Один жест, простой росчерк пера под бумажкой, — и всё, что он создал собственными руками, всё, что породил его мозг, будет уничтожено, погрузится во мрак ядерной ночи. Подписать это письмо — всё равно что подписать смертный приговор самому себе.
Ему приходит на память «Хрустальная ночь». Он снова видит, как старых евреев толпами гнали по улицам Берлина, осыпая ударами. Подожженные синагоги. Люди, которых забивали насмерть на улице. И марширующие батальоны в касках и черных сапогах. И ученые, его бывшие сотрудники в арианизованной лаборатории, очищенной от евреев, которые форсируют исследования. Он представляет себе лицо Гитлера. Слышит его речи. Слышит мстительный гул толп. Вытянутые вперед руки. Ружья, готовые выстрелить. Самолеты, проносящиеся по небу. Бомбы, сбрасываемые на испанские города. Он представляет себе еще одну картину: человек с усиками нажимает на красную кнопку. Что значит его собственная известность по сравнению с этой ужасной картиной!
Эйнштейн кивает. Где подписать? Здесь. Эйнштейн отбрасывает свои принципы, забывает о том, что будут думать о нем потомки. В конце концов, что значит репутация одного человека в сравнении с жизнью всех этих людей? Пусть его назовут предателем собственных убеждений! Это уже говорили. Пусть назовут отцом атомной бомбы! Он и так уже отец, и что значат его страдания по сравнению со страданиями его сына Эдуарда.
В конце концов, ему всегда было плевать, что о нем говорят. Он сразу понял, благодаря силе своего воображения, что однажды в представлениях молодежи его будут уподоблять машине смерти. Он станет человеком, нажавшим на кнопку. Своим «пространством-временем» он пробудил фантазию всей Земли. Простым росчерком пера он воплотит кошмар всего человечества. Он колеблется, берет еще немного времени на размышление. Снова представляет себе, как Гитлер, за спиной которого стоят бесчисленные батальоны смерти, нажимает пальцем на кнопку. Смотрит на собственную руку с ручкой, зажатой между большим и указательным пальцами. За ним ли выбор оружия? Гитлер готовится объявить мировую войну. Эйнштейн подпишет собственное объявление войны.
Ф. Д. Рузвельту, Президенту США, Белый дом, Вашингтон, округ Колумбия
«Господин президент!
Последние исследования в области ядерной физики породили возможность преобразования урана в крупный источник новой энергии. Недавняя работа Э. Ферми и JT. Силарда, которая еще не была опубликована, но с которой я ознакомился в рукописи, показывает, что в ближайшем будущем люди научатся высвобождать энергию урана благодаря цепной реакции. Это породит значительные шансы, если не уверенность, на производство бомб, которые, скорее всего, будут слишком тяжелыми для авиаперевозок, но не слишком тяжелыми для кораблей; однако взрыва лишь одной такой бомбы в порту будет достаточно, чтобы взорвать весь этот порт и его окрестности.
В этих условиях было бы желательно, чтобы администрация поддерживала постоянный контакт с группой физиков, которые работают в этой стране над цепной реакцией. Может быть, стоит поручить частному лицу, пользующемуся Вашим доверием, установить и поддерживать эти контакты. Насколько мне известно, Германия запретила экспорт урановой руды, что, вероятно, объясняется тем, что сын статс-секретаря МИД фон Вайцзеккер[94] работает физиком в берлинском Институте кайзера Вильгельма, где американские исследования урана ныне получили продолжение.
США обладают очень скудными запасами урановой руды, главные ее залежи находятся в Бельгийском Конго.
С уважением, А. Эйнштейн
Нассау-Пойнт, Пеконик, Лонг-Айленд.
2 августа 1939 года».
Эйнштейн поставил свою подпись под оригиналом письма. Несколько дней каждое слово тщательно взвешивалось, читалось и перечитывалось. К письму прилагались две записки: одна — технические тезисы о ядерной энергии и возможностях ее использования в военных целях; другая — обзор геополитического положения в отношении урановых месторождений.
2 августа 1939 года Альберт Эйнштейн подписал письмо президенту Рузвельту.
1 сентября 1939 года, в пять часов утра, без объявления войны Гитлер напал на Польшу.
МАНХЭТТЕНСКИЙ ПРОЕКТ
Письмо, которое должно было изменить судьбу всего мира, убедить Рузвельта вступить в ядерную гонку, испытало множество невероятных злоключений. Путь этого послания, которое должно было привести в действие военно-промышленную машину невероятного размаха, из рук ученого в руки президента просто невозможно себе вообразить. Поскольку венгерские ученые не были вхожи в Белый дом, письмо сначала доверили посреднику — влиятельному бизнесмену по имени Александр Сакс, «подкованному» в экономике, к которому Рузвельт прислушивался со времен «нового курса». Сакс договорился о встрече с президентом. Эйнштейн — с историей. Однако в конце лета 1939 года обстановка в мире складывалась таким образом, что встреча постоянно откладывалась. 3 сентября Франция и Англия объявили войну Германии в соответствии со своими союзническими обязательствами в отношении Польши, подвергшейся нападению. Не успели франко-английские десантники, которые должны были прийти на помощь Варшаве, погрузиться в самолеты, как немецкая танковая дивизия, сметая всё на своем пути, была уже в польской столице. Польская кавалерия скакала на танки с саблями наголо! Утром 9 сентября Варшава оказалась в осаде. 17 сентября в соответствии с германо-советским пактом Красная армия вступила в Восточную Польшу. 28-го Германия и СССР поделили Польшу между собой. Данциг был аннексирован. Нацистский флаг развевался над Варшавой. От мерного грохота сапог дрожали разрушенные стены города. Наступало царство террора. Три с половиной миллиона польских евреев были взяты в плотное кольцо, большая часть из них будет истреблена.
Сакс часами просиживал в приемной Белого дома. Силард и Эйнштейн, потеряв терпение, решили прибегнуть к другому посреднику. Им на ум пришло имя Чарлза Линдберга[95]: Эйнштейн как-то встречался со знаменитым авиатором. Эйнштейн написал Линдбергу, тот ему не ответил. 11 сентября он обратился с призывом, переданным на всю страну, о том, чтобы США не ввязывались в войну[96]. В своем выступлении Линдберг, симпатизировавший нацистскому режиму[97], обличал, не называя имен, еврейское засилье в прессе и призывал остерегаться поджигателей войны. Последнее уточнение: Рузвельт Линдберга терпеть не мог… Два наших научных гения оказались слабыми политиками.
Встреча с Саксом все-таки состоялась. В среду 11 октября, в Овальном кабинете. Сакс медленно прошел через холл. Солдат распахнул перед ним дверь. Сакс подошел к президенту, прижимая к груди письмо. Он пытался унять дрожь своей руки. Он был смертельно бледен, понимая, что второго шанса — второй встречи — у него не будет. История пришла в движение, подлаживаясь под поступь этого человека. Исход войны решался здесь. Сакс обменялся несколькими общепринятыми фразами с президентом, который держался любезно, но более напряженно, чем обычно. На плечи главы государства легла ужасная ноша. Судьба всего мира — а может, и одной из форм цивилизации — зависела от того, что он выберет: остаться в стороне или вступить в войну. Жизнь миллионов людей зависела от его единственного решения. Молодых американских солдат, чьи родители уже проливали свою кровь за Европу — народов Европы, находящихся под пятой варваров. Встретившись глазами с человеком, который к нему пришел, президент, наверное, спросил себя, почему он согласился на эту встречу в эти роковые дни. Сакс сознавал всю важность своей миссии, была дорога каждая секунда. Каждое слово будет решающим. Если он окажется недостаточно убедителен, его имя останется в истории как имя человека, позволившего Гитлеру обзавестись атомной бомбой. Он оборвал светские любезности и начал нетвердым голосом читать письмо.
