— Отец строил дом для одного богача по имени Чарли Оттерман. И вот перед самым окончанием этого Оттермана арестовали за вождение в нетрезвом виде, когда он возвращался после собрания адвокатского клуба Северной Вирджинии. Его лишили звания адвоката, и оказалось, что он не может заплатить отцу. Но он учился здесь и сказал отцу, что может устроить меня сюда.

Каллен смеется.

— Невероятно! Но знаешь, дружище, ты бы и так мог сюда поступить. А того парня надо заставить заплатить твоему отцу.

Гид улыбается.

— Пусть лучше папа думает, что ему удалось провернуть выгодную сделку.

Еще бы. Во сколько бы вы оценили возможность вашего сына учиться в престижной школе, где он только и делает, что курит марихуану и строит планы по соблазнению девчонок? Но Гид по крайней мере непредвзят и рассудителен, когда говорит об отце. Он растет как личность. Девчонки это обожают.

— Черт. Красный лак кончился. Я все использовал. Слушай, я знаю, где раздобыть еще. И у тебя появится повод.

Гид качает головой.

— Не знаю, помнишь ли ты ту таблицу, которую мы составляли, перечисляя качества Молли, так вот: «красит ногти красным лаком» там не было.

— Да нет же, я имею в виду Пилар!

— Пилар? Ты хочешь, чтобы я пошел к Пилар?

— Если ты вернешься с флаконом красного лака и убедительным доказательством, что Пилар на тебя запала — не просто «о, она сказала мне, что из ее комнаты в общаге есть тайный выход» или «о, она дала мне свой номер телефона», а что-то, что действительно доказывает без тени сомнения, что она у тебя на крючке, — тогда я уговорю Николаса изменить условия пари. Это будет моя маленькая благодарность за то, что помог… К тому же, твой рассказ об отце меня расстроил. Не знаю почему.

А Гид знает. Потому что он напомнил Каллену о том, что не у всех куча денег. Когда жизнь так тебе улыбается, не хочется вспоминать о том, что есть и темная сторона. И со стороны Каллена было очень мило заметить, что он поступил бы в «Мидвейл» без всяких денег. Гид тоже в этом уверен. И ничего, что у него одни тройки с плюсом.

Гид начинает поиск с журнальной секции библиотеки, куда, как известно, часто наведывается Пилар, чтобы почитать модные журналы — нередко после одной-двух таблеток антидепрессанта или порции водки, смешанной с арбузным витаминным напитком. Здание библиотеки имеет форму бетонного яйца. Оно выглядит глупо, в то же время претенциозно и абсурдно.

В оранжевых виниловых креслах у входа он видит Мэдисон и Миджу. Мэдисон читает итальянский

«Вог», а Миджа, с которой Гид вместе ходит на английский, — «Моби Дика».

Миджа демонстрирует ему обложку:

— Жуткая скукотища.

— Мне можешь не рассказывать, — кивает Гид, подходит к двери и заглядывает в зал периодических изданий. Пилар там нет. — Мне стыдно в этом признаваться, но читать эту книгу просто невозможно.

Мэдисон копирует выражение лица модели с раскрытой страницы журнала. Миджа и Гид обмениваются насмешливыми взглядами.

— Я все вижу, — говорит Мэдисон.

Солнце садится рано, и в темнеющей комнате очень уютно. Гид потягивается и ложится на пол под столом.

— Я иногда забываю, — говорит он, — что мы старшеклассники и должны учиться.

Миджа ложится на пол перпендикулярно Гиду.

— Я тоже. Знаешь, иногда мне хочется просто вернуться в свою деревню в Голландии, кататься на велосипеде с друзьями, играть в хоккей на траве… Каждый год мои родители устраивают вечеринку в стиле «Национального диктанта». — Ее маленькое птичье личико смягчается и становится задумчивым. — Мама печет спекулятиус — это такое голландское печенье.

— Что за «Национальный диктант»?

— Голландское телешоу. Оно проводится всего раз в год. Голландские знаменитости и прошедшие конкурсный отбор соревнуются — пишут диктант в прямом эфире.

Гид вежливо кивает и снова смотрит на дверь: не появилась ли его возлюбленная. Потом смотрит в другую сторону. Мэдисон клюет носом. Даже итальянский «Вог» не способен удержать ее внимание надолго.

Миджа хмурится. У нее очень серьезный вид.

— «Национальный диктант» — очень сложная штука, знаешь.

— Могу представить, — поспешно соглашается Гидеон. — Диктант. Я бы даже не знал, с чего начать.

— Победитель получает золотой карандаш, — добавляет Миджа. — В смысле, из настоящего золота.

— Что ж, — замечает Гид, — наверняка большая честь получить такой прекрасный подарок из рук соотечественников-голландцев.

Гид боится, что его разберет смех: он не хочет, чтобы Миджа поняла, что он над ней смеется. Поэтому отворачивается в сторону. И в этот момент по голубому ковру с коротким ворсом к нему приближается пара сапожек на высоких каблуках. Эти ножки он узнал бы где угодно.

Миджа тоже видит Пилар, выглядывает из-под стола и улыбается.

— А ты как думаешь, Пилар?

Сердце Гида бьется в предвкушении, он понимает, что правильно сделал, явившись сюда. Все, что ему осталось — заполучить красный лак и подтверждение ее любви.

Пилар всегда представляется ему неким божеством. До знакомства с ней он и не воображал, что такая красота существует в природе. Сегодня на ней джинсовая юбка и черные сапожки. Она всегда одевается идеально — это самый подходящий наряд для молодой прилежной ученицы международной школы, пришедшей в библиотеку в четверг вечером. Хотя на улице жуткий холод, у нее голые ноги. Над сапожком, ниже подола юбки, виднеется участок кожи, поросший золотисто-коричневыми волосами, который она пропустила во время бритья. Гидеон поражается силе сексуальной притягательности Пилар, и эта ее небрежность — свидетельство свирепой волосатости, которую сдерживают лишь тонны воска и бритва, — в его глазах лишь повышает ее привлекательность.

— Что с ней такое? — спрашивает Пилар. Мэдисон спит, накрыв лицо итальянским «Вог». Их всех поз Мэдисон эта нравится мне больше всего.

— Вообще-то мне пора, — говорит Миджа. — У этой Эди есть аудиокнига «Моби Дик», и я собираюсь поужинать, а потом пойти к ней в комнату и послушать.

Пилар надувает губки — они соблазнительны даже без сладкого налета диетической колы.

— Это она о соседке Молли Макгарри? — говорит она, игриво грозя наманикюренным пальчиком Гидеону. Ее ноготки в форме полумесяца идеально белые и овальные. — Я часто вижу вас вместе. — Она хлопает полу- прикрытыми ресничками — это каждый раз разбивает Гиду сердце. Миджа ушла. Гид даже не заметил когда.

— Мы с Молли вместе готовим проект по испанскому, — отвечает он. И чувствует себя виноватым. Не потому, что у них с Молли намечается что-то романтическое (ну может, чуть-чуть), а потому, что знает: они общаются не только по учебе. Он не хочет, чтобы Пилар думала, что между ними что-то есть, но ему ненавистно быть в роли парня, который боится даже признаться, что они с Молли друзья.

— Хмм… — задумывается Пилар. — Наверное, это что-то, связанное с Испанией. А вам бы сделать проект об Аргентине. Это намного интереснее.

И тут Гид выпаливает:

— У тебя есть красный лак для ногтей?

Я ни капли не удивлена, когда Пилар открывает сумку от «Луи Виттон» и достает маленький флакончик красного лака. Гид читает надпись на донышке. Оттенок называется «Розовый мираж».

Пилах усмехается:

— Вы что, устроили «охоту на стервятника»? — интересуется она и протягивает ему флакон. Гидеон так зациклился на ней, что это минимальное проявление щедрости заставляет его буквально растаять. Когда она протягивает руку, прижимая ее к груди, ее бюст выдвигается вперед на бесценные, завораживающие полсантиметра.

Гидеон, ты такой милый парень, что мне почти хочется пожелать вам с Пилар идеальной жизни на веки вечные, как на картинке со страниц итальянского

«Вог». Но я рада, что этого не случится.

— Нет, — отвечает он, — Каллену он нужен для проекта по американской истории.

Пилар ставит голые ступни на стул Гида. Когда это она успела снять сапоги? Она что, не носит носки?

— Американская история, значит. Знаешь, мне необязательно изучать этот предмет, ведь я не американка. Да. — Она оттягивает свои бусы большим пальцем.