просто не может поступать иначе, что здесь вступает в силу логика высших интересов и с этим необходимо мириться. В какой-то мере этим я бы объяснил поведение некоторых рядовых членов партии в тех ситуациях, о которых рассказано выше, когда партийное наказание по своей тяжести явно не соответствовало произошедшему событию.
В то же время, во многом именно благодаря партийному воздействию, складывались ритм и содержание повседневной жизни будущего ядерного центра. Многие сегодняшние антикоммунисты и критики советской системы власти, выдавая за идеал западную модель разделения властей, просто не хотят понять, что советская модель как раз и отличалась единством исполнительных, законодательных и воспитательных функций. Существовало и разделение этих функций между разными органами, взаимодействующими друг с другом в основном через партийное руководство. Подобное разделение было именно советской моделью, оно было вовсе не фиктивным, как это представляют сегодня. В силу вышеуказанного единства в самом механизме управления зачастую просто невозможно было определить, влияние какого органа власти оказывалось решающим при принятии окончательного решения: партийного, советского или административного.
Специфика Арзамаса-16 заключалась в том, что начальник объекта, в сущности, нес решающую ответственность за все участки жизнедеятельности города. Подобное положение, хотя и в меньшей степени, сохранялось и позднее, когда были сформированы все структурные составляющие управления городским хозяйством, вплоть до решающих преобразований в политическом строе страны в девяностые годы.
Режимный характер города определял довольно самостоятельный стиль деятельности партийных органов. Он избавлял от мелочной опеки областного комитета партии. В город могли въезжать беспрепятственно лишь первые два лица областного комитета, и на специальные мероприятия — заведующие организационным отделом и отделом оборонной промышленности. Куратором города являлся также соответствующий отдел ЦК КПСС, не случайно партийная организация города официально носила имя «Кремлевская партийная организация». Но ЦК был высоко, хотя и видел далеко, о чем свидетельствовали беседы с работниками на Старой площади в случаях рассмотрения кадровых вопросов или каких-либо чрезвычайных происшествий. Приезжали раз в месяц, а то и реже лекторы ЦК из идеологического отдела. Поэтому партийные органы города обладали большой самостоятельностью в своей повседневной деятельности. Кстати, для меня годы партийной работы в этом городе навсегда остались самым счастливым периодом моей жизни, когда мне посчастливилось встретить великих первопроходцев атомной эры России. Это действительно исторические фигуры, независимо от должности, профессии, социального статуса. И этого никогда у города не отнять. Так же как не зачеркнуть большого вклада коммунистов Арзамаса-16 в решение проблемы ядерного паритета.
На повседневную жизнь города коммунисты воздействовали уже потому, что они составляли значительную часть его жителей. А кого избирали в партийные органы? Здесь подход был одинаков, различались лишь уровни, от первичной до самой верхней ступени. В парткомы и бюро входили все первые руководители, отвечающие за важнейшие направления жизнедеятельности города, хотя нельзя не учитывать менее заметное, однако реально существовавшее воздействие рядовых коммунистов, обязательно избираемых в эти органы. Например, в бюро горкома партии в обязательном порядке входил руководитель объекта и руководители крупнейших производств и структурных подразделений главного института. Вот, к примеру, один из составов бюро ГК КПСС семидесятых годов: Б. Г. Музруков — директор ВНИИЭФ; Е. А. Негин — главный конструктор ВНИИЭФ; С. Г. Кочарянц — главный конструктор ВНИИЭФ; Ю. А. Трутнев — первый заместитель научного руководителя ВНИИЭФ, начальник отделения физиков-теоретиков; М. А. Григорьев — директор серийного завода; В. В. Захаров — начальник Управления строительства; В. А Ивановский, В. Т. Солгалов, В. Ф. Егоров — секретари ГК КПСС; три секретаря крупных партийных организаций, а также Е. Д. Гапоненко — председатель горсовета; начальник Управления КГБ, комсомольский лидер города и заведующий организационным отделом городского комитета партии. Такая структура была типичной, не по персоналиям, конечно, а по должностям. Из перечисленного ясно, что большинство партийных руководителей не являлись партийными функционерами, к тому же более половины членов бюро составляли представители ведущей организации города.
Первый секретарь горкома партии, за исключением первых лет, когда городская структура только лишь выстраивалась, избирался из коммунистов основного института. Это гарантировало приоритет основных задач, ради которых существовал объект, исключало ситуацию некомпетентности при принятии решений по главным вопросам жизни института. Разумеется, на взаимоотношения внутри любой организации накладывает отпечаток личность руководителя и самих ее членов. Такие яркие индивидуальности, как П. М. Зернов, Б. Г. Музруков, Л. Д. Рябев, Е. А. Негин, В. А. Белугин, Р. И. Ильков, будучи руководителями объекта, во все времена существенно влияли на принятие любого партийного решения.
Социологи не без оснований в качестве критерия влиятельности используют показатель частоты встреч и контактов того или иного лица с его вышестоящим руководителем. Особенно если речь идет о руководителях высшего ранга. Так вот, о соотношении возможностей конкретного партийного органа Арзамаса-16. Несколько членов бюро горкома партии имели прямую телефонную связь с высшими руководителями страны. С каждым праздником их персонально поздравлял секретарь Центрального комитета. А вот первый секретарь горкома, в лучшем случае, может выйти на первого секретаря обкома партии или на заведующего сектором ЦК КПСС.
Вспоминаю эпизод, связанный с обсуждением на бюро горкома партии вопроса об изучении коммунистами знаменитой трилогии Л. И. Брежнева. Сверху достаточно жестко «рекомендовали» провести обсуждение одним днем во всех организациях, чуть ли не по всей области. Естественно, это вызывало и недоумение, и протест. Часть членов бюро склонялась к тому, чтобы вообще не проводить данную акцию. Я напомнил, что существует специальное постановление высшего партийного органа и просто игнорировать его мы не можем. На это Евгений Аркадьевич Негин в присущей ему шутливой манере заявил: «Владимир Федорович, я сейчас откушу вам ухо! Ну и что, что есть решение ЦК. Мы отменим его!» Естественно, все понимали, что ни о какой отмене решения ЦК речи не идет. Но в нашем городе его осуществление будет идти так, как это считает целесообразным руководство института. В данном случае было принято разумное решение. Не устраивать кампанейщины! Рекомендовать пропагандистам найти пути ненавязчивой работы с людьми вокруг данного произведения. И мы были правы, хотя идеологи из областного комитета не преминули попенять на это.
Бездумное упоминание имен высших руководителей страны с декларативными восхваляющими эпитетами никогда не приносило пользы, но укоренилось в практике любых партийных заседаний. Это вызывало обратную реакцию, особенно среди научно-технической элиты. Для порядка упоминать то или иное имя вождей в большинстве партийных организаций лучше не стоило, тем более что многие ученые реально знали вклад руководителей Центрального комитета, правительства в развитие отрасли. Однако сила инерции была значительной. Более того, за этим следили не только «компетентные» лица, но и коммунисты с большим партийным стажем. Автору однажды пришлось в срочном порядке в праздничные дни выехать в обком партии, чтобы объясниться, почему в докладе на торжественном собрании в честь очередной годовщины Октябрьской революции ни разу не прозвучало имя Л. И. Брежнева. Причем отследил число упоминаний руководителей партии в моем докладе работник органов госбезопасности, искренне уверенный, что это наносит ущерб партии.
