Созданное эмиром государство представляло собой военно-феодальное объединение, сохранявшее многие черты племенной демократии. Эта особенность явственно обнаруживается в самом устройстве верховной власти. Хотя Абд-аль-Кадир был фактически самодержавным монархом, но пост и титул ему вручило собрание племенных шейхов. Несмотря на то, что все государственные решения принимались центральной властью, наиболее важные из них выносились на обсуждение выборного совета, состоявшего из представителей племен, ибо, по словам эмира, «ни одно решение не может быть законным, если оно не одобрено народом».
Законодательная власть в государстве принадлежала Высшему совету, включавшему одиннадцать ученых — улемов и руководимому заместителем эмира, верховным судьей Ахмедом аль-Хашими. Исполнительную власть осуществлял Диван, состоявший из восьми министров-визирей. Самым влиятельным из них был визирь Мухаммед аль-Джайлани, ведавший делами обороны. По его ведомству проходили почти все государственные расходы, он руководил работой мануфактур, в его распоряжении находился монетный двор.
Абд-аль-Кадир создал новое для Алжира государственное устройство. Биограф эмира французский полковник П. Азан писал: «Его система управления была совершенно отлична от той, которая существовала в период турецкого господства. Турки ограничивались тем, что держали свои войска в главных городах, осуществляя свою власть в сельской местности при помощи преданных им племен махзен; Абд-аль-Кадир, напротив, хотел непосредственно управлять арабами и кабилами, посылая к ним своих вождей и чиновников».
Государство было разделено на восемь халифалыков — наместничеств. Этими областями управляли халифы, которых назначал Абд-аль-Кадир. Халифалыки, в свою очередь, делились на агалыки — районы, возглавлявшиеся ага. В их непосредственном подчинении находились племена, в которые также посылались государственные чиновники — каиды.
Военная организация составляла основу территориального устройства молодого государства. Регулярная армия распределялась по халифалыкам, в распоряжении каждого из государственных чиновников имелся отряд воинов. Халифы обладали всей полнотой власти на вверенных им землях, но они не являлись самовластными правителями, какими в прошлом были янычарские наместники, а всецело подчинялись центральному правительству.
Это военно-политическое деление, накладываясь на традиционную феодально-племенную структуру Алжира, подрывало ее и вызывало к жизни систему межобластных экономически и политических связей.
Создавая государство, Абд-аль-Кадир прежде всего опирался на своих военачальников, испытанных в сражениях с колонизаторами. Халифы Бен Салем, Бу Хамиди, Мустафа бен Тами, Бен Аллаль и многие другие алжирские вожди были надежными помощниками эмира в государственном строительстве. Среди них было немало выходцев из народа. Выдвигая людей на высокие посты, Абд-аль-Кадир меньше всего интересовался их имущественным положением или родословной. «Происхождение человека не суть важно, — говорил эмир, — узнайте о его жизни, достоинствах и недостатках, и вы узнаете человека. Если вода в реке чиста, то чисты и ее истоки».
В интересах обороны была проведена налоговая реформа — самое значительное из преобразований, осуществленных Абд-аль-Кадиром, так как оно затронуло все население страны. Эта реформа отменила откупную систему, которая практиковалась в период янычарского господства. Государство лишило также податных привилегий племена махзен, уравняв их в правах со всеми другими племенами. Это ослабило их экономически и поставило в прямую политическую зависимость от правительства Абд-аль-Кадира.
Реформа в Несколько раз сократила налоговые поборы, взимавшиеся в Прошлом янычарами; Правительство лишь в крайних случаях увеличивало традиционную для мусульманских стран ставку налога: десятую часть с урожая — ашар и с приплода скота — заккат. Чтобы обеспечить армию Продовольствием во время войны, эмир устроил во многих районах государства тайные подземные зернохранилища.
Сбором податей ведали халифы, которые два раза в год объезжали для этого свои владения, весной, взимая ашур, осенью — заккат. Ага, возглавлявшие районы, были обязаны каждую неделю подавать им отчеты о наличии зерна и количестве скота во вверенных им местностях. Часть собранного налога обращалась на помощь бедным. Большие партии зерна и скота сбывались во французских городах по ценам, установленным правительством.
Абд-аль-Кадир ввел государственную монополию внешней торговли и строго карал за всякое ее нарушение. Племенным шейхам разрешалось торговать с французами только через посредничество государственных торговцев. Правительство покупало зерно в племенах по 16 франков, а продавало в городах вдвое дороже. Алжирское государство торговало не только с французами. Расширились торговые связи с Марокко и Тунисом. В Рашгуне европейские купцы основали торговое общество, которое вывозило из Алжира зерно, шерсть, воск и другие товары. Все доходы от внешней торговли, налоговых сборов и чеканки монеты поступали в государственную казну, состоявшую в 1839 году примерно из пяти миллионов франков.
Власть феодалов была сильно ущемлена судебной реформой, которая изъяла судопроизводство из их ведения и передала его государству. В племена посылались государственные судьи — кади, вершившие правосудие именем центральной власти. За короткое время в стране, еще недавно наводненной шайками разбойников, были установлены спокойствие и порядок. Государство пресекало произвол феодалов. Всякий алжирец мог в любое время прибегнуть к защите закона. Абд-аль-Кадир свидетельствует:
«Если турки часто казнили людей из прихоти или жестокости, то я не допустил ни одного наказания, не наложенного законным приговором… Я добился того, что разбой и казнокрадство полностью исчезли в стране; женщина могла в одиночестве идти куда угодно, не опасаясь насилия. Когда эти результаты были достигнуты, арабы стали говорить: «Там, где власть эмира, мы не нуждаемся в правосудии наших шейхов».
Абд-аль-Кадир был одним из крупнейших в истории Алжира просветителей. Он лично руководил развитием народного образования в своем государстве. Он открыл десятки школ при завийях, которые находились на государственном содержании. В одном только Тлемсене на 15 тысяч жителей приходилось пять школ с двумя тысячами учеников и два медресе с шестьюстами учащимися — толба. Как сообщает полковник Черчилль, эмир намеревался открыть медицинскую школу и технический колледж, но начавшаяся война с французами помешала этому. Из числа толба выходили учителя, судьи, государственные чиновники. Они получали жалованье и пользовались различными привилегиями.
«Поощрение образования было столь важно для меня, — говорил Абд-аль-Кадир, — что не однажды я отменял смертный приговор преступнику по той лишь причине, что он был толба. В нашей стране нужно так много времени, чтобы стать образованным человеком, что я не решался уничтожить в один день плоды многих лет ученых занятий».
Эмир имел богатое собрание книг и сделал его доступным для всех грамотных арабов. С его помощью создавались библиотеки при завийях. Абд-аль-Кадир издал особый указ, по которому всякая порча книг строго наказывалась. При захвате военной добычи книги ценились эмиром даже более высоко, чем оружие. Солдаты получали крупное вознаграждение за доставленные ему рукописи. Он пытался закупить во Франции типографскую машину, чтобы наладить собственное книгопечатание, но сделка не состоялась из-за противодействия французских властей.
Все свои преобразования Абд-аль-Кадир совершал под знаменем ислама. Если стремление эмира подчинить свою власть оборонным целям придавало алжирскому государству характер военного лагеря, то слитая с этим стремлением борьба за восстановление «чистоты веры» сообщала государству облик религиозной общины. Соединяя в своем лице светскую и духовную власть, Абд-аль-Кадир использовал религию как одно из главных орудий государственного строительства. Религия освящала верховную власть и призывала правоверных к покорности их правителям: «О вы, которые уверовали! Повинуйтесь Аллаху и повинуйтесь посланнику и обладателям власти среди вас» (4: 62). Она выполняла объединительную задачу, отрицая и сглаживая социальные, племенные и другие различия между мусульманами: «Верующие ведь братья» (49: 10). Она, наконец, в шариате давала молодому государству готовую систему канонического права.
