Однако она снизошла до рассказа о былых временах — все равно делать больше было нечего, знай шагай по каменистым осыпям и высматривай признаки жизни.

— Они хорошие воины, без них твои головорезы ни за что не возьмут замок, но не равняй их с истинными служителями Тьмы. Орочьи шаманы бывают на редкость искусны, но люди зачастую достигают большего. Я уверена, что ни один из них не сравнится со мной в чародействе, как с тобой — в военном ремесле.

— А вот этот Страж, он что, и на обратном пути будет нам мешать?

Истер засмеялась:

— Нет, тебя он больше не посмеет задерживать. Меня больше беспокоит, согласится ли он пропустить орков? Для этого нужно, чтобы возвращение на землю было их мечтой, а я ведь не знаю, как они здесь живут. Ни люди, ни духи не достигали этих краев с самого отступления орков. Мы с тобой первые. И, должно быть, последние… Но я думаю, что сумею внушить им эту мечту, а Страж не станет нас задерживать — из-за тебя.

— Кто он вообще такой? Откуда взялся?

— Не знаю, и не жалею об этом. Просто я всегда догадывалась, что Стража призвал Ангар, значит, заклял его Цепенящим Жалом, и этим же мечом можно проложить путь мимо чудовища, кем бы оно ни было.

Время шло, а багровый закат все никак не мог отгореть. Местность не менялась: скалы, ложбины, всхолмья, россыпи острых камней. Иногда попадались чахлые кустарники, а может, пугливо прижавшиеся к земле деревца, распластавшиеся от страха перед свинцово-алым небом. Как и по ту сторону Врат, растительность чаще попадалась в низинах, но здесь почти вся она была сухой.

— Время здесь течет иначе, — сказала Истер. — Мы идем почти час, а солнце не сдвинулось с места. Однако пора повернуть: обойдем Врата широким кругом, не теряя их из виду.

Теперь солнце светило им в спины. Казалось, по скалистой равнине разбросаны тлеющие угли.

«Интересно, откуда тут столько каменного крошева?» — подумал Длинный Лук, в очередной раз оступившись на булыжнике. Ему представилась картина рушащихся под напором неведомой силы гор. Или это великаны резвились, как и там, на земле? Нет, здесь не то. У этого мира была какая-то своя, ужасная участь. Ад, что ж удивляться?

Он все оглядывался, надеясь заметить движение солнца, но тут Истер взяла его за руку и указала налево:

— Гляди, похоже, там птицы. Черные, вроде стервятников. Идем посмотрим, над чем они кружат.

«Я и так могу сказать», — едва не ответил Длинный Лук, но Истер уже спешила в ту сторону.

Птицы и впрямь оказались стервятниками, похожими на воронов, но неправдоподобно крупными, чуть ли не с пони величиной. Клювы смахивали на тесаки, когти крошили камень, а взмахи могучих крыльев взметывали столбы пыли. Однако от Длинного Лука они шарахнулись как от чумы.

«Не льсти себе, — сурово одернул себя некоронованный король. — Они боятся доспехов Рота».

А все равно было приятно — чудовищные птицы улепетывали без оглядки.

Удовольствие, впрочем, поуменьшилось, когда он разглядел их трапезу. Зрелище было не самое приятное — даже для его, отнюдь не мягкой, натуры.

В каменистом распадке лежали вповалку десятка два трупов. Некоторые были уже растащены и продегустированы, остальных тронуть не успели. Рослые, мускулистые, скудно одетые, а может, разоблаченные перед казнью тела напоминали человеческие, но сразу бросалось в глаза, что их обладатели были куда шире в кости. Руки у них были длиннее, короткие пальцы заканчивались тупыми когтями, на всех сочленениях проглядывали мощные шишковатые наросты. Серая кожа отливала в зелень, насколько можно было разглядеть в неверном отблеске заката.

Ни оружия, ни следов борьбы. Их приволокли сюда, израненных, и обезглавили. Тела валялись как придется, а из голов сложили подобие пирамиды, и страшно скалились на все стороны света клыкастые, плосконосые морды.

Истер тоже овладела оторопь, но лишь на миг. Она быстро взяла себя в руки и внимательно осмотрела трупы. Глядя на нее, Длинный Лук устыдился минутной слабости. Однако желания ползать по распадку так и не испытал, принялся оглядывать окрестности и вдруг заметил на севере дымы. В свете неуходящего заката они едва виднелись, да и жгли там, по всей видимости, что-то сухое, но зоркий глаз различил около десятка тонких, колеблющихся струек.

— Я так и думала, что они живут поблизости от Врат, — ответила на его слова Истер. — Что ж, пойдем туда. Мертвецы много не расскажут. На запястьях у всех глубокие следы от веревок, почти каждый ранен, значит, их взяли в бою. Но кто, с кем и почему сражался, мы узнаем только от живых.

Прошагали они недолго. Уже в миле от места казни Длинный Лук вдруг замешкался, растерянно оглядываясь.

— Что случилось?

— Не знаю, — ответил он, приложив руку ко лбу. — Я будто слышу голоса… То есть не слышу, а так, вроде что-то мерещится.

Доспехи Рота предупреждают тебя, что рядом кто-то есть, — сообразила Истер. — Старуха рассказывала, что у них много чудесных свойств. Сколько их там?

— Не знаю… человек пять, — предположил Длинный Лук. — Хотя, наверное, вряд ли это люди?

— Уж это точно, — проговорила Истер и, обдумав что-то, решила: — Ладно, для начала подойдет. Мы должны устроить им незабываемую встречу. Спрячься пока за этим валуном, а я вот тут посижу, попробую с ними побеседовать. Когда позову, выйди и напугай их.

— Не понял, — насупился Длинный Лук. — Ты хочешь сказать, что я страшнее этих уродов?

— Я думаю, что ты гораздо страшнее их как воин, — тонко польстила Истер.

Ожидание было коротким, хотя Длинный Лук и успел изрядно понервничать. Но вот, пригибаясь за камнями и настороженно осматриваясь по сторонам, юную ведьму окружили шестеро. Та, почувствовав их приближение шагов за сто, сдерживала улыбку.

— Долго вы еще будете подкрадываться? — не выдержала наконец она. — Выходите, я хочу с вами поговорить.

Осторожно выглядывая из-за валуна, Длинный Лук рассмотрел орков. Живые, эти чудовища устрашали куда больше, однако он не обнаружил в себе страха. То ли сказывалась магия доспехов, то ли просто не мог себе позволить дрожь в коленях, глядя на тонкую, как веточка, фигурку Истер, смотревшуюся особенно беззащитной рядом с вооруженными до клыков громилами и все же излучавшую спокойствие и непреклонную волю.

Двое орков быстро обменялись мнениями на грубом, лающем языке, шагнули вперед, сжимая в лапах кривые, похожие на сарацинские мечи, но их остановил третий. Его отличали одежда — просторный балахон вместо кожаных штанов, железных пластин и меховых накидок — и меньшее количество оружия.

— Ты говоришь по-английски? — обратился он к Истер.

— Ты, кажется, тоже, — ответила та. — Ам'х ду тсах кэонш.

— Я бы так не сказал, — хмыкнул орк. — Давай лучше по-английски, древним наречием ты владеешь не так хорошо, как собой, кош. Скажи, откуда ты тут взялась.

— Я пришла с той стороны Врат, из краев, где все говорят на этом языке.

Орк помолчал, глядя на нее.

— Ну что ж, — сказал он. — Это лучше, чем ничего. Кош! Однако же предсказанное сбывается, и это хорошо.

Он прогыркал своим короткую, но явно напыщенную речь, под конец которой орки вдруг повалились перед Истер на колени, в один голос прокричав:

— Схаас!

И Длинный Лук, понятия не имевший, о чем идет речь, подумал, что они благодарят судьбу. «Они ждали нас!» — понял он.

Удивление едва не выгнало его из укрытия, но он сдержался. Как знать, может, Истер задумала какую-то особую шутку? Только вот… прислушавшись ко все еще непривычным для себя ощущениям, он понял, что рядом находятся еще другие орки. Их больше, они слышали громовой возглас, и… они настроены на убийство.

И все же он не вышел из-за валуна. «Напугать? — подумал он. — Хорошо, радость моя, сейчас я многих напугаю. И надолго».

Между тем предводитель орков — он не вставал на колени, но поклонился вполне почтительно — обращался к Истер:

— Госпожа, находиться здесь опасно. Мы в чужой земле, тут правит Штурка, повсюду их воины, и они тебя не пощадят. Идем с нами, я отведу тебя в наш Дом, там мы поговорим спокойно.